* * *
14. II.1916
Какое каннибальство… Ведь это критики, т. е. во всяком случае не средние образованные люди, а выдающиеся образованные люди.
Начиная с Гарриса, который в "Утре России" через 2–3 дня, как вышла книга ("Уед.") - торопливо вылез: "Какой это Передонов; о, если бы не Передонов, ведь у него есть талант" и т. д., от "Уед." и "Оп.л." одно впечатление: "Голый Розанов", "У-у-у", "Цинизм, грязь".
Между тем, как ясно же для всякого, что в "Уед." и "Оп.л." больше лиризма, больше трогательного и любящего, чем не только у ваших прохвостов, Добролюбова и Чернышевского, но и чем во всей русской литературе за XIX в. (кроме Дост-го).
Почему же "Го-го-го" -? Отчего? Откуда?
Не я циник, а вы циники. И уже давним 60-летним цинизмом. Среди собак, на псарне, среди волков в лесу - запела птичка.
Лес завыл. "Го-го-го. Не по-нашему".
Каннибалы. Вы только каннибалы. И когда вы лезете с революциею, то очень понятно, чего хотите:
- Перекусить горлышко.
И не кричите, что вы хотите перекусить горло только богатым и знатным: вы хотите перекусить человеку.
П.ч. я-то, во всяком случае, уж не богат и не знатен. И Достоевский жил в нищете.
Нет, вы золоченая знатная чернь. У вас довольно сытные завтраки. Вы получаете и от Финляндии, и от Японии. Притворяетесь "бедным пиджачком" (Пешехонов). Вы предаете Россию. Ваша мысль - убить Россию, и на ее месте чтобы распространилась Франция, "с ее свободными учреждениями", где вам будет свободно мошенничать, п.ч. русский полицейский еще держит вас за фалды.
* * *
19. II.1916
О "Коробе 2-м" написано втрое больше, чем о 1-м. Сегодня из Хабаровска кто-то. Спасибо.
"Лукоморье" не выставило своей фирмы на издание. Что не "выставило" - об этом Ренников сказал: - "Какие они хамы". Гм. Гм… Не будем так прямо. Все-таки они сделали доброе дело: у меня в типографии было уже около 6000 долга; вдруг они предложили "издать за свой счет". Я с радостью. И что увековечился Кор. 2-й, столь мне интимно дорогой - бесконечная благодарность им.
Еще молодые люди. Марк Николаевич (фам. забыл). Показал "Семейный вопрос", весь с пометками. Я удивился и подумал - "Вот кому издавать меня". Но он молод: все заботился обложку. "Какую мы вам сделаем обложку". Я молчал. Какая же, кроме серой!!! Но они пустили виноградные листья.
Ну, Господь с ними. Мих. Ал. и Марк Николаевич - им вечная память за "Короб-2" Без них не увидел бы света.
* * *
19. II.1916
И вот начнется "течение Розанова" в литературе (знаю, что начнется).
И будут говорить: "Вы знаете: прочитав Р-ва, чувствуешь боль в груди…"
Господи: дай мне в то время вытащить ногу из "течения Розанова".
И остаться - одному.
Господи, я не хочу признания множества. Я безумно люблю это "множество": но когда оно есть "оно", когда остается "собою" и в своем роде тоже "одно".
Пусть.
Но и пусть я - "я". О себе я хотел бы 5–7, и не более 100 во всей России "истинно помнящих"
Вот одна мне написала: "Когда молюсь - всегда и о вас молюсь и ваших".
Вот.
И ничего - еще.
* * *
20. II.1916
…дело в том, что "драгоценные металлы" так редки, а грубые - попадаются сплошь. Это и в металлургии, это и в истории.
Почему железа так много, почему золото так редко? Почему за алмазами надо ехать в Индию или Африку, а полевой шпат - везде. Везде - песок, глина. Есть гора железная - "Благодать". Можно ли представить золотую гору? Есть только в сказках.
Почему в сказках, а не в действительности? Не все ли равно Богу сотворить, природе - создать? Кто "все мог", мог бы и "это". Но - нет. Почему - нет? Явно не отвечает какому-то плану мироздания, какой-то мысли в нем.
Так и в истории. Читается ли Грановский? Все предпочитают Кареева, Шлоссера, а в смысле "философии истории" - Чернышевского. Никитенко был довольно проницательный человек и выразил личное впечатление от Миртова ("Исторические письма"), что это - Ноздрев. Ноздрев? Но он при Чичикове был бит (или бил - черт их знает), а в эпоху Соловьева и Кавелина, Пыпина и Дружинина был возведен в степень "преследуемого правительством гения".
Что же это такое?
Да, железа много, а золота мало. И только. Природа.
Что же я все печалюсь? Отчего у меня такое горе на душе, с университета. "Раз Страхова не читают - мир глуп". И я не нахожу себе места.
Но ведь не читают и Жуковского. Карамзина вовсе никто не читает. Грановский не читаем: Киреевский, кн. [В].Ф.Одоевский - многие ли их купили? Их печатают благотворители, но напечатанных их все равно никто не читает.
Почему я воображаю, что мир должен быть остроумен, талантлив? Мир должен "плодиться и множиться", а это к остроумию не относится.