Как я завидовала тихим евреям! Они сумели построить себе отдельный квартал и мирно живут в нем. Как я завидовала Фатиме, ее рассказам о прекрасных взаимоотношениях в кавказской колонии.
И только мы - великороссы, соотечественники Пушкина и Толстого, расселившись на пространстве от Балтийского моря до Тихого океана, грызлись, как свора бешеных собак, без всякой надежды на примирение.
Промокшая, гневная, безработная, я пришла, наконец, домой. В маленькую Россию, к несчастной, больной, угасающей матери. Больше некуда было идти, не к кому.
10
Статистка. - Бал в Галлиполийском собрании. - Знакомство с младороссами. - Спортгруппа. - Тридцать четвертый год
Снова стала брать от случая к случаю заказы у Иры Беллин. Все лучше, чем ничего. А вскоре устроилась статисткой на киностудию.
Интересного было мало. Целыми днями околачивалась среди таких же статистов, изображала вместе с ними толпу на улице, танцевала в "ресторанах" или еще что-нибудь в этом роде. Через неделю режиссер указал пальцем на меня и еще одну девушку. Нам дали зонтики, велели взяться за руки и пройти несколько раз мимо витрины магазина. Потом остановили, попросили начать разглядывать выставленные в ней манекены, закрывшись от остального мира зонтиками.
Пять или шесть раз мы повторили этот проход, чтобы оператор мог хорошенько снять наши спины. Режиссер сказал "достаточно", и на нас перестали обращать внимание.
Публика среди статистов была смешанная - несколько русских и один старый знакомый из маминого театра. Владимир Михайлович Дружинин. Он следил, чтобы ко мне не приставали. В больших перерывах между съемками мы усаживались в укромном месте и говорили о давно прошедших временах.
Наступил Новый год. Праздник отмечали, как всегда, у тети Ляли. Гости разошлись рано, Саша и Петя засели играть в белот. Играть вдвоем было неинтересно, и они позвали меня. Показали правила, стало веселей, только Петя орал за каждый неверный ход, швырялся картами и втолковывал бездарной ученице:
- Азарт, азарт надо иметь! В тебе совершенно нет азарта!
Что верно, то верно. Не было у меня никакого азарта.
На следующий день мама и Саша уговорили пойти с ними на бал в Галлиполийское собрание. Как и ожидала, на балу было скучно. Единственный, кто от души веселил публику, - Павел Троицкий, знаменитый пародист. Он вышел на сцену во фраке, в ослепительно белой манишке, манерно раскланялся и объявил, грассируя:
- Музыка моя, слова тоже краденые.
В зале засмеялись. Всем было понятно, кого он изображает. Троицкий запел а ля Вертинский:
А Саша вовсе не был в Сингапуре-пуре,
Бананы он в Париже только ел.
Магнолию тропической лазури
Он в ки-но подсмотрел.Дальше шел припев:
Там, там, ди-ри-ди-там,
Сразу видно, что у Саши
Не в порядке ТАМ!
При этом Троицкий вертел пальцем возле виска. Очень похожий, смешной и грустный, стоял он на сцене, а зрители покатывались со смеху.
Друзья-компатриоты
Сидят, как идиоты:
"Зачем я на концерт сюда попал?
Бол-ван!"
Говорили, будто на пародии настоящий Вертинский нисколько не обижается, напротив, сочиняет их вместе со своим другом Троицким.
На том балу я впервые слушала Плевицкую. Была она уже не первой молодости, полная. Но голос! Грудной, бархатный. Успех был грандиозный. Бурю восторга вызвала коронная ее песня:
Замело тебя снегом, Россия,
Закружило холодной пургой.
И холодные ветры степные
Панихиды поют над тобой.
Седовласый старичок, рыдая от умиления, нес на сцену букет роз. Буйная радость царила в зале. Я вспоминала разговор с Петей и злилась. Действительно, чему радуются? Ведь панихида же! И голос трагический, обреченный.
Потом были еще номера, танцевала жена Бориса Карабанова. Потом стало совсем скучно. "Зачем я на концерт сюда попал?" Я отпросилась у мамы и часов в девять приехала к тете Ляле.
Помогла бабушке распустить старую кофту и смотать шерсть в клубки. Ни Татки, ни Пети не было. Он отправился в Медон к невесте. Татка не вернулась с вечеринки. Ее устраивала какая-то русская организация. После лицея она растеряла подруг-француженок и вот прибилась туда. Я решила дождаться ее и хорошенько порасспросить про эту организацию.
- А, хожу, да, - рассеянно ответила она, когда наконец явилась, - мне там пока нравится. Сама организация, конечно, политическая, как все, что устраивают наши… Они называют себя младороссами.
- Тата, - захихикала я, - неужто ты ударилась в политику?
- Je men fiche pas male до любой политики. Политикой там занимаются взрослые. Всякие старички. (Старичками Татка считала любого чуть старше тридцати лет.) А для молодежи есть спортгруппа. Все делают вид, будто ходят ради серьезных разговоров, а на самом деле потанцевать, поболтать. Ils s’en fichent pas male de toute politique. Хочешь, свожу?
Так я попала в младоросскую спортгруппу.
Небольшой особняк Младоросской партии находился на улице Дальре в пятнадцатом аррондисмане. Это было ближе, чем мотаться в центр к "Белым медведям". Для молодежи партия выделила одну комнату, где можно было собираться на вечеринки, танцевать под патефон и крутить романы. К моей великой радости, я встретила там давнюю подругу по Монпарнасу Машу Буслаеву. Она сделалась к тому времени важной персоной - секретарем спортгруппы.
- У нас очень сложная система, - важно начала она, а я фыркнула.
Маша обиделась, надула и без того пухлые губки.
- Вот ты смеешься! Это тебе не Монпарнас, это серьезно.
- Машутка, брось дурить! - я пощекотала ее по старой привычке. Она страшно боялась щекотки.
Машка расхохоталась, бросилась в сторону, зашептала жарко, удерживая меня на расстоянии вытянутыми руками:
- Вот ты не веришь! "Царь и Советы!" - это, думаешь, так просто все? Это тебе не жук на палочке!
Я стала присматриваться к спортгруппе, еще не решив толком, буду ходить или нет.
Их было человек сорок парней и девушек моего возраста или чуть моложе. В более мелкие группы они сбивались по симпатиям, а сколько народу было в самой партии, я так никогда и не узнала, но тоже не густо, хотя в других городах и даже других странах были свои филиалы и отделения. В Париже все вместе со спортгруппой составляло человек сто пятьдесят.
Считалось, что спортивная молодежь должна подрасти, поумнеть и впоследствии вступить в партию под странным лозунгом "Царь и Советы!" А пока она росла и умнела, ей вменялось в обязанность являться на собрания. Девушкам - в белых блузках и синих юбках, парням - в белых рубашках и черных брюках. Ребята с серьезными и озабоченными лицами выстраивались в почетный караул по обе стороны от "стоячего" младоросса. Так называли парня за постоянную обязанность вносить и держать трехцветный российский флаг.
Появлялся Глава партии Александр Казем-Бек. Парни вытягивали вперед правые руки и дружно рявкали:
- Глава! Глава! Глава!
На этом партийные функции спортгруппы заканчивались, ее оставляли в покое до следующего собрания. Отбыв повинность и, дождавшись окончания официальной части, спортгруппа в мгновение ока растаскивала по стенам зала стулья, освобождала середину. И… начинались танцы до упаду.
Я купила темно-синюю юбку (белая блузка у меня была) и пришла на собрание. Маша, как обещала, уселась рядом и стала шептать на ухо:
- Вон, справа сидит, видишь?
- Такой некрасивый?
Маша смерила меня презрительным взглядом:
- Много ты понимаешь - некрасивый! Зато умный. Он главный теоретик партии. Крупинский! А рядом с ним двое. Муж и жена. Шершневы. Он - Василий, а ее, кажется, зовут Ириной.
Василий Шершнев был крупный мужчина лет тридцати пяти, с удивительно добрым русским лицом. Жена его, небольшого роста, худенькая, пышноволосая, озабоченно листала какую-то брошюру.
Сказал бы мне кто-нибудь в тот момент, что со временем Вася Шершнев станет крестным отцом моей дочери, что во время войны мы с мужем будем прятаться у них от немцев… И разве могла Маша, моя милая, хорошенькая Маша, стреляющая черными глазками по всему залу… разве могла она предположить, что, показывая украдкой на сидящего рядом с Шершневыми худощавого человека с подвижным и как бы постоянно готовым к иронической улыбке лицом, показывает мне моего мужа, моего Сережу, Сергея Николаевича Уланова?
Тогда я мельком глянула, подумала, что, наверное, Уланов этот очень умный, и сразу отвлеклась. По узкому проходу между рядами шли двое.
- Путятины. Князь и княгиня.
- Послушай, они старые.
- Эти - да. А вон - Куракины. Молодые.
Я не успела рассмотреть княгиню Куракину, Маша дернула за рукав.