Этот вопрос окончательно сразил Сарсехима. Спрашивает, чем занимаюсь?! Вспомнились стихи, которые евнух вчера прочитал на пиру. Приглашенные встретили их громкими криками одобрения. В награду царь лично вручил вавилонянину серебряное блюдо. Напомнить о стихах, которые он сочинял все утро и весь день? Или о блюде?..
Бен–Хадад поднялся с кресла, вплотную приблизился к евнуху и зловеще поинтересовался.
- Куда запропастился молодой скиф, за которого ты поручился? Я предупреждал, ты поплатишься головой, если твой любимчик не вернется в Дамаск.
- Царь, – жалобно произнес евнух, – пощади.
После короткой паузы Бен–Хадад с какой‑то тоскливой пронзительностью, словно ожидая участия от чужака, признался.
- Салманасар прислал гонца.
У евнуха мелькнула надежда.
- Значит, Буря добрался до ставки?
- Об этом ни слова.
- Но как же?..
Бен–Хадад впал в раздражение.
- Салманасар потребовал вернуть Нинурту! Гонец утверждает, что начальник ассирийской конницы попал ко мне в плен, а я ничего не знаю об этом. Где скиф?
- Его ищут? – осмелился поинтересоваться Сарсехим.
- Кого?
- Нинурту.
Наступила тишина. Бен–Хадад, на глазах обмякнув, зачем‑то заглянул в пасть одного из львов, охранявших возвышение, где стояло царское кресло, шумно хмыкнул, затем сел.
Евнух нарушил тишину.
- Надо расспросить ассирийского гонца.
- Не считай себя умнее других. Уже расспросили.
- И что?
- Он ответил, что два дня назад какой‑то варвар сумел прорваться к самому шатру Салманасара, но что из этого вышло, он не знает. По слухам, именно он сообщил, что Нинурта попал в плен.
- К кому?
- Не прикидывайся дураком. Ко мне! К сирийцам!
- Но ему сохранили жизнь?
Бен–Хадад не поленился подняться, подойти, больно взять евнуха за подбородок. Он пристально посмотрел в глаза евнуху и выговорил по слогам.
- Я–не–зна–ю! Мне известно, что Салманасар приказал посадить на кол начальника своей конной разведки. Мне известно, что Шурдан угодил в опалу, а где Нинурта не–зна–ю!
Сарсехим облегченно воскликнул.
- Это все объясняет.
Царь выпустил подбородок и с надеждой глянул на евнуха.
- Что объясняет?
- Буря добрался до великого Салманасара, начальник разведки наказан. Следовательно, жди Бурю…
- Сколько ждать?
Сарсехим пожал плечами.
- Хорошо, давай подождем, – согласился он и трижды хлопнул в ладони.
В зал вошли два стражника, подхватили Сарсехима под мышки и вынесли из зала. Протащили по коридорам и посадили в какую‑то тесную полутемную клетушку. Через какое‑то время туда же доставили Ардиса.
- Допрыгался, старый козел! – обрадовался евнух. – Так тебе и надо.
- Побереги силы для пыток, урод, – огрызнулся старик и замолчал.
Ни на один вопрос евнуха Ардис не ответил, будто язык проглотил.
* * *
Вчерашним вечером, когда награжденный серебряным блюдом Сарсехим, в изрядном подпитии вернулся с царского пира, он решил заглянуть к Ардису. Сарсехим надеялся – посидим, поговорим о главном. Возможно ли, чтобы бог, получив удар в ухо, не поленился и подставил другое? Вот еще какая мысль теребила скопца – нет ли у старого вояки в запасе доброго сирийского вина? Пусть даже и не такого вкусного, как царское, но не менее забористого?
Кто мог знать, что старый вояка относится к числу тех же похотливых козлов, окружавших евнуха со всех сторон!
Дверь в комнату Ардиса оказалась незапертой. Евнух переступил через порог и угодил прямо в густую тьму, чуть подсвеченную факельным светом, залетавшим через открывшийся проем. У порога замер – с ложа доносилась какая‑то непонятная возня, хриплые ухающие звуки, с какими дровосек обычно колет дрова. Приглядевшись, различил на ложе светлые пятна, два из которых были устремлены прямо к потолку.
Он не сразу сообразил, что это были оголенные ноги, потом ошарашила догадка – женские? Ему бы повернуться и выйти, а он поступил гнусно – окликнул.
- Ардис?
Наступила тишина, в которой отчетливо прорезался раздраженный голос старика.
- Чего тебе? Видишь, я занят.
- Хорошо, хорошо, – торопливо выговорил евнух и выскочил из комнаты.
Трезвея от негодования, он с трудом добрался до своей комнаты. Не зажигая свет, озабоченный пугающей до учащенного сердцебиения мыслью – как базарной девке удалось проникнуть в помещение, куда был запрещен доступ горожанам, – присел на лежанку. Чем это нарушение может грозить ему лично? Если Ардиса, старого козла, вместе с продажной девкой спустят в зиндан, туда ему и дорога.
Он здесь причем?!
Наконец, повздыхав, успокоился, посетовал на чуму, называемую похотью, зажег фитиль. В комнате стало светло, пустовато, одиноко.
В следующее мгновение дверь отворилась и внутрь проскользнула женщина, с ног до головы завернутая в темное покрывало. Она поклонилась и робко спросила.
- Господин желает расплатиться со мной или он отдаст деньги моему дяде?
Сарсехим оцепенел. Сдерживая страх и гнев, спросил.
- Послушай, как тебя там, ты собственно кто?
- Я – племянница смотрителя. Мне было обещано вознаграждение…
Сарсехим потряс сжатыми в кулаки руками.
- Вознаграждение было обещано за то, чтобы ты утихомирила моего слугу, а не этого старого козла. Пусть он и расплачивается.
- Я расплатился, – раздался голос за порогом, – а ты попридержи язык.
В комнату вошел Ардис, встал у порога.
Сарсехим сразу сбавил тон.
- Сколько же ты рассчитываешь получить с меня? – ехидно поинтересовался он.
- Мину серебра, – робея, ответила девица.
- Не многовато ли?
- Господин отказывается платить? – спросила девица.
Этот вопрос привел Сарсехима в ярость, но ненадолго. Страх подсказал – спорить с продажной тварью не только бесполезно, но и опасно. Все, что касалось денежных отношений, в Дамаске было свято. Впрочем, в Вавилоне тоже. Обратившись в храмовый суд, девка, безусловно, выиграет дело. Она выполнила условие договора, и не ее забота, что вавилоняне не разобрались между собой, кому должны быть оказаны услуги. Менее всего в такие дни Сарсехиму был нужен скандал.
Он швырнул девице полученное от царя серебряное блюдо, она тут же схватила его и выскользнула за дверь
Теперь можно дать волю чувствам, и вмиг обозлившийся Сарсехим предупредил стоявшего у порога Ардиса.
- С тебя мина серебра.
- С какой стати? – возмутился старик. – Я уже заплатил. Ты, кстати, не забудь сунуть часовым у дверей. Они тоже потребовали мзду за молчание…
Теперь они, каждый в своем углу, молча переваривали свои обиды.
* * *
Бурю доставили к Бен–Хададу поздним утром, когда солнце почти взобралось в зенит.
Известие о том, что Нинурта заключен в горном замке, ввергло царя в столбнячную немоту. Он жестом выгнал своих ближайших советников, трижды хлопнул в ладоши. Появившиеся стражи вывели Бурю. Получив дополнительные разъяснения, они заперли парня в той же клетушке, где уже находились Сарсехим и Ардис.
- Итак, все в сборе! – с наигранной веселостью воскликнул евнух. – Давай, мститель, рассказывай, где ты был? Где Нинурта?
Буря некоторое время упрямо молчал, потом – сначала немногословно, потом все более говорливо и горячо – поведал, как очутился в горном замке, как ухитрился добраться до Салманасара, как отправился с Шаммурамат предупредить Нинурту об опасности, и что из этого вышло.
Здесь сделал паузу.
Сарсехим, воспользовавшись передышкой, осторожно и даже с какой‑то доброжелательностью поинтересовался.
- Ты все рассказал царю?
Парень кивнул.
- Ты ничего не скрыл? – продолжал допытываться евнух
Парень отвел глаза, потом с некоторой натугой выговорил.
- В замке я видел такое…
Вновь молчание
- Выкладывай, – предложил евнух.
- Еще чего! – возмутился Буря.
- Послушай, парень, – напомнил Сарсехим, – Шаммурамат приказала тебе подчиняться мне, слушаться меня.
- Она поступила так против моей воли.
- Пока есть время, расскажи все, что тебе известно. Считай, что этот приказ отдала тебе Шами.
- Зная твою зловредную натуру, евнух, я не сомневаюсь, что ты подло воспользуешься моей откровенностью. Послушай, урод, у меня пал конь, и мне наплевать на тебя, на Бен–Хадада, на поганых сирийцев, но дело не сделано. Шаммурамат в опасности. Если ты воспользуешься моей откровенностью – Ардис, будь свидетелем! – тебе не жить на земле. Боги накажут тебя.
- Хорошо, пусть так и будет. Ты поспеши, может это наш последний шанс.
- В замке творится что‑то непонятное. Хазаил спал с Гулой – это она потребовала заманить Нинурту в ловушку.
Евнух кивнул.
- Понятно, – затем торопливо засыпал парня вопросами. – Как тебе удалось добраться до Дамаска? Как сумел переправился через Оронт? Разве окрестности столицы не патрулируют конные ассирийцы?
- Патрулируют, но их мало. За это время я повстречал один–единственный конный отряд Они помогли мне, иначе я никогда бы не добрался до Дамаска.
- Как же они помогли тебе?
- Они дали мне коня.
- С какой стати ассирийцы так расщедрились? Не потому ли, что ты знаешь заветное слово? Я тоже знаю заветное слово. Давай обменяемся ими, и если это одни и те же слова, ты будешь и впредь слушаться меня.
- Если ты первым назовешь его.