- Посмотрим… - Егор вынул из вещмешка, развернул тряпку и установил на СВТ оптический прицел.
- Ты поглянь! Знатная штука, прицельная!
- Ага-а, - рассмеялся Егор.
- Ну-у, тут все обставлено сурьезно, - гомонил Николай, разглядывая через прицел округу.
- Чудо еэвэтэшка, со снайперским прицелом и секретным глушителем. Приказано ни при каких обстоятельствах врагу его не отдавать. - Он вынул из кармана и навернул на ствол глушитель.
- Вот это игрушка! И патронов вдоволь. Ну-у, теперь живем! Ага?
- Ложись и смотри через прицел на левую крайнюю вышку с пулеметчиком.
- Ну, вижу… хоть прям счас ему горазд вмазать в лоб.
- Погоди, успеется. Стрелять будешь ночью, когда в лагере суматоха поднимется, гляди не смажь, дело погубишь. Я все решил по-другому исполнить… проще. Я буду пробираться изнутри у той вышки с одним человеком. Бить станешь метров с полета из темноты. От прожекторов светло. Если удастся сразу снять пулеметчика, попробуй и остальных срезать, а потом гаси прожектора. Целиться я тебя научу через оптику.
- Не надо. Сказано, что ворошиловский стрелок. Я эту штуку как пять пальцев знаю, приходилось на стрельбищах учить… Только бы патрон не перекосило, СВТ капризная барышня,
- В этой не перекосит, я подточил что надо.
- Ага. Как же ты в лагерь-то угодишь?
- На метле. Смотри и ничему не удивляйся. Все оружие оставляю тебе, там возможен обыск.
- Чё, гольем пойдешь?
- Поведут.
Они лежали до самого вечера и наблюдали. Прогнали колонну военнопленных, потом другую. Пропылили несколько машин из лагеря. Перед самой темнотой из ворот вышли двое полицейских с карабинами и направились к ближайшей деревеньке.
- Все, браток, пора, - поднялся Егор. - Пошел им сдаваться. Не бойся, это наши люди. Не подведи.
- Уж постараюсь.
Вскоре от деревни показались те самые полицейские и увидели идущего по дороге Егора. Они его остановили, сняли карабины с плеч и повели арестованного в лагерь. Сержант разглядывал всех троих в оптический прицел и ни черта не понимал. Сам пошел в лагерь? Он что, чумной или смерти ищет? Ведь там охраны, аж черно от мундиров. Тщательно проверил обоймы и уже приметил бугорок, откуда сподручней будет снять пулеметчика.
ГЛАВА II
Егор неторопливо шел навстречу полицейским, одетым в черную форму, и сравнивал их приметы по описанию Лебедева, Один высокий, с седым вислым чубом и перебитым носом, второй - плотный, среднего роста, уши оттопырены, смуглый. Вроде бы все сходилось. Они подозрительно уставились на него и сняли с плеч карабины.
- Кто таков? Что за гусь лапчатый, - строго спросил чубатый.
- Гуси летают, а я топаю, - ответил на пароль Быков.
- Ну, слава Богу, прибыл, - закивал головой второй полицейский. - Мы уж заждались. Тот человек содержится в изоляторе под усиленной охраной.
- Будем брать?
- Послезавтра его отправляют в Берлин. Гауптман проболтался. Уже прибыл конвой. Никак нельзя откладывать. Пошли, мы кое-что придумали.
- Пошли, только я тоже решил действовать по второму варианту захвата.
- Как так?
- Боюсь вести через ворота, хоть и с вашей помощью.
Охраны много, и возможна осечка. Устроим небольшой шухер, а под шумок уйдем через пулеметную вышку.
- За пулеметами немцы, нам не доверяют. Их оттуда не сманишь и не снимешь, лестница скрипучая.
- Ссадим… Только не дай Бог убьют. Приказано любой ценой доставить его живым и невредимым.
- Мы блокируем казарму, - проговорил чубатый, - есть пяток гранат.
- Вот что, по моему сигналу один забежит на вышку и возьмет пулемет убитого охранника. С МГ1 прикрывать куда веселей.
- А кто его снимет?
- Не важно, возьми фонарик, мигнешь потом от шестого блока в сторону леса. Как будем брать изолятор?
- Там двое немцев с автоматами на часах, надо убирать…
- Меня куда пристроите?
- Тоже в изолятор, посиди. Дверь камеры не замкнем, не боись.
Тихо переговариваясь, подошли к воротам лагеря. Трое немцев что-то жевали у будки из свежего теса, лениво смотрели на конвоируемого.
- Господин фельдфебель, - обратился к одному из них чубатый, - вот задержали подозрительного без аусвайса. Утром разберемся.
- Корошо… Гут! Отдельный камер. - Он подошел и тщательно обыскал Егора. - Лос, лос…
Полицейские щелкнули каблуками сапог и грубо толкнули стволами карабинов в спину Егора.
На плацу, вдоль новеньких дощатых бараков, выстроены тысячи заключенных. Идет вечерняя поверка. Зло хрипят и лают собаки, им вторит гавкающая речь фашистов. В углу плаца неловко скособочили головы четверо красноармейцев, вытянулись на виселице. Егор краем глаза ловит изможденные лица военнопленных, и нутро пробирает холод. Квелыми шеренгами стоят костлявые фигуры в рванье, много раненых с повязками, некоторые поддерживают друг друга. Мертвенный свет прожекторов заливает плац, капо громко выкрикивают номера узников. Текут разноголосые ответы: "Есть! Я! Тута…"
Приземистые бараки белеют ровными рядами, у стен обрезки досок и кучи щепок. И ничем невозможно помочь несчастным пленным, не освободить. Охрана - почти батальон.
Быкова завели в темную камеру, звякнула дверь, и удалились шаги. Он потрогал дверь изнутри, и она чуть подалась, значит, не закрыли. Ждал. С плаца донеслась очередь автомата, резанул чей-то смертный крик, а потом затопали тысячи ног на ночлег… Все стихло. Егор ощупал бетонные стены, и стало жутко. Ноги холодил осклизлый бетон: ни нар, ни табурета. Только куча тряпья в углу и страшная вонь. Два метра на полтора.
За дверью послышались быстрые шаги, и трижды условно стукнули. Егор весь подобрался, шагнул через порог.
- Скорее, идем брать… Михась у казарм в засаде. Буду тебя вести мимо часовых, кидаемся разом. Держи финку.
- Не надо, я так.
- С голыми руками? Там один под два метра, откормленный, со спецконвоя из Берлина.
- Тем лучше, у него больше энергии покоя… Как только уберем и выведем штрафника, сразу беги к шестому бараку. Не забыл?
- При мне "даймон", все сделаю как надо, - он показал фонарик.
- Ключ от камеры?
- У того здоровенного немца.
- Веди…
Тусклые лампы едва освещали коридор. Егор шел впереди, заложив руки за спину, сжимая в кулаке буковую палочку. Учить-то его Кацумато учил, как ею пользоваться, но применять на живых людях не довелось. "Вдруг не выйдет? - засомневался он. - Надо было взять финку". Когда повернули за угол коридора и увидел часовых, весь напрягся пружиной. Пришли на память японские ритуальные слова самоконтроля и высшего взлета сознания. Тело мгновенно налилось свинцом, потом стало легким и послушным. Мелькнули в глазах сказочные цветные картинки, и настал миг… Он взлетел под потолок в прыжке и не сдержал боевого клича. Словно кот мявкнул, от страшного удара ботинком в голову хрястнули позвонки, немец щмякнулся о стену и тихо сполз по ней, а висок второго легко прошила буковая палочка-явара, как в тыкву вошла, с легким хрустом.
Егор мягко приземлился на носки, отпрянул и шумно выдохнул. Тщательно вытер явару о мундир фашиста.
- От это номер! - прохрипел чубатый, сжимая в руке ненужную финку. - Неужто обоих… насмерть?
- Обоих. Ключи, быстро, беги сигналь. - Он подхватил оба немецких автомата часовых, сорвал с их поясов запасные рожки и отомкнул дверь изолятора.
- Граф! Скорей, выходи!
- С кем имею честь…
- Привет от Лебедя!
- Так и знал… и тут от него не спрячешься, не даст покоя, - уловил Егор смешок из темноты.
В коридор ступил высокий моложавый блондин в рваном ватнике и полосатых арестантских штанах.
- Держи автомат, он на боевом взводе, только дави гашетку и лучше целься.
- Благодарствую-с. Вот из автоматов не довелось еще палить. - Он взглянул на убитых немцев и укоризненно покачал головой. - Бедный Ганс Штубе, так много кушал, и не помогло. Что дальше?
- Давай их в камеру затащим и дверь замкнем. Чтобы тебя разом не хватились. Сейчас начнется музыка.
Они выскочили к входным дверям. Егор осторожно взглянул на ближайшую вышку. Там тлела сигарета пулеметчика. В свете прожектора он был как на ладони.
Вдруг сигарета пропала… Егор напрягся, сунул ствол автомата в щель приоткрытой двери. За колючей проволокой в ночи что-то часто щелкало… Совсем негромко, ну словно коростель пробовал голос. Со звоном стали гаснуть прожектора. Вдруг с одной из вышек ударил по плацу пулемет и сразу смолк. Рванули гранаты в казарме охраны.
- Айда! - Быков дернул за рукав своего подопечного. - Пригнись и за мной на вышку, через первый ярус перекладин спрыгнем за колючку, ноги не поломай.
- Что ж, постараюсь.
Чубатый уже стаскивал пулемет с вышки, задышливо спросил:
- Что нам робить?
- Продержитесь минут пяток, уходите нашим путем.
- Есть! Счастливо, привет Москве!
Егор вдруг стал нервничать, уж больно медлительным показался хваленый Лебедевым разведчик. Наконец они спрыгнули, и Егор поднял низ второго ряда колючей проволоки.
- Скорее, подержишь с той стороны, ползи!
Фуфайка Окаемова зацепилась, и вырвало большой клок, забелел пук ваты. Быков скользнул следом. В лагере шел настоящий бой. По казарме короткими очередями бил МГ, из окон строчили автоматы и бухали винтовки. Только вспышки выстрелов разрезали сплошную темь. Прожектора все разбиты.
- Молодец, вологодский. Чисто сработал, - прохрипел на бегу Быков и тихо свистнул.
- Тута я, - отозвался где-то рядом Николай. - Чё, командир, дергаем?
- Ага…
- Ох, отвел я душеньку… Раскурились, гады, на посту.