Выражение лица Мирберга ничуть не изменилось. Он снова кивнул.
- Я, понятно, это знал.
Каридиус удивился:
- Знали… и все-таки хотите вступить в Лигу?
Адвокат развел руками:
- Говорю же вам, я это знал и раньше. Не понимаю вашего "все-таки".
- Ну что же, пожалуйста… Конни, дайте ему наш адрес.
На этом разговор оборвался, и они втроем двинулись к избирательному пункту Четвертого района. Вдруг они увидели оратора, стоявшего на деревянном ящике и говорившего перед толпой бедно одетых людей. Мирберг хотел продолжать путь, но мисс Стотт остановилась и стала слушать.
- Вы только задумайтесь над этой цифрой, товарищи, - кричал оратор, - два миллиона супоросых свиней не зарезаны, не проданы, не съедены, а просто-напросто выброшены в Миссури, так что река провоняла, и вся рыба в тех местах подохла. А кто это сделал? Полоумные? Сумасшедшие? Или иноземные завоеватели, нарочно вызывающие голод и мор, чтобы погубить Америку? Нет, это сделали правители Соединенных Штатов; это их мудрость изобрела такое лекарство против перепроизводства! На Востоке уничтожаются миллионы свиней! В Калифорнии - вагоны апельсинов выбрасываются на свалку! Цистерны молока выливаются в воду на Севере! Хлопок закапывается в землю на Юге! Наша страна производит такое количество товаров, что цены на них падают, и они уже не приносят прибыли! А ведь по священной заповеди капиталистических стран, все товары должны приносить прибыль. Для чего нужны товары? Чтобы насытиться? Чтобы одеться? Чтобы лечить больных и строить жилища для бездомных? Да нет же! Все, что производится, должно приносить прибыль, и если эти прибыли не растут с каждым годом, промышленник считает, что дело его идет на убыль. Тогда он приостанавливает производство и уничтожает большую часть своих товаров, чтобы повыгоднее продать оставшееся. Так выполняет он священную заповедь капитализма.
- А между тем как по всей стране происходят эти безобразия, мы с вами, товарищи, мы, народ, слоняемся из города в город в надежде - даже не на работу, а на корку хлеба, голодные, иззябшие, несчастные. И в этом-то состоит мудрость наших правителей и их человечность!
Толпа реагировала сочувственным гулом. Вдруг три полисмена, грозно покрикивая, врезались в толпу.
- Расходись! Расходись! Не задерживать движения!
Оратор вскинул руку.
- Я требую предоставленного мне конституцией права на свободу…
Один из полисменов схватил его за руку, грубо сдернул с ящика и увел с собой.
Два других полисмена продолжали разгонять толпу, отвечавшую свистом и бранью. Мирберг схватил Каридиуса за руку и потащил к ящику.
- Вы должны ответить ему, - торопливо шептал юрист, - лезьте на его ящик и говорите.
- Но полиция…
- Ничего, ничего. Ну, в крайнем случае, остановят…
Каридиус взобрался на ящик.
- Джентльмены, сограждане… - начал он.
Слушатели обернулись к новому оратору.
Один из полисменов тоже круто обернулся, увидал Каридиуса на ящике и, сунув в рот свисток, пошел к нему, пронзительным свистом призывая на помощь своих коллег. У Каридиуса екнуло сердце, когда блюститель порядка направился к нему.
- Джентльмены, - повторил он, - я представляю "Лигу независимых избирателей"…
Полисмен грубо проревел:
- Слезайте с ящика, не то я…
Но тут коренастая фигура Мирберга вклинилась между полисменом и ящиком. Он поднял руку.
- О’Шин! О’Шин! - окликнул он полисмена, торопливо, но внушительно.
О’Шин уставился на адвоката:
- Ну?
- На ящике ведь мистер Каридиус.
- Это что еще за птица?
- Кандидат, которого рекламировала машина Крауземана всего часа два назад.
Полисмен приостановил атаку.
- Разве мегафон выкрикивал эту фамилию?
- Да… Каридиус.
- А мне показалось… Бланк.
- Нет, вы не расслышали. А я слышал, называли Каридиуса.
Небольшая группа, отделившаяся от толпы, окружила полисмена и Мирберга. Поднялись крики.
- Что же вы не стаскиваете любимчика Крауземана?
- Проходите! - скомандовал полисмен.
- А разрешение у него имеется?
О’Шин огрызнулся.
- А ваш-то имел разрешение?
Мирберг прекратил спор, заявив громогласно:
- Да, мистер Каридиус имеет разрешение, - и протиснулся поближе к О’Шину, на ходу вытаскивая бумажник.
О’Шин ловко принял врученную ему мзду и поднял другую руку.
- Да, мистер Каридиус имеет разрешение. Пусть говорит.
Каридиус начал:
- Джентльмены и сограждане! Я представляю "Лигу независимых избирателей", которая ведет борьбу в нашем штате и во всей стране против взяточничества, фаворитизма и политической коррупции.
Толпа зашумела:
- Долой! Убирайся с нашего ящика!
- Джентльмены, я не последую примеру предыдущего оратора и не стану опорачивать весь наш политический строй, созданный разумом и кровью наших предков, только из-за того, что правительство предприняло некоторые шаги для восстановления, хотя бы и при помощи сильно действующих средств, экономического равновесия…
Снова негодующие крики.
- Отчаянное положение требует отчаянных средств. Наша "Лига" борется и будет бороться за такое правительство, которое не знает взяточничества, фаворитизма, политической коррупции…
3
Пока мистер Генри Ли Каридиус громил с трибуны взяточничество, фаворитизм, политическую коррупцию и высокие налоги, к Мирбергу и мисс Стотт пробралась девушка-итальянка с явным намерением заговорить с ними. Вначале ей это не удалось - соратники Каридиуса оживленно обсуждали речь своего кандидата. Наконец мисс Стотт обратила на нее внимание. Девушка сказала:
- Простите, мисс, вы, кажется, пришли с этим джентльменом, который сейчас говорит…
- Да, да, мы оба, мистер Мирберг и я, пришли с этим джентльменом, который сейчас говорит…
- А это и есть мистер Каридиус?
- Совершенно верно.
- Это тот самый, про которого недавно кричала машина с мегафоном? - настаивала девушка.
Мисс Стотт подтвердила и это. Искоса взглянув на мистера Мирберга, она подумала, что, пожалуй, великий Крауземан оказал Каридиусу гораздо большую услугу, чем рассчитывал, когда снисходительно предоставил в его распоряжение свою машину.
- Значит, он… мистер Каридиус… политический деятель? - волнуясь, продолжала девушка, и мисс Стотт заметила, что она быстро перебирает пальцами четки, надетые на шею под блузку.
- Разумеется, раз он говорит речь, значит - он политический деятель, - наставительно сказала мисс Стотт.
Девушка понизила голос.
- Я хотела спросить у вас… имеет он какое-нибудь отношение… - Она пристально посмотрела на мисс Стотт, наморщила лоб и закончила почти шопотом: - К… Джо.
- Джо? - переспросила мисс Стотт, тоже невольно понижая голос.
- Джо Канарелли.
Конни вытаращила глаза:
- Кто такой Джо Канарелли?
- Он агент Союза защиты сиропщиков, - все так же тихо объяснила девушка.
- А причем тут мистер Каридиус?
- Я хотела попросить его, чтобы он сказал Джо Канарелли… пусть снизит немного налог, который он берет с мамы… маме нечем платить… слишком часто приходят за деньгами… и слишком много берут… - Она боязливо оглянулась по сторонам: не подслушивает ли кто-нибудь.
Мисс Стотт пришла в полное недоумение:
- Но ведь все общества берут взносы в определенные сроки.
- О нет, мисс, Джо Канарелли… нынче придет… а завтра еще что-нибудь придумает и опять придет… а на будущей неделе опять что-нибудь придумает и…
- А чего же вы хотите от мистера Каридиуса?
- Чтобы он поговорил с Джо Канарелли… пусть повременит немного.
- А где можно найти этого Джо Канарелли? - спросила мисс Стотт со смутным беспокойством.
- Сейчас он в нашей лавке… - торопливо заговорила девушка, - я видела, как он входил. А мама позволила мистеру Каридиусу выставить его портрет в окне лавки, вот я и подумала… не заступится ли он за нее перед Джо.
Тем временем Каридиус закончил свою филиппику против взяточничества, подкупов и коррупции и, спустившись с ящика, подошел к ним. Он услышал последние слова девушки и осведомился, о чем идет речь.
- Речь тут идет о рэкете Канарелли, - коротко объяснил адвокат. - Нечего нам путаться в его дела.
Каридиус задумался:
- Но ведь "Лига независимых избирателей" намерена бороться против…
- Вас еще не выбрали, - напомнил Мирберг. - Нельзя ввязываться в бой, не имея в руках оружия.
- Да, но какая бы это была для нас реклама, если бы я начал борьбу против одного из старейших рэкетиров!
- Момент неподходящий, - ответил Мирберг. - Избиратели не успеют узнать об этом, а организация Джо узнает немедленно и дружно будет голосовать против вас. Вы только потеряете голоса.
Пока двое мужчин решали, стоит ли ввязываться в дело Канарелли, мисс Стотт загорелась сочувствием и предложила девушке проводить ее домой. Если ей и не удастся ничем помочь, она все же ознакомится с положением, а это пригодится в следующей предвыборной кампании.