Это был молодой парень с бронзовым улыбчивым лицом. Он, лихо красуясь, сидел на лошади. За спиной его блестели стрелы, торчащие из колчана, и тугая тетива лука. У пояса позвякивал кинжал.
- Так скажите, что вы знаете обо мне! - потребовал Кир.
Тот, что ехал справа, ответил уклончиво:
- Что можем мы знать? Царь велел проводить тебя в Персию. К родителям.
- Ты говоришь: к родителям. А если мои родители царского рода, так почему же я оказался у пастуха Митридата? Если бы я был внуком царя Астиага, я бы рос во дворце.
- Эх, ничего ты, бедняга, не знаешь! - вздохнул тот, что был слева. - Хоть и вырос ты в пастушьей хижине, а все-таки царь - твой дедушка!
- Дедушка… - не глядя на Кира, проворчал тот, что ехал справа. - Еще как ты и жив-то остался…
- Разговорились! - опять прикрикнул бородач. - Чего развязали языки?.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что мой дед Астиаг искал моей смерти? - спросил Кир, и глаза его стали узкими и острыми.
- Вот это он и хочет сказать! - подхватил тот, что ехал слева. - А что умалчивать? Об этом все знают. - И прежде чем бородач успел остановить его, крикнул Киру в лицо: - Он хотел убить тебя!
Кир вздрогнул.
- Как - убить? За что?
- Ха-ха! - Лучник покачал головой. - Эх, ты! За что? За то, что ты сын его дочери!
- Довольно шуметь, - сказал бородач. - Уж если они всё разболтали, так я тебе расскажу по порядку, как было дело.
И он обстоятельно, со всеми подробностями, со всеми слухами и домыслами, рассказал Киру, как и почему он, царский внук, оказался у пастуха Митридата.
Кир слушал не прерывая. Тонкие черные брови его сошлись над переносицей, сливаясь в одну линию. Молодой лучник, ехавший слева, хотел было со смехом вмешаться в рассказ, но, увидев эту тонкую черную линию бровей, вдруг прикусил язык.
"До чего же он похож на царя Астиага!" - мелькнуло у него в голове, и неясный страх заставил его придержать коня и пропустить Кира вперед.
- Так он хотел меня убить? - спросил Кир, когда бородач умолк.
- Да. Это все знают. Только не выдавай нас Астиагу.
- Так он хотел меня убить! - повторил Кир.
- Да. Ты спасся чудом.
- А Гарпаг почему не убил меня?
- Не мог. Не хотел.
- Не хотел?
- Нет. Он пожалел тебя.
- Гарпаг меня пожалел… - прошептал Кир еле слышно.
И надолго замолчал. Теперь он знал о себе все.
Слух о том, что к Мандане и Камбизу возвращается сын, далеко опередил Кира. В деревнях, через которые проезжал Кир, народ выходил на дорогу и глядел на него с волнением и любопытством.
- Это сын Камбиза? - спрашивали они у всадников. - Это правда?
Мидяне свысока смотрели на персов.
- Это сын Манданы, дочери Астиага.
Но персы повторяли друг другу:
- Это сын Камбиза! Сын Камбиза! Он перс… Наш… Наследник мидийского царства - наш!
И этот радостный шепот летел далеко вперед по долинам и каменистым нагорьям персидской земли, по деревням и городам, до города Пасаргады, до самого дома Камбиза и Манданы.
Взволнованные, они верили и не верили этому. Они знали, что их маленький сын умер и похоронен в царской усыпальнице. Они столько лет проклинали Астиага за эту смерть!
А теперь им говорят, что их сын жив, что их мальчик возвращается в дом своих родителей и что он уже здесь, близко!
Камбиз сел на коня и с небольшим отрядом слуг выехал навстречу Киру.
Не успел он выехать из городских ворот, как на дороге показалась ватага мальчишек.
- Едут! Едут! - кричали они.
И, увидев Камбиза, окружили его.
Камбиз приказал оставить его одного.
Ему хотелось, чтобы никто не мешал ему, когда его первый взгляд встретит сына. Какой он, этот мальчик? И действительно ли это его сын? Неужели боги все-таки свершили чудо, вернув ему ребенка?
Камбиз так задумался, что когда поднял глаза, то увидел, что всадники уже близко. Первый же взгляд решил все. Да, этот стройный мальчик с горделивой осанкой и черной изогнутой линией крутых бровей - его сын. Он почувствовал это всей своей кровью.
"Боги свершили чудо. Сегодня принесу им жертву".
И он тронул коня навстречу Киру.
Мандана не задумывалась и не сомневалась. Плача от такого неожиданного счастья, она выбежала из дома и приняла Кира в свои объятья.
В доме было полно людей - пришли родственники, пришли друзья. Шум, говор, восклицания, счастливый смех… Это был великий праздник в семье Камбиза. И вдвое великий праздник для всех персов. Но об этом они говорили тихо, опасаясь мидийских ушей.
- Сын Камбиза будет царем Мидии - он наследник Астиага. А ведь сын Камбиза - перс! Перс! Перс!
Когда мальчик отдохнул от тяжелого пути, от шума встречи и от объятий родственников, мать стала спрашивать о том, как и где он жил? И почему не убежал раньше к своим родителям? И почему не дал им знать, что он жив, когда они считали его погибшим?
- Я обо всем узнал совсем недавно, - отвечал Кир, - а о том, что царь хотел убить меня, узнал только дорогой.
- Мальчик, царь - твой дед! - с упреком прервала его Мандана.
Ей хотелось, чтобы Кир забыл об этом страшном решении Астиага. Разговоры об этом были опасны. И ведь не убил же ее отец ее сына!
- Царь - мой дед, - упрямо повторил Кир, - и он приказал убить меня. А Гарпаг не убил. И Митридат не убил. А Спако меня вырастила… и…
Здесь голос Кира задрожал, и он опустил ресницы, чтобы скрыть набежавшие слезы.
- Она очень добрая… Я очень люблю ее.
- Но ведь не она твоя мать! - поспешно прервала Мандана. - Мать - это я. Я! Разве я меньше любила бы тебя?
- Разве ты был бы меньше счастлив у нас? - мягко упрекнул и Камбиз.
Мальчик быстро взглянул на мать, на отца и, овладев своим волнением, снова начал рассказывать.
- Мы пасли быков в горах. Там большой лес. Очень густой. К стаду выходили волки. Но отец не боялся их. Он их отгонял бичом. И я не боялся. А когда я, бывало, запоздаю и приду домой поздно, мать… Спако ждет меня. Она никогда не ляжет слать, если меня нет дома. Я очень люблю ее.
- Неужели ты, мой сын, никогда не сможешь признать меня матерью? - сказала Мандана. - Ведь я не виновата, что так случилось! Отец отнял тебя, он вырвал тебя из моих рук!
- Мы любили тебя, сын, и умершего, - тихо вздохнул Камбиз.
Киру стало жалко этих пока еще чужих ему людей. Вот они плачут теперь перед ним. Им больно, что он любит Спако, что Митридата называет отцом. А как он может забыть Спако и Митридата, как он может перестать любить их, если даже не они его отец и мать? Жестокие слова готовы были сорваться: "А почему же мои родители не защитили меня, почему отдали на смерть? Почему не вырвали меня из рук деда и не укрыли от гибели? "
Но он промолчал.
- И ты спал в хижине на соломе, ты - царский внук? - с сокрушением начала Мандана. - Ты, как простой пастух, пас быков и сражался с волками?
- Но зато отец… но зато Митридат научил меня ездить верхом и стрелять из лука. Мы с ним убили медведя, а когда кабаны нападали на наше поле, мы прогоняли их.
Внезапно взглянув в окно, Кир вскочил:
- Уже вечер… Поздно, а я так далеко… Спако ждет меня!
- Опять Спако! - крикнула Мандана и вышла, закрыв руками лицо.
- Мальчик мой, - печально сказал Камбиз, - ты должен понять, что уже не вернешься туда. Ты должен смириться с этим.
- Но Спако плачет теперь, - смущенно сказал Кир. - Я знаю, что не вернусь. Только я вдруг подумал: уже поздно, а она, может быть, ждет. Я хочу, чтобы они тоже приехали сюда. Можно, чтобы они приехали? Пусть живут здесь. Они ведь будут очень тосковать одни, без меня!
Кир с надеждой посмотрел в глаза Камбиза. Но тот только пожал плечами.
- Я не думаю, чтобы твой дед отпустил их.
И про себя добавил:
"…если они еще живы".
- Когда я вырасту, я возьму их к себе, - сказал Кир.
- Когда вырастешь, поступишь, как захочешь. А теперь ты прежде всего должен помнить о том, что ты - внук царя. Правда, ты перс, но и персы не всегда были данниками мидян. А Персия, твоя родина, у них в презрении. Вот о чем ты не должен забывать. Будь мужествен - у тебя другая судьба!
- Какая судьба у меня? Я буду царем?
- Тс-с… Я вовсе не хотел сказать этого!
Камбиз испугался - не молвил ли он лишнего? И поспешно заговорил о чем-то другом.
А Кир задумался.
Скоро все утихло и умиротворилось в доме Камбиза. И мать, рассказывая о чудесном спасении Кира, всегда добавляла:
- Его вскормила собака! Он будет необыкновенным человеком!
Ей не хотелось, чтобы люди говорили, что ее сына вырастила рабыня, жена пастуха. Уж лучше пусть будет чудо - мальчика вскормила собака.
Тем более, что Спако и собака - одно и то же слово!