Когда Тизенгаузен погиб, на руках у Елизаветы Михайловны остались две дочери - Дарья и Екатерина. Елизавете Михайловне было 22 года, и она была очень хороша собой, но замуж долго не выходила. Только через шесть лет она приняла предложение генерал–майора Николая Федоровича Хитрово и уже после окончания последней войны с Наполеоном в 1815 году с мужем и детьми уехала в Италию. Н. Ф. Хитрово был назначен поверенным русского двора во Флоренции, в Великом Герцогстве Тосканском. Семья Хитрово прожила во Флоренции четыре года. Николай Федорович почти все время болел и в 1819 году скончался.
Лизанька овдовела вторично, на сей раз окончательно. И хотя ей было уже 36 лет, она все еще была и молода и хороша собой, но в третий раз выйти замуж так и не решилась, хотя предложения были.
В 1819 году ее старшей дочери Дарье Фердинандовне Тизенгаузен было 15 лет.
Похоронив мужа, Лизанька осталась во Флоренции и сначала, нося траур по недавно умершему мужу, не выезжала в свет, никого не принимала и не бывала при дворе герцога. Потом, чтобы скрасить горечь утраты, она вместе с дочерью уехала из Флоренции и около года путешествовала по Европе. Вернувшись во Флоренцию, она вскоре по приезде приняла приглашение на бал во дворец герцога. И здесь ее старшую дочь Дарью, которую в доме на иноземный лад звали "Долли", увидел и тотчас же в нее влюбился французский посланник граф Шарль Луи Карл Людвиг Фикельмон. Посланнику было 43 года, и он был холост.
Отец и дед посланника, несмотря на наличие в его имени немецких элементов, были французы и французские подданные, но по семейной традиции служили в Австрии.
Граф Шарль Луи Фикельмон начал свою карьеру в армии. Он служил в драгунском полку, затем командовал полком, потом был военным атташе в Швеции и, наконец, австрийским посланником во Флоренции.
Долли было шестнадцать лет, когда граф Фикельмон, дипломат и генерал, впервые увидел ее, но это не помешало ему через год сделать предложение.
Получив согласие Елизаветы Михайловны на брак с ее дочерью, Фикельмон написал письмо бабушке Долли, тогда уже вдове фельдмаршала, Екатерине Ильиничне Голенищевой - Кутузовой-Смоленской:
"Княгиня! Нет на свете для меня ничего более счастливого и лестного, чем событие, которое накладывает на меня, княгиня, обязанность вам написать… Неодолимая сила увлекла меня к новому существованию. Теперь его единственной целью будет счастие той, чью судьбу доверила мне ее мать. Все дни моей жизни будут ей посвящены, и, поскольку воля сердца могущественна, я надеюсь на ее и мое счастье.
Как военный… я горжусь больше, чем могу это выразить, тем, что мне вручена рука внучки маршала Кутузова, и я имею честь принадлежать к вашей семье".
3 июня 1821 года Дашенька Тизенгаузен стала графиней Фикельмон. Несмотря на большую разницу в возрасте, Дарья Фердинандовна всю жизнь любила мужа и искренне им гордилась - он был не только выдающимся дипломатом, но и незаурядным литератором и широко образованным человеком. Через четыре года после свадьбы 10 ноября 1825 года у них родилась дочь, названная ими Елизаветой Александрой - в честь русской императрицы Елизаветы и императора Александра. (Впрочем, полное имя девочки звучало так: Елизавета Александра Мария Тереза.)
К Долли Фикельмон, ее мужу и ее дочери мы еще вернемся, а теперь несколько слов о ее матери.
В 1823 году Елизавета Михайловна возвратилась в Петербург и сразу же стала одной из местных знаменитостей, хозяйкой модного литературного салона. В ее доме бывал сам Александр I. Она была дружна с А. С. Пушкиным, Е. А. Баратынским, В. А. Жуковским. О тесной дружбе Александра Сергеевича Пушкина с дочерью Кутузова и с его внучкой существует большая литература - не станем повторять ее.
Так через много лет Ганнибалы - Пушкины и Голенищевы - Кутузовы встретились, чтобы и этот сюжет навсегда оставить в истории России. К сожалению, их дружба не была долгой - в 1837 году погиб А. С. Пушкин, а еще через два года умерла и Елизавета Михайловна Хитрово.
Незадолго до смерти Елизаветы Михайловны, последовавшей 2 мая 1839 года, в ее салоне появился и Михаил Юрьевич Лермонтов, которого в петербургский свет ввела Елизавета Михайловна.
Долли с мужем и со своей младшей сестрой Екатериной Фердинандовной, после того как их мать уехала в Петербург, оставались во Флоренции. Сестры были очень дружны и часто совершали и небольшие совместные поездки, и даже путешествия по Италии.
В 1825 году, когда они были в Венеции, им встретился молодой, тогда еще мало известный живописец Александр Павлович Брюллов. Он написал парный портрет сестер на фоне Венецианского залива.
Живя в Италии, Даша и Екатерина познакомились и с другими художниками и писателями. В доме графа Фикельмона, не чуравшегося изящной словесности, бывали мадам де Сталь со своим сыном Августом, один из крупнейших ученых, мыслителей и романтиков начала XIX века - Фридрих Шлегель.
В июле 1829 года граф Фикельмон по просьбе императора Николая I был назначен австрийским посланником в Петербурге. Царь высоко ценил достоинства посланника и уже через год наградил его орденом Андрея Первозванного - случай для иностранного подданного весьма редкий.
С приездом Долли Фикельмон в Петербург ее салон в здании австрийского посольства на Дворцовой набережной стал не менее популярен, чем салон ее матери Екатерины Михайловны Хитрово. В апартаментах жены австрийского посланника были те же знаменитости, что и в доме ее матери, а А. С. Пушкин с ноября 1829 года появлялся здесь чаще, чем прежде у Елизаветы Михайловны. Друзьями Долли стали князь П. А. Вяземский, А. И. Тургенев, Н. М. Карамзин.
Долли прожила в Петербурге до 1839 года, а затем уехала в Вену - ее муж стал министром иностранных дел Австрии.
Более всего нам интересны здесь не взаимные отношения поэта с дочерью и внучкой полководца, но его собственное отношение к их отцу и деду - фельдмаршалу Голенищеву - Кутузову-Смоленскому.
Случилось так, что Кутузов оказался в центре внимания Александра Сергеевича в последний год жизни поэта. И причиной тому послужило опубликованное стихотворение Пушкина "Полководец". Парадокс состоял в том, что стихотворение было посвящено Барклаю–де–Толли, о Кутузове в нем не говорилось ни слова, но публикация вызвала взрыв интереса и к тому и к другому, а вслед за тем вспыхнула и жаркая полемика между поклонниками Кутузова, с одной стороны, и сторонниками Барклая - с другой. Речь шла об определении места двух полководцев в борьбе с Наполеоном и о значимости вкладов каждого из них в эту борьбу.
Стихотворение "Полководец" появилось в 1836 году в III книжке пушкинского журнала "Современник" и тотчас получило восторженные оценки читателей.
Однако не все разделяли такой восторг. Решительным противником преувеличения заслуг Барклая в ущерб Кутузову оказался троюродный брат Михаила Илларионовича - Логин Иванович Голенищев - Кутузов, родной сын уже хорошо нам известного Ивана Логиновича. Л. И. Голенищев - Кутузов немедленно выпустил в свет брошюру, в которой писал: "Многие разного рода писатели и в прозе и в стихах называли… избавителем России Кутузова".
И он был прав. Старший современник Пушкина поэт Иван Дмитриев писал, например, о Кутузове так:
Великий человек!
Пойдешь в ряду с полубогами,
Из рода в род, из века в век;
И славы луч твоей затмится,
Когда померкнет солнца свет,
Со треском небо развалится,
И время на косу падет!
Как тут было не возразить против умаления заслуг?
И Пушкин ответил Логину Ивановичу "Объяснением", которое поместил в следующей, IV книжке "Современника".
Рассеивая всяческие недоумения и делая невозможными какие–либо кривотолки, Пушкин писал: "Слава Кутузова неразрывно соединена со славой России, с памятью о величайшем событии новейшей истории. Его титло: спаситель России; его памятник - скала Святой Елены! Имя его не только священно для нас, но не должны ли мы еще радоваться, мы, русские, что оно звучит русским звуком?
…Один Кутузов мог предложить Бородинское сражение, один Кутузов мог отдать Москву неприятелю, один Кутузов мог оставаться в этом мудром, деятельном бездействии, усыпляя Наполеона на пожарище Москвы и выжидая роковой минуты; ибо Кутузов один облечен был в народную доверенность, которую так чудно он оправдал!"
8
И еще одно событие навсегда запомнил Миша: известие о первой в его жизни войне, которой хотя и не участником, но все же современником он был - войне Семилетней.
Говорить о возможности войны стали еще весной 1756 года, а к Рождеству не было никого, кто не считал бы вопрос решенным: в последний день 1756 года Россия подписала союзный договор с Австрией, что означало ее вступление в войну против прусского короля Фридриха II и его союзников - англичан и северогерманских княжеств.
К этому времени Фридрих уже пятый месяц бил австрийцев. Он вторгся в союзную Австрии Саксонию еще в августе 1756 года и осенью принудил саксонскую армию к капитуляции. Затем Фридрих отбросил австрийцев к реке Эгер и весной 1757 года блокировал армию их фельдмаршала Брауна в Праге.
Обеспокоенные успехами "скоропоспешного короля Фридрикуса", зашевелились и сами австрийцы, и их союзники - французы и русские.
С запада в германские земли двинулись армии маршала д'Эстре и принца Субиза, с востока - армия фельдмаршала Степана Федоровича Апраксина.
Медленно шел Апраксин из Лифляндии в Восточную Пруссию: 24 июня взял он Мемель и почти за два месяца после того прошел по Пруссии еще шестьдесят верст - по версте за сутки.