Но наше общество слишком много затратило на это дело, чтобы примириться с таким положением, в которое оно благодаря этому попало, к тому же в первый раз. Если мы не получили половины состояния, перешедшего к Николаеву, то в вознаграждение за это мы должны будем получить его полностью. И теперь нам с вами предстоит конкретно обсудить это.
Старик замолчал. И не нашлось никого, кто смог бы ответить ему сразу.
- Если Николаев, - произнес после долгой паузы Борянский, - играет в карты или же хотя бы чувствует склонность к ним, то я берусь легко и скоро обделать это…
Старик покосился на него и, отвернувшись, недовольно проворчал:
- Нет, он в карты не играет.
- Я не могу предложить никакого плана, - сказал Люсли, - но заявляю лишь, что по совершенно особым причинам, известным нашему Белому, что бы общество ни решило сделать с Николаевым, я готов исполнить все.
- А нельзя ли привлечь его просто членом в наше общество? - предложил Соломбин.
- Чем же вы привлечете его? - спросил Люсли.
- Как это чем?.. Огромными доходами, которые он может получить, вложив свой капитал в наше общество. У него и без того достаточные доходы…
- Но он, как человек случайно разбогатевший, должен непременно желать большего.
Однако все почувствовали, что это предложение более чем слабо, и, казалось, Соломбин и сделал-то его только для того, чтобы не молчать, а сказать хоть что-нибудь.
После этого все замолчали окончательно…
- Теперь второе дело! - снова заговорил старик. - Оно заключается в наследстве маркиза де Турневиль и еще не вполне выяснено мною во всех подробностях, которые, впрочем, я считаю сообщить вам преждевременным. Скажу лишь по этому делу, что нам прежде всего нужно достать латинский молитвенник, переданный в Голландии маркизой Елизаветой де Турневиль кардиналу Аджиери, когда она, бежав из Франции во время террора, вынуждена была искать убежища за границей. Она боялась потерять этот молитвенник и потому дала его на сохранение кардиналу Аджиери. В этом молитвеннике находится указание места, где де Турневиль скрыл в Париже свои богатства, не имея возможности увезти их. Этот молитвенник сейчас находится у бывшего камердинера кардинала Тиссонье, который живет у того же Николаева.
- Однако! - заметил Соломбин. - Всюду Николаев!.. Неужели с ним одним не в состоянии будет бороться наше общество?
- Справимся! - уверенно заявил Люсли.
- Тем не менее, мы даже не пришли ни к какому плану действий и не знаем, что будем делать.
- Я скажу вам сейчас, что делать, - проговорил Белый. И когда все поглядели на него, внушительно произнес: - Слушаться меня!..
На этом совещание закончилось, и все стали расходиться.
Соломбин вышел вместе с Люсли и сказал ему уходя:
- С этим Белым у нас, кажется, дела пойдут!
Глава XVI
Новые приятели
Когда расходились после заседания, старик задержал Борянского, и тот с некоторой робостью остановился перед ним.
Странно было видеть, как этот огромный и мускулистый, обладающий атлетической силой человек скромно, даже робко стоял перед слабым, хилым, седым старичком.
Но этого никто не видел, потому что в комнате они остались одни. Борянский, сразу же приведенный старичком в повиновение указанием какого-то числа, таинственного седьмого мая 1801 года, видимо, боялся, оставшись наедине со стариком, что тот захочет продолжить разговор об этой дате. И он вздохнул свободнее, когда старик спросил его:
- Ты сможешь много пить?
Борянский только улыбнулся и ответил одним словом:
- Много!
- Вина или водки?
- И того, и другого.
- Хорошо. Тогда ступай в трактир на Моховой, называется "Веселый Ярослав"…
- Да ведь это заведение из мелкоразрядных, - брезгливо поморщился Борянский. - Я туда не хожу…
- Мне это все равно. Ты пойдешь туда и там завяжешь знакомство с неким Беспаловым, который там почти каждый день или пьет, или играет на бильярде. Затем, когда это будет сделано, получишь от меня другие, особые инструкции. Самое лучшее будет, если в "Веселый Ярослав" ты отправишься сейчас же.
Орест Беспалов, разумеется, ничего не подозревая, катал в своем излюбленном трактире шары на бильярде, не находя себе партнера, с кем бы стоило сыграть, как вдруг заметил перед собой огромного, плечистого господина с бриллиантовыми кольцами на пальцах.
Это был Борянский, поспешивший с точностью выполнить указание Белого.
Орест нацелил на него прищуренный глаз и решил, что это, должно быть, приехавший из провинции богатый помещик. Он чмокнул губами и, для того чтобы произвести впечатление на "помещика", раскатисто крикнул:
- Половой! Рюмку хлебного вина Беспалову!
Провозгласив это, он ударил кием по шару и всадил его в лузу так, что тот щелкнул наподобие пистолетного выстрела…
- Не угодно ли сыграть? - дрыгнув ногой, предложил "помещику" Беспалов.
Тот, зная уже, что имеет дело с Орестом Беспаловым, то есть именно с тем, с которым он должен был свести знакомство по приказанию Белого, ответил ему: "С удовольствием!" - взял себе кий, и игра началась…
Борянский, несмотря на то, что бильярд был совершенно не знаком ему, стал показывать такие чудеса игры, что Орест в первую минуту даже вытаращил на него глаза, но потом вдруг уложил кий по борту и протяжно свистнул:
- Нет, маэстро! Со мной это не пройдет!.. Вижу, что вы обладаете самыми сокровенными познаниями бильярдной игры, и до некоторой степени, маэстро, мы в ней тоже кое-что понимаем!
- То есть, позвольте, что именно? - с достоинством спросил Борянский.
- А вот что! - сказал Орест. - Вот этот маневр "подпихом" называется, а этот делается при помощи рукава… - и он на бильярде продемонстрировал несколько весьма ловких приемов, с помощью которые можно было выигрывать наверняка.
Борянский пустил с Орестом эти приемы просто из любви к искусству как виртуоз, великолепно изучивший свое дело.
Собственно, по профессии он главным образом орудовал картами, но не чужд был и бильярду, хотя давно уже не играл на нем, но сейчас он, как говорится, просто "попробовал руку"… Но опытный глаз Ореста сейчас же различил, в чем тут дело, и Борянский должен был убедиться, что наскочил тут на такого же доку, каким был и сам.
- А вот этот прием вы изволите знать? - увлекаясь своим искусством, спросил его Орест. - Вот если желтый стоит тут… - и он показал такой фортель, что Борянский не мог не ахнуть от удовольствия.
- Нет, это для меня новинка, - невольно вырвалось у него. Он уже больше не отрицал своего "искусства". - А знаете что, - предложил Оресту, - не хотите ли выпить вместе?
- Ну что за вопрос! - застенчиво отозвался Орест и еще застенчивее добавил: - В особенности, ежели за ваш счет!
Борянский велел подать им водки, и они поместились за отдельным столиком.
- Что мне нравится в вас! - продолжал разглагольствовать Орест, разглядывая Борянского. - Приемы физической силы! Вот я про себя скажу: у меня, так сказать, и игра ума, и мощь фантазии, а вот телосложением я слаб, то есть в смысле мускулатуры… А вы - положительный Буцефал…
- Буцефал - это лошадь была, - улыбнулся Борянский.
- Именно-с, я в этом смысле и изрек, ибо вы, так сказать, олицетворение лошади в мужском роде…
- Берегитесь, чтобы я, несмотря на всю вашу игру ума, не сравнил вас с ослом! - заметил ему Борянский, впрочем, добродушно рассмеявшись.
- А что ж, это недурно сказано! - похвалил Орест. - Во всяком случае, видно, что вы и за словом в карман не полезете! Ваше здоровье, маэстро!
И они чокнулись.
- Вы знаете, - стал говорить Борянский Оресту, - вы мне понравились!
- Не вам одним! - с апломбом заявил Орест. - У меня как-то врожденно, что я всем нравлюсь!
- Ну, да, да, разумеется! Так знаете что, чем нам прохлаждаться тут, в трактире, хотите попросту пойдемте ко мне, и я вас дома угощу на славу!.. У меня такой коньяк есть!..
Орест приложил палец ко лбу в знак глубочайшего размышления.
Конечно, Борянскому удобнее было возиться с Орестом у себя дома, раз уж так необходимо, чем сидеть в трактире.
- Однако это нужно обсудить и взвесить! - сказал Орест. - С одной стороны, конечно, коньяк, а с другой… где вы живете?
- На Гороховой.
- Ну, вот видите… Значит, до вас еще добираться надо!.. А главное, из этого трактира я пьяный ощупью домой дорогу нахожу, а от вас куда я уйду?..
- А у меня вы можете остаться и заночевать! А коньяк такой, что, право, ради него стоит отправиться на Гороховую…
- Я всегда говорю, - вздохнул Орест, - что лаской со мной что угодно можно сделать! Одним словом, уговорили!.. Платите за истребованные нами запасы и - пойдемте!
От Моховой на Гороховую был изрядный конец, но Борянский не взял извозчика, а пошел с Орестом пешком, не желая, чтобы кто-нибудь из знакомых встретил его едущим вместе с таким субъектом, как Орест. Идя же с ним вместе, он имел возможность при встрече с кем-нибудь из знакомых приотстать и сделать вид, будто гуляет совсем один.
С Моховой от церкви Симеона и Анны они свернули на Фонтанку.
Орест шел, насвистывая, мелкими шажками, но так быстро, что Борянский едва поспевал за ним, несмотря на размах своей геркулесовской походки.
- Куда это вы торопитесь так? - спросил он у Ореста.
Тот покрутил головой и, остановившись, сказал ему:
- Как это куда!.. К коньяку… И даже к вашему коньяку!..
Он остановился, но не потому, что Борянский окликнул его, а потому что они уже как раз были у крыльца барского дома, к которому подъезжала великолепная карета, запряженная четверней цугом, с форейтором.