- Ризли, - я сказала. - Граф Саутгемптон. Барон Тичфилд.
Постель была теперь, как комната у комнаты внутри.
Укрытие.
- Деньги, - я сказала. - Ах ты, блядь, - я сказала.
Воск капал с изголовья. Простыни пятнал.
Вот капля плюхнулась, горячая, на лебяжью подушку. И зашипела на шелку.
Я шепнула:
- И сколько ж он тебе заплатил?
Мой супруг пробормотал что-то.
- Сколько? - я опять спросила.
И тогда мистер Шекспир заговорил ясно и спокойно.
- Он дал мне тысячу фунтов, - сказал мистер Шекспир.
Глава шестнадцатая
На той постели
Я уставилась на мистера Шекспира.
Мистер Шекспир не улыбался.
Он очень прямо на меня смотрел.
- Что ты делал? - я прошептала. - Что ты такого сделал, чтоб на тыщу фунтов потянуло?
Мистер Шекспир теперь был голый.
Уд у него стоял, твердый, как кочерга.
- Ты хочешь знать, - он сказал. - Ты вправду хочешь знать.
Это был не вопрос.
Он это утверждал.
- Я хочу знать, - шепчу. - Что ты делал?
- Я его драл, душа моя, - очень тихо сказал мистер Шекспир.
- Как это? - спрашиваю. - Что это такое значит?
Мистер Шекспир ни слова не ответил.
Глаза у него были, как раскаленные уголья.
Он кусал губу.
Когда перестал кусать губу, он крепко поцеловал меня в губы. Потом провел пальцами по моему лицу и нежно поцеловал мои веки.
Раз муж мой поцеловал мои веки, я решила не открывать глаз, и я ждала.
Я чувствовала, как мистер Шекспир у меня за спиною шевелится.
Потом постель колыхнулась - это он на колени встал.
Чувствую: скорчился у меня за спиною в темноте.
Руки вытянул и крепко стиснул сзади мои ляжки.
А потом, чувствую, отверделостью своей зашлепал меня по ягодицам.
- Она хочет знать, - он сказал спокойным голосом. - Да, она в самом деле хочет знать.
Голос шел будто бы издалека. Но сам он, горячий, жесткий, уже входил в меня сзади.
- Да! - я крикнула. - Да! Да! Как ты это делаешь?
Потом:
- Вот так, - сказал мистер Шекспир.
И он со мою сделал это.
Глава семнадцатая
Улитки
Сперва мне было больно.
Потом больно не было.
Больно мне, не больно, но как начал мистер Шекспир, его уже нельзя было остановить.
- Хорошо? - он кричал. - Нравится тебе?
- Нет! - я кричала. - Нет, не надо, не хочу, нет, нет, нет…
Но потом, немного погодя:
- Да!
Улитки были самые любимые твари у мистера Шекспира.
Раз как-то видела: час целый сидел-смотрел, как улитка взбирается, взбирается по стеблю, уж очень нравилось ему, как она в раковину вся вбирается, когда коснется рожками листа.
Глава восемнадцатая
Снова
Когда управился, мистер Шекспир заговорил о деньгах.
Кровать эта так дорого не стоит, он сказал.
От тысячи фунтов осталась бездна денег.
Он купит доли в новом театре, который мистер Бербедж строит на Бэнксайде.
Там будут показывать его пьесы, мне рассказал супруг.
И тогда он станет получать за свои пьесы плату, а вдобавок у него будет процент от выручки.
Деньги к деньгам, сказал мистер Шекспир.
Скоро он сможет приобресть и собственность.
Настанет день, пообещал мой умный муж, когда он будет жить в лучшем доме Стратфорда.
(Оно, положим, не получилось.
Пришлось нам согласиться на второй по качеству.)
Устала я от этих разговоров.
И я до него дотронулась.
- Ты снова хочешь? - удивился мистер Шекспир. - Снова хочешь, прямо сразу?
Я хотела.
Я хотела снова, прямо сразу.
И мистер Шекспир с большой охотой выполнил мое желание.
В конце концов я уснула.
Уснула, утомясь тем, что он со мною делал. Великий покой на меня нашел.
Отродясь, по-моему, мне еще не было так хорошо, отрадно и так вольно.
Дождик стал накрапывать, когда я заснула, это я помню.
Я слышала, как апрельский дождик тихонечко шуршал на крыше.
Мистер Шекспир все говорил про деньги, когда я заснула.
Но вовсе не деньги никакие я видела во сне.
Глава девятнадцатая
Мой сон
Снилось мне, что я на холме Стинчкомба и кругом сплошь наперстянка.
Люблю я наперстянку.
Красота у наперстянки скромная, неяркая, не слепит глаза так, как когда в июне волнится по полям ромашка.
Есть в наперстянке тонкость, нежность.
Все в ней - отдохновение для души. У наперстянки в чашечке, на самой глубине, бальзам таится.
И снилось мне, как будто я срываю наперстянку и в нее заглядываю. И будто я потом в нее вхожу, вовнутрь, и наслаждаюсь ее расцветкой, и нитями тычинок, и цветочным шелком, розовым, лиловым, алым, белым, и радуюсь на то, как стебель стоек, как поник цветок.
По-моему, мне снилось, будто бы сама я наперстянка.
Глава двадцатая
Ослиная голова
Наутро просыпаюсь я от рева.
Озираюсь в реденьком, чудном каком-то мраке.
И вижу - стоит в ногах постели дьявол.
- И-а! - дьявол ревет. - И-а!
Дьявол совершенно голый, ну ни единой ниточки на нем, а только голова ослиная надета.
- И-а, - он снова проревел. Потом: - Ха-ха!
И вдруг я услыхала, как там, внизу, на улице, поют.
Такие миленькие были слова у этой песни.
Потом уж я их в песеннике отыскала.
Песня была такая:
Вотще хочу забыть
Затверженные звуки,
Коль счастья рвется нить,
И надо дни влачить
Томясь в пустой разлуке.
Но - ах! едва я вновь,
Волшебница-любовь,
Твое блаженство чую,
Как выбора мне нет,
И жизни мой привет,
Опять пою, ликуя.
Любовь, тебя хулят,
Как будто горьки сласти,
И от лекарства яд,
И счастья от напасти
Нет средства отличить.
Вольно ж тебя хулить
Тем, кто не знают сами,
Сколь твой пьянит фиал,
Я ж вновь совсем пропал,
Едва к нему припал
Блаженными устами.
Там же лавка рыбная была.
Небось торговец сам и пел.
Такая миленькая песня.
Как вспомню ее, так у меня аж слезы на глазах и дрожь по хребту проходит.
Я песенки заслушалась, а уд дьяволов тем временем в меня нацелился.
Я узнала дьявола по его снасти.
Что твое копье.
И сотрясается.
Я не могла с собою совладать. Протянула руку к этому копью.
Протянула руку, и копье это я погладила.
А потом перевернулась ничком и встала в постели на коленки.
А потом уж постаралась, чтоб дьяволу сподручней было в меня попасть.
- И-a! - ревел дьявол. - Ха! Блядь! - кричал дьявол. - Теперь все мало ей, да?
Мистер Шекспир драл меня, не снявши ослиной головы.
Мой супруг.
Мистер Шекспир, львиное сердце.
Осел разнеженный.
Глава двадцать первая
45
А теперь, моя книжица, я в тебя впишу кое-что совсем иное.
Любезный мой Читатель, придется и тебе пошевелиться.
Возьми-ка в руки Библию.
Открой Псалтырь.
Найди псалом сорок пятый.
Ну вот.
А теперь прочти стих 4:
Пусть шумят, воздымаются воды их, трясутся горы от волнения их.
Прочти подчеркнутое слово вслух.
Теперь прочти конец стиха 10:
…сокрушил лук и переломил копье.
Прочел?
А теперь вслух проговори.
Сложи-ка эти два подчеркнутые слова. Понял?
То-то.
Мой супруг мистер Шекспир сам за этим присмотрел. Или он все это придумал и мне очки втирал.
Тоже ведь: соврет - недорого возьмет.
Так или иначе, случилось все, по словам моего ловкого супруга, вот каким манером.
Когда совсем уж близилась к концу работа над Библией под присмотром короля Якова, назначенный королем особенный комитет выбрал кое-какие места из Ветхого Завета и представил видным мужам литературы на поверку.
Мистеру Шекспиру досталась часть Псалтыри.