Дальше спрашивать не было времени. Они едва успели снять верхнее, причем Лулу стянула понезаметнее фартук и подсунула его под стойку гардероба, пока Виконт отдавал одежду и брал номерок. Проходя мимо большого зеркала, Лулу посмотрела, как они выглядят. Какой же он большой там, в зеркале! Лулу ему чуть-чуть выше локтя. Оба они одеты не особенно нарядно. На нем тот самый "серый походный". Значит, все-таки, по делам здесь… Добрый друг, воротник рубашки апаш, поражает белизной… И как же красиво все это смотрится, он лучше всех здесь, подтянутый и спокойный. Лулу преисполнилась гордости, но мысли ее бежали вперед. Впервые в театре! Она была полна предчувствий.
Свет погас, едва они успели усесться на свои места, занавес потянуло вверх, и Лулу растворилась в сказочном зачарованном лесу, где красавица Весна с великолепными синими ресницами говорила с Дедом Морозом о дочке. Лулу ни на минуту не отрывалась от сцены. Как хорошо! Хотя все время немножко хочется плакать. Жалко бедных Бобыля с Бобылихой, жаль Купаву, ее обманул Мизгирь, и самого Мизгиря тоже жаль - ведь снежная девочка не хочет его любить… А уж саму Снегурочку жалко-прежалко. У нее холод в сердце, она не может полюбить никого.
Как Лулу удерживалась на самом краешке стула, да еще вся устремленная вперед, непонятно. Она раскраснелась и, кажется, вообще перестала моргать. Купава побежала топиться, а Лулу вцепилась в ручки кресла.
Свет зажегся, зрители стали расходиться. КАК??? Неужели все? Не может быть! Они же пошли к царю. Это должны показать. Она повернулась к своему спутнику за разъяснениями и только сейчас подумала, что он и не пытался ее как-то успокоить, что-то шепнуть, объяснить или хотя бы посадить нормально. Он даже не смотрел в ее сторону, а бесстрастно разглядывал зал, в настоящий момент - потолок.
- Это что, перерыв? - осторожно начала Лулу.
- Да, антракт.
- Как переменка в гимназии?
- Угу, - продолжая свой осмотр, согласился Виконт. - Ну, это все эклектика!
- Где? Кто? Это она виновата? Я такой не заметила!
- Нет, мы определенно отвыкли друг от друга, - покрутил он головой. - Эклектика к страданиям Купавы отношения не имеет. Это я так, себе.
- Значит, кончится все хорошо? Раз не имеет?
- М-м-м, нет. Для Снегурочки нехорошо.
- Как ужасно! А что же такое будет? Умрет?
- Здесь дело не в судьбе ее даже. Видишь ли, она неестественна среди людей, - он помолчал. - Ты как-то слишком прямолинейно воспринимаешь сказку, я бы сказал, событийно. Ты же большая уже, пора понимать - здесь символика, поэзия.
- Снегурочка, что же, никого так и не полюбит?
- Смотри сама. Только особенно безоблачного конца не жди. - Виконт вздохнул и с удвоенным вниманием стал рассматривать стены и потолок.
- Я первую часть так смотрела! Ничего и никого вокруг не видела…
- Это я заметил.
Лулу тоже возвела глаза к потолку:
- Это там эклектика?
- Эклектика, - еще раз вздохнув, сказал Виконт, - это механическое смешение стилей, композиция разнородных элементов.
- Виконт, почему я никогда не понимаю слов, которые вы говорите?
- "Никогда", нечего сказать, обрадовала! Раньше ты находила со мной общий язык.
- Ой, нет, я не то хотела сказать, я вас лучше всех вообще понимаю!
- Зато я перестал тебя понимать.
- Виконт! - тихо позвала Лулу и только, когда он повернулся к ней и прозвучало характерное для него: "Что?", содержащее больше утверждения, чем вопроса, она заговорила, разгоняясь и стараясь, чтобы нахлынувшее волнение не помешало передать смысл:
- Вы знаете, вы думаете, я вас забыла? Я вас все время ждала, даже во сне. Потом подумала, что вы не приедете, и все равно ждала и ждала. Я каждый день про катание помню, и лето скоро вообще, уже ведь ноябрь! А вы ведь в какой-нибудь Белокалитвенской, как же я могла верить? А как вы про летучего голландца недорассказали… Я даже, когда чего-то не понимаю в книжке, представляю, как вы скажете это - и сразу лучше!
Ни русский, ни французский язык не помог Лулу объяснить, как же она счастлива тем, что он приехал, как ей хорошо и уютно возле него, сколько бы непонятных слов он не наговорил. Она хотела как раз сказать, что не поняла-то всего две последние фразы и просто неправильно попросила объяснить, но свет потух, и ее горячие излияния были прерваны. Не находя больше слов, она уткнулась в его плечо. Через мгновение почувствовала на голове его руку и услышала очень ясно, видимо, он наклонился:
- Не нервничай, Александрин, ты же умная девочка! Ты в театре, столько интересного! Я-то здесь при чем?
Дважды он назвал ее сегодня умной и как-то совершенно по-разному. Кажется, вот теперь, это был прежний, "летний" Виконт, но Лулу все не могла успокоиться: он перестал обижаться? Она пыталась заглянуть ему в лицо: когда он сердится, радужки становятся гораздо темнее. Но цвета глаз было в темноте не разглядеть, а по плотно сомкнутым губам и спокойному взгляду, устремленному на сцену, ничего нельзя было понять. Лулу осторожно подергала его за рукав.
- Ты рано забеспокоилась, до развязки еще далеко!
Но развязка была не при чем: она внезапно перестала жить в мире той сказки и переселилась в свою, в этот момент такую счастливую! Она - зрительница, пришла с родным человеком, он о ней заботится, а она с удовольствием смотрит спектакль. И если будет что-то страшное на сцене, или даже не на сцене - у нее есть надежная защита. Она так до конца спектакля и упивалась присутствием "своего" человека рядом - это было такое необычное и желанное ощущение для нее, что "не совсем безоблачный конец" не смог ее пронять.
Она снисходительно и сочувственно вздохнула, когда растаяла одинокая, чужая всем Снегурочка… но созвучнее всего ее настроению была приветственная песня Яриле.
…Когда они вышли из театра, причем Лулу так и не сумела извлечь свой фартук из гардеробной, было еще сравнительно светло.
Это время - ранние сумерки - Лулу обычно не любила. Уроки закончились, домой не хочется, не знаешь, куда себя деть.
Но сегодня! Она шла около Виконта, он не разговаривал, думал о чем-то, но Лулу все равно было интересно и приятно гулять. Так и бывает в семьях, она много раз видела, люди идут себе рядом, спокойно молчат, и радуются присутствию друг друга. Она представляла себе, что это привычная послеобеденная прогулка, каждодневная, и нет необходимости говорить что-то именно сегодня. Послеобеденная… немедленно засосало под ложечкой.
- Вот жалко, что я съела свой завтрак - у нас был бы большой бутерброд с ветчиной, а вчера у меня были пирожки. Вы тоже их любите…
Виконт остановился, улыбнулся и подтолкнул Лулу локтем в плечо:
- Решила, что я уклоняюсь от кондитерской? Нет. Мы движемся в нужном направлении.
- Правильно. Мы в кондитерскую. А только потом к Софье Осиповне? Да?
- Какая Софья? Кто это? А! Родственница Евдокии Васильевны! Вряд ли успею заглянуть к ней.
- Вы покушаете и уедете? Как это? Еще рано…
- Не хнычь, Лулуша!
Отворив стеклянную дверь, Виконт впустил Лулу в сытный и сладкий воздух кондитерской.
И вот уже съедены слоеные пирожки, на очереди - знаменитая ростовская "водовозка" из бисквита и шоколада. Лулу сбавила темпы. Ела она одна, Виконт прихлебывал кофе и с некоторым изумлением смотрел, как тридцатикилограммовая худышка Лулу поглощала произведения кондитера. Наконец он сообразил:
- Ты же с утра вне дома. А я отбиваю тебе пирожными аппетит. В котором часу тебя ждут к ужину?
- Я, когда приду домой, тогда и поем, хоть в десять часов!
- Какие десять часов, что за чепуха! Восьми нет.
Лулу представила, что бы он сказал, узнав о ее многочисленных опозданиях к ужину… У нее даже озноб прошел по телу, но одновременно она поняла, чего ей не хватает в жизни. Как же хорошо побаиваться того, кто заботится о тебе! Но объяснить, как обстоят дела, все ж таки не решилась.
- А я вторую половину плохо смотрела… и даже не очень жалко было…
- Понимаю, почему ты не в восторге. Дело в игре, декорациях. Сюжет идет, а атмосферы хорошего театра нет.
- Я не в восторге? Я… смотрите… смотрите…
Лулу вскочила и, встряхнув волосами, продекламировала:
- В… какой-то час обычной чередой
Являюсь я на землю берендеев…
Она величественно выпрямилась и повторила жест Весны из спектакля: выбросила руку вбок и вверх, подкрутив пальцы.
- Час - "урочный", но вообще чудесно! - похвалил Виконт. - Это что - пародия? А еще кого можешь?
- Снегурочка вот такая, - она поникла всем телом и опустила руки в безвольном оцепенении, но тут же встрепенулась:
- А лучше - Вакула Бобыль! - и, заломив воображаемую шапку, потеребила подбородок, наморщила нос и почти сквозь зубы запела:
- У Вакулы Бобыля ни кола, ни двора! - тут она изобразила, что пошла вприсядку, и повторила: - ни кола, ни двора. Ни кола, ни двора!
Виконт весело рассмеялся и довольно блеснул на нее глазами:
- Ты же у меня жанровая актриса, я и забыл! Тебе, конечно, нужна не эта поделка. Если бы мы были с тобой в Петербурге… Петрограде, что я бы тебе показал! - он сам сделал какое-то вращательное движение рукой.
- Виконт, а вы танцевать умеете?
- Конечно, и даже люблю.
- А где такое место, в котором можно танцевать одному?
- Почему одному? Иногда приятнее с кем-нибудь потанцевать, чем уклониться.
Лулу не очень представляла себе, как и что, и, главное, с кем он может танцевать, но тема не показалась приятной, и она переменила ее:
- А давайте, вместо Калитвы, помните, вы обещали, в Петроград поедем? Я так хочу… Адмиралтейская игла, мосты повисли… как красиво и необычно!