Механик понял шутку, улыбнулся и пошёл заниматься своими вопросами.
Вскоре вернулся экипаж, и командир, вылезая из дежурного джипика, спросил, все ли на месте, никого не потеряли?
– Докладываю, авиационный бог сегодня на вашей стороне, вылет отложен до восьми утра завтрашнего дня, размещение всех в аэродромной гостинице. Опоздание исключается, ждать никого не буду, в восемь ноль – колёса от земли. Все свободны.
Пассажиры обрадовано загалдели и, взяв из вещей всё необходимое для ночлега, гурьбой пошли устраиваться в гостиницу.
Всю вторую половину дня они бегали по магазинам, где тратили свою наличность. Вернувшись из города, собрались в комнате Гамова, отметили завершение работы в Ираке и возвращение на Родину.
В восемь часов утра двухмоторный транспортный самолёт с красными звёздами на крыльях взмыл в тегеранское небо и взял курс на Москву. Пассажиров этого необычного рейса ждала новая, неизвестная и, как потом оказалось, очень насыщенная событиями жизнь и трудная, но интересная и любимая работа.
Назначение
Самолет, подлетая к Москве, шел на снижение и уже прошел дальний привод. Пассажиры, находившиеся на борту, прильнули к иллюминаторам.
– Заходим с юго-востока, – проговорил Гамов, неплохо знавший аэродромы московской зоны. – Вот, смотрите, под нами Москва-река, думаю, что "упадем" в Люберцах.
И он не ошибся. Двухмоторный транспортник, коснувшись колесами взлетно-посадочной полосы, пробежал по ней, завернул на рулежку и, выполняя указания дежурного по стоянке самолетов, флажками указывавшего, где надо остановиться, замер на месте.
Двигатели замолкли, и, хотя винты продолжали крутиться по инерции, наступила тишина. Пассажиры суетливо стали собирать вещи, готовясь к выходу. Из кабины пилотов вышел командир корабля и, вежливо выслушав благодарность за полет, сказал:
– Мы приземлились на аэродроме в подмосковном городе Люберцы. За вами прибыл автобус, который доставит вас к месту назначения. Наша миссия на этом окончена, до свидания, желаю всем удачи, а пилотам счастливых взлетов и мягких посадок.
Спустившись вслед за экипажем по приставленной к входному люку стремянке, они увидели стоявший несколько в стороне автобус, от которого по направлению к ним быстрым шагом шел подполковник в авиационной форме с папкой в руках. Он подошел к группе пассажиров. Поздоровался с каждым за руку и представился:
– Инспектор Управления кадров ВВС подполковник Истомин. С благополучным прибытием вас на родную землю. Мне поручено встретить вас и доставить в Главный штаб ВВС. Ждем вас со вчерашнего вечера, поэтому времени на раскачку нет. Прошу без особых промедлений всех в автобус.
После того как все разместились в автобусе, подполковник открыл папку, заглянул в какие-то листочки и сделал перекличку, называя каждого по фамилии. Уточнив списки, он захлопнул папку и сказал:
– Все правильно, все на месте. Поехали, Митрофаныч, – обратился он к пожилому красноармейцу, сидевшему за рулем.
И автобус запылил по аэродрому.
– Товарищ подполковник, а куда мы едем? – поинтересовался неугомонный Гамов.
– Могу сказать одно – в Управление кадров Военно-воздушных сил Красной армии, остальное узнаете на месте.
– Хорошо, что не в особый отдел, – на ухо Лене сказал Гамов, разместившийся в автобусе рядом с ней.
Девушка ответила:
– Если бы по-другому, за нами приехала бы другая машина, другого цвета, с другими окнами.
Гамов лишь молча согласился. Доехали сравнительно быстро, без происшествий. В бюро пропусков Главного штаба ВВС им выдали уже готовые пропуска, и они всей группой двинулись за подполковником Истоминым, уверенно шагавшим впереди.
Все они были здесь впервые и поэтому, проходя по коридорам, с интересом и некоторым благоговением рассматривали на ходу окружающую обстановку. Шли они по красной ковровой дорожке, покрывавшей дубовый паркет по всей длине коридора. Справа и слева кое-где в простенках между высокими дубовыми дверьми с массивными бронзовыми ручками висели различные картины военной тематики, в которых явно преобладали авиационные мотивы.
Истомин остановился у одной из дверей. Табличка голубого цвета, висевшая на высоте глаз, извещала: "Приемная". Он открыл ее и, указывая на стулья, стоявшие вдоль стен, любезно сказал:
– Заходите, товарищи, присаживайтесь. Сейчас доложу командиру, вас пригласят, – и, постучав в дверь, находившуюся в приемной слева, скрылся за ней.
Сидевший за столом полковник, правый рукав которого венчала красная повязка с надписью "Дежурный по Управлению", с интересом глядел на вошедших. Они неуверенно вошли в приемную и, несколько задержавшись в дверях, подталкивая друг друга, смущенно проходили вперед, занимали места на стульях в ожидании приглашения. Исподтишка каждый из них изучал окружающую обстановку.
Комната, в которую они попали, представляла собой типичную приемную, ничего особенного, основной и главной деталью интерьера был массивный стол дежурного. На столе слева стояла такая же массивная настольная лампа с основанием из серого мрамора, на котором выделялась белая кнопка выключателя. Зеленый абажур на ажурном металлическом каркасе делал лампу по-особому величественной и внушительной.
Середину стола занимал чернильный прибор с двумя чернильницами. В стаканчиках, стоящих рядом, находились: в одном – остро отточенные цветные карандаши, в другом – перьевые ручки. Здесь же на подставке стояла небольшая деревянная модель истребителя "И-16" с красными звездами на крыльях. Непосредственно перед дежурным лежала рабочая тетрадь, в которую он, судя по всему, записывал все, что касалось его дежурства.
За спиной дежурного находилось окно, прикрытое белой шелковой французской шторой, волны которой своим видом очень напоминали морские. Справа сверху донизу висел шнур, потянув за который можно поднимать или опускать штору.
По верхнему краю окна располагалась черная труба светомаскировки, которая, по всей вероятности, закрывала окно в темное время суток. По бокам окна висели тяжелые шторы бежевого цвета, перетянутые в нижней половине шнурами с массивными кистями на концах.
Весь правый угол приемной занимал мощный несгораемый шкаф. Вдоль стен располагались стулья для посетителей. Слева от входной двери стояла вешалка, на которой висела офицерская плащ-накидка, по всей вероятности, принадлежавшая дежурному. В правом углу разместились часы.
Эти часы заслуживали особого внимания. Деревянный корпус цвета мореного дуба высотой около двух метров был украшен искусной резьбой, часы являли собой произведение искусства. Резные оконца на корпусе подчеркивали наличие у них сложного механизма. За верхним круглым окношком четко вырисовывался циферблат, по римским цифрам которого прыгала тонкая секундная стрелка. Минутная и часовая стрелки, украшенные ажурной вязью, двигались неторопливо и незаметно. За двумя параллельными стеклами, расположенными ниже, лениво раскачивался маятник, золотое блюдце которого показывалось то в одном, то в другом окне. За маятником просматривались звуковые стержни, способные издавать звук при ударе по ним в определенное время молоточками.
Вся обстановка, атмосфера, царившая здесь, показывали высокий уровень этого учреждения. Люди, впервые попавшие сюда, чувствовали себя придавленными существами, чьи судьбы решались в этих кабинетах.
– Никогда не думал, что придется побывать в этих стенах, – сказал, смущенно кашлянув, Кисельников.
– Вы не одиноки, Борис Васильевич, – тихо проговорил молодой штурман Николай Решетов.
В это время неожиданно для всех раздался мелодичный, довольно громкий звон, от которого все вздрогнули, а потом – улыбнулись. Это часы возвестили о том, что прошли очередные четверть часа.
Открылась дверь кабинета, появившийся на пороге подполковник Истомин пригласил всех войти. В большом и несколько продолговатом кабинете у дальней стены стоял массивный дубовый стол, из-за которого навстречу вошедшим поднялся генерал. На его уставшем лице выделялись живые, но красноватые от недосыпания глаза. Он предложил всем сесть за другой стол, стоявший пообочь. Когда все расселись, генерал сказал:
– Товарищи! Времени у нас очень мало, поэтому буду краток. Все вы работали в Басре. Принимали от союзников и перегоняли на фронт авиационную технику. В связи с изменением обстановки на фронтах и увеличением количества поставляемых самолетов так называемый "персидский коридор" сегодня уже не может удовлетворить нас ни сроками поставки, ни количеством единиц.
В связи с этим Государственный комитет обороны во главе с товарищем Сталиным принял решение создать новую военную приемку с новым маршрутом перегонки. Получать самолеты будем в Соединенных Штатах Америки, на Аляске, а перегонять через Берингов пролив, Чукотку и Колыму до Красноярска. Дальше самолеты пойдут частично по железной дороге, частично своим ходом на фронт.
Вам, людям, имеющим опыт работы по приемке и перегону самолетов в Ираке и хорошо зарекомендовавшим себя, командование ВВС оказывает высокое доверие, посылая на Аляску. Вы станете ядром новой советской военной миссии и будете первыми советскими людьми, кто прибудет туда для работы. От того, как вы организуете приемку и перегон самолетов, будет зависеть не только количество получаемой техники, но и ее качество, способность этих самолетов побеждать фашистов в небе.
Все указания получите у своих специалистов-направленцев. С лётчиками встретится заместитель Главкома по боевой подготовке, со штурманами – главный штурман ВВС. Вам сегодня подготовят документы, получите их у Истомина, – кивнул он в сторону подполковника. – Завтра необходимо быть в Иваново, там вас уже ждут.
– А мы? – спросила Наташа, смутившись.