У нее было предостаточно свободного времени, и она часто погружалась на досуге в романтические мечтания.
— Но она не доверяла свои романтические мечты дневнику, — заметил Мейсон.
— В открытую — нет, — согласилась Делла, — но это можно прочесть между строк. По каким-то причинам девушка избегала писать в дневнике совершенно откровенно, но она, вне всякого сомнения, выражала свои настроения. Влюбленные всегда пишут о красоте природы, о том, как прекрасна весна в природе и весна в человеческом сердце.
— Как ты поэтично рассказываешь, Делла!
— Я всего лишь рассуждаю логично.
— А ты сама случайно не ведешь дневник?
Лицо Деллы ярко вспыхнуло.
— И кроме того, — поспешно сказала она, — Элен ненавидела Натана Фэллона.
— А что, кто-нибудь испытывает к нему более дружеские чувства?
— Сам Натан Фэллон.
Мейсон откинулся назад и захохотал.
Делла улыбнулась и продолжила:
— Она любила животных и была очень сильно привязана к обезьяне по имени Пит. Ее возмущали эксперименты, которые Бенджамин Эддикс проводил с животными.
Мейсон задумчиво прищурился:
— Эксперименты у Эддикса велись на самом высоком научном уровне. Он пытался воздействовать на нервную систему животных. И у него были довольно своеобразные идеи, связанные с гипнозом. Очевидно, он осознал, что человека нельзя погрузить в гипнотический транс настолько глубоко, чтобы он смог сделать нечто противоречащее его высшим моральным установкам, но ему, похоже, казалось, что гориллы, как существа человекообразные, могут поддаваться воздействию гипноза и, к примеру, способны убить человека. Черт бы меня побрал, если я понимаю, что именно он пытался этим доказать. Я чувствую, что это каким-то образом связано с прошлым Эддикса. С ним, очевидно, стряслась большая беда, возможно, он совершил преступление и подозревал, что пошел на это под чьим-то гипнотическим влиянием.
— Кошмарная обстановка для секретарши, — сказала Делла Стрит. — Эддикс богат, но это отнюдь не оправдывает его жестокого обращения с животными.
Мейсон кивнул:
— Вероятно, вначале Элен Кэдмас испытывала то же самое. Затем, похоже, ее взгляды несколько изменились. Она, несомненно, относилась к Эддиксу с большим уважением и чувствовала, очевидно, что за его экспериментами скрывается нечто очень важное.
— А затем ее убили, — сказала Делла Стрит.
— Не нужно так говорить, Делла. Нет абсолютно никаких доказательств.
— Ну, я чувствую интуитивно, очень ясно чувствую, что она не могла пойти на самоубийство.
— В тетради, которую я читал, — сказал Мейсон, — есть еще одна очень любопытная вещь, Делла. Меня она очень заинтересовала.
— Что именно?
— У этой обезьяны, Пита, которую она так любила, появилась привычка таскать ее мелкие безделушки — все, чем она, по мнению обезьяны, любовалась. Пудреницу, губную помаду, сережки — она все подряд хватала и прятала. Скорее всего, ее любимым тайником была огромная греческая ваза в холле… Делла, у меня появилось одно подозрение… Кто из адвокатов представляет миссис Джозефину Кемптон в процессе против Эддикса?
— Сейчас посмотрю, — сказала Делла Стрит и вышла из кабинета.
Вернувшись минуты через три, она вручила Мейсону листок, на котором было напечатано на машинке:
«Джеймс Этна, адвокатская контора „Этна, Этна и Дуглас“.
— Боюсь, я совершила глупость, шеф, — сказала она, когда Мейсон ознакомился с запиской.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда я вышла в приемную, телефон зазвонил так настойчиво, что казалось, вот-вот развалится на части. В общем, я хотела объяснить, что рабочее время уже кончилось и на звонок ответить некому… Ну и выяснилось, что я разговариваю с Мортимером Херши, финансовым управляющим Бенджамина Эддикса. Он очень хотел договориться о твоей встрече с мистером Эддиксом.
— Что ты ему ответила? — спросил Мейсон.