Есениус покидал канцелярию, полный глубокого раздумья. Хотя Лобковиц простился с ним сердечнее, чем встретился, доктор чувствовал в этой сердечности что-то немало его беспокоящее. Помимо намека, что его рады были бы видеть при императорском дворе, в речах канцлера крылась и очевидная угроза: решай, с нами ты или против нас. И служба при императорском дворе - если бы ему пришлось служить здесь - была бы сопряжена для него с немалыми трудностями. Как это говорил профессор Чиконьяни? "И люди обладают свойством приспосабливаться к окружающей среде…"
- Лучше всего мне оставаться в Виттенберге, - сказал себе Есениус.
Вскоре после этого прошение об анатомическом сеансе попало из чешской канцелярии к бургомистру Старого Места.
Господа советники в ратуше Старого Места были вне себя от страха, когда впервые ознакомились с прошением высшей школы о выдаче тела какого-нибудь преступника для анатомирования, которое должен совершить профессор Виттенбергикус, доктор Иоганн Есениус де Магна Есен. И первой мыслью всех господ советников была мысль, что таковое прошение высшей школы должно быть рассмотрено как безбожное и кощунственное. Тела умерших принадлежат матери земле. И живые должны всегда помнить: "Прах еси и в прах обратишься". Это распространяется и на тела преступников.
Ректору Быджовскому пришлось ходатайствовать лично, объяснять бургомистру и господам советникам, что магистр Есениус производил подобные анатомические публичные сеансы в Виттенберге и тем самым снискал городу великую славу, которой завидовали потом все немецкие города. Тогда господа из ратуши смягчились и выразили готовность рассмотреть прошение университета. Они спросили мнение знаменитого пражского доктора Матея Борбониуса, который пять лет назад был свидетелем подобного публичного вскрытия в Базеле. Производил его профессор тамошнего университета доктор Баугинус. Борбониус рассказывал об этом публичном вскрытии как о наиболее яркой и впечатляющей картине, виденной им во время путешествия в Швейцарию. Так же отозвался о нем и господин Ян из Вартенберга, которого Борбониус сопровождал в этом путешествии.
Наконец бургомистр и господа советники все же дали убедить себя, тем более что ректор заверил их, что самые значительные лица высказались положительно по этому вопросу и что в качестве зрителей на анатомировании будут присутствовать благороднейшие господа. Разумеется, пригласят и его императорское величество. Но так как император с самого своего возвращения из Пльзня, куда он уезжал спасаться от "мора", то есть от чумы, свирепствовавшей в Праге, показывался на людях очень редко, маловероятно, чтобы он присутствовал на вскрытии. Хотя вполне возможно, что такое событие заинтересует его.
Посоветовавшись с советниками, бургомистр обещал, что ближайший смертный приговор не будет тотчас приведен в исполнение, но отложен до того времени, пока все будет готово для публичного вскрытия.
Есениус составил текст приглашения на латинском языке. Ректор Быджовский от имени университета приказал его отпечатать и разослать всем значительным персонам Праги. В приглашении были и такие слова: "Некоторые философы древнего мира (Левкипп, Демокрит, Эпикур) утверждают, что человек состоит только из телесной субстанции; Платон и стоики утверждают, что для человека характерна только душа, а тело является всего лишь машиной для нее, как корабль для мореплавателя. Аристотель занимает серединную позицию: человек слагается из души и тела. Апостолы видят в душе небесное творение, которое несет бремя телесной оболочки как нечто враждебное ей. Тело - не дом, но постоялый двор для души, которая управляет всеми органами. Функцию органов, их названия, величину, субстанцию и структуру объяснит доктор Иоганн Есениус де Магна Есен на публичном анатомировании, которое имеет быть 7 июня года 1600 от Р. X.".
В Град, к председателю тайного совета, к канцлеру и к остальным высшим сановникам, ректор явился с приглашением собственной персоной.
Итак, вечером 6 июня 1600 года в Речковой коллегии все было готово к сеансу.
Недоставало лишь тела преступника, повешенного в тот же день, которое подручные палача должны были доставить только на следующее утро.
В доме Браге вечером царило оживление. Общее возбуждение постепенно передалось и врачу. Странно, на его счету было уже несколько десятков вскрытий, и, однако, сейчас он волновался больше, чем перед первым. Все ли будет готово к утру? Придет ли вовремя мастер Прокоп? Можно ли на него положиться? Знает ли он латынь настолько, чтобы доктор мог с ним разговаривать? Что, если нет? Где в последнюю минуту искать другого помощника? Правда, мастер Прокоп прислал сына сказать, что вечером придет обо всем договориться. Отчего же он не идет? Скоро совсем стемнеет.
Наконец зазвенел железный дверной молоток и послышались шаги. "Наверное, мастер Прокоп", - подумал Есениус и облегченно вздохнул.
Но это был не мастер Прокоп, а профессор Бахачек с каким-то гостем.
- Я привел вам коллегу, которым вы интересуетесь со дня вашего приезда, - произнес Бахачек и широко улыбнулся, видя удивление виттенбергского хирурга. - Вы не догадываетесь, кто это? Доктор Залужанский.
Удивление на лице хирурга сменила радость. Доктор Залужанский - самый прославленный пражский хирург!
Они сердечно пожали друг другу руки и обменялись приветствиями.
- Не прогневайтесь, что я явился к вам в столь поздний час, - оправдывался пражский доктор, придвигая стул ближе к Есениусу и с дружеским интересом разглядывая коллегу-чужестранца. - Мне не давала покоя мысль, не могу ли я завтра быть вам чем-нибудь полезен, и я решил прийти и спросить вас об этом. Поэтому я попросил профессора Бахачека привести меня к вам.
- Что он весьма охотно сделал, - улыбнулся Бахачек.
- Я должен извиниться, что до сих пор не нашел минуты посетить вас, - сказал Есениус. - Профессор Бахачек свидетель, что я очень этого желал, но, поверьте, мне не удавалось. Пока получено было разрешение на вскрытие, пришлось столько потрудиться.
- Вам непонятны причины? Естественно. У вас это намного легче. Будем надеяться, что и у нас положение изменится, стоит вам только сломать лед.
- Я удивлен, что именно в Праге столкнулся с такими препятствиями.
- Если бы вы знали, в каком состоянии находится наша высшая школа, то не удивлялись бы. Коллега Бахачек мог бы рассказать вам больше об этом.
При упоминании об университете Бахачек нахмурился. Ему не хотелось в присутствии дорогого гостя говорить плохо о своем университете.
- Мне, как члену профессорского совета, не подобает говорить о нашей alma mater вещи, которые не послужат ей на пользу. Но всякому известно, что, с тех пор как профессор Залужанский ушел из академии, медицинский факультет погрузился в спячку. Можно сказать, его у нас совсем не стало.
- Вероятно, поэтому здесь и не производятся вскрытия…
Бахачек утвердительно закивал головой:
- Вот почему мы так обрадовались вашему приезду.
- Я был бы весьма счастлив, если бы вы разрешили мне ассистировать вам завтра, - вызвался Залужанский. - Я слышал, что цирюльник у вас уже есть.
- Не столько цирюльник, сколько банщик, - заметил Бахачек. - Банщик Прокоп обещал помогать профессору при вскрытии.
- Ошибаетесь. Дело в том, что я сам анатомирую, - улыбнулся Есениус.
Взгляд Залужанского выражал недоверие, на лице Бахачека было написано удивление.
- Вы анатомируете сами? - спросил Залужанский. - А как на это посмотрят другие врачи? Не упрекнут ли они вас в том, что вы роняете врачебный авторитет? Ведь доктор медицины, заботящийся о своем положении, должен только лечить. Вскрытие - это удел цирюльников или банщиков. Я предполагал, что вы будете лишь дирижировать указкой, а рассекать ткани поручите мастеру Прокопу…
- Нет, нет… Все анатомирование я буду производить сам. Банщик мне нужен лишь для того, чтобы подавать инструменты и, главное, раскладывать органы, которые я буду извлекать из тела. Так я всегда поступаю у себя в Виттенберге.
- Это для меня новость! - радостно воскликнул Залужанский. - Теперь для меня еще важнее видеть вашу работу в непосредственной близости. Разрешите мне находиться рядом с вами. По крайней мере, я смогу быть посредником между вами и мастером Прокопом…
- Он как будто знает латынь, - заметил Есениус.
- Возможно, несколько слов, но не более того, - сказал Бахачек. - Во всяком случае, неплохо, если поблизости от вас будет доктор Залужанский.
Наконец пришел и мастер Прокоп, чтобы окончательно договориться с доктором о завтрашнем дне. С помощью доктора Залужанского они весьма быстро обо всем столковались.
Когда гости ушли, Есениус лег спать и проспал несколько часов беспокойным сном.
Проснувшись поутру в этот памятный день 7 июня 1600 года, он, прежде чем умыться, подошел к окну и распахнул раму с круглыми непрозрачными стеклами, желая узнать, какая сегодня погода.
Прошел дождь. Небо было все в тучах, и дул необычный для июня холодный ветер.
Есениус остался доволен. По крайней мере, труп не будет быстро разлагаться и гнилостный запах не отпугнет посетителей от дальнейших лекций по анатомии. Есениус распределил демонстрацию вскрытия на четыре дня, в точном соответствии с предписаниями, изложенными в основных анатомических учебниках. В первый день он покажет и наглядно разберет "membra nutritiva" - пищеварительную систему; другой день посвятит "spiritualiam", то есть головному мозгу и нервам; на третий займется "amnialiam" - печенью, сердцем, легкими, и, наконец, последний, четвертый день пойдет на демонстрацию костной и мышечной системы.