А в это время в кабинете главврача происходило следующее. Когда Гамов постучавшись заглянул в кабинет, доктор, увидев Петра, встал и, раскрыв руки, пошёл навстречу.
– Пётр Павлович, как я рад вас видеть, а я ведь думал уже через наших военных просить, чтобы вы навестили нас.
– Что-нибудь случилось?
– Да не то, чтобы случилось, но боюсь, может случиться, поэтому хочу с вами посоветоваться и принять какое-то решение, – проговорил доктор, жестом приглашая Гамова сесть.
– Семён Яковлевич, вы меня заинтриговали, – Петр уселся на предложенный стул, снял шапку и, положив её на колени, приготовился слушать.
– Дело в том, – начал неуверенно доктор, подбирая слова, – что у нашего общего знакомого, вашего друга и моего пациента Александра Сорокина и моей Сонечки – роман.
– Не может быть, – удивился Гамов, он знал штурмана как скромного, равнодушно настроенного к женщинам парня. Но вовремя спохватившись, он продолжал: – А если это случилось, что в этом плохого? Вполне достойная пара, или вы – против Александра?
– Да нет, Петя, не в этом дело.
– А в чём тогда? Не понимаю.
– Ну, как ты не понимаешь? – главврач потёр лысину, подбирая слова, чтобы правильно сформулировать свою мысль, – Кто такая Сонечка? Дочь ссыльного, осуждённого по пятьдесят восьмой статье, а Александр – лётчик, выполняющий задание государственной важности, находится за пределами своей страны. Не мне тебе объяснять, что будет, если этот роман станет достоянием особого отдела.
– Да, тут вы правы, это сразу отправка на фронт…
– Более того, предположим, что он живым и невредимым вернётся с войны, его анкета, в которой будет указано происхождение жены, поставит крест на его карьере. И о дальнейшей службе, и работе в авиации придётся забыть. Сейчас, в порыве страстей, они не думают об этом, но потом будет поздно.
– Что же вы предлагаете?
– Я предлагаю увезти его на Аляску, там он закончит лечение, я думаю, что можно устроить так, что первое время его полётные маршруты не будут проходить через Марково. А там будет видно.
– А что он больше не нуждается в вашей помощи?
– В моей нет. Все операции проведены, результат хороший, сейчас только уход и перевязки, всё это он может получить и в вашем полковом лазарете.
– Вы приводите очень серьёзные доводы, с вами трудно не согласиться. Вот только ребят жалко, они же так классно подходят друг другу, – Гамов на мгновенье задумался. – А вообще, вы правы, Семён Яковлевич, нужно попробовать. Сейчас мы разведём их, а в дальнейшем жизнь рассудит и всё расставит на свои места. Так что же, я забираю Александра?
– Да, я сейчас распоряжусь, чтобы подготовили документы, а вы обрадуйте друга. И передайте ему, пожалуйста, что Соня планово поехала по стойбищам оленеводов и будет только через два дня. Иначе он начнёт искать её, чтобы проститься.
Саша очень удивился, узнав, что его выписывают, и очень сокрушался, что не сможет проститься с любимой девушкой. Но у военных не принято обсуждать приказы. В тот же день он вместе с перегонщиками из своего родного полка улетел в Фербенкс.
Так закончилась одиссея молодого штурмана Александра Сорокина по прозвищу Пушкин. Пережитое им осталось в его памяти на всю жизнь. И это неудивительно. Он впервые попал в аварию, связанную с покиданием самолёта и довольно тяжёлым ранением. Чудесным образом выжив, Саша повстречал свою первую любовь и как это нередко бывает в жизни, потерял её.
Его ждала жизнь, новые полёты и новые перегоны.
Аврал
С наступлением весенне-летнего сезона началась напряжённая лётная работа. Лётчики первого полка стремились в каждый погожий день перегонять максимальное количество самолётов. Любое "окно", предоставленное погодой, использовалось с полной отдачей. Случилось так, что после ненастной погоды и затяжных дождей, приковавших перегонщиков к земле, плотная низкая облачность с туманами и дождями сместилась в сторону Берингова пролива и Чукотки. А на участке Фербенкс – Ном установились ясные, солнечные дни. Другими словами, погода позволила летать не на всём маршруте, а лишь на отдельном его участке.
К этому времени на авиабазе Фербенкса "Ладд-Филд" скопилось более ста истребителей и бомбардировщиков, принятых советскими специалистами и подготовленными к перегонке в Советский Союз.
Получив от синоптиков сводку, о том, что над Аляской устанавливается хорошая погода, полковник Мачин собрал на совещание всех руководителей подразделений.
– Товарищи офицеры, – начал Михаил Григорьевич. – Вы знаете, какая ситуация сложилась с перегоном. Самолёты приняты, а лететь из-за непогоды не могут. Синоптики на завтра дают погоду только над Аляской, над проливом небо по-прежнему закрыто. Мною принято решение, чтобы сократить время перегона на Чукотку, будем гонять самолёты в Ном. А когда откроется Уэлькаль, расстояние до него будет на треть короче.
Полковник Мачин дал указания службам обеспечить бесперебойную работу лётно-подъёмного состава. Понимая ситуацию, в которую попали советские коллеги, командир авиабазы "Ладд-Филд" бригадный генерал Гаффни предложил Мачину помощь своими летчиками. Это было хорошее подспорье. Полковник поблагодарил генерала за понимание и согласился использовать на этом участке американских лётчиков-добровольцев. Он провёл с ними инструктаж и лично отлидировал две группы бомбардировщиков. За два погожих дня лётчики союзных стран перегнали в Ном все машины.
А вскоре установилась лётная погода и на участке Ном – Уэлькаль. Полковник Мачин предпринял все меры к тому, чтобы без задержки перегнать самолёты на советскую территорию. К этому времени в Номе скопилось почти триста машин. Командиры американских авиабаз бригадные генералы и Гаффни, и Джонс вновь предложили свою помощь. Но полковник Мачин чётко выполнял указания руководителей советского государства, он вежливо отказался от предлагаемой помощи.
Советские лётчики, используя ясную погоду, работали, не считаясь со временем и усталостью. Приземлившись в Уэлькале, они, не снимая парашютов, спешили на транспортный самолёт и летели в Ном. Во время полётов питались сухим пайком. В Номе снова садились в кабины самолётов и летели в Уэлькаль. За одни сутки они перегнали все триста самолётов.
Потерянный штурман
В самый разгар авральных полётов произошёл случай, о котором нельзя не вспомнить, рассказывая о событиях того времени. День во второй половине июня 1943 года, когда началась эта история, ничем не отличался от других. Аэродромная жизнь, бурно кипевшая с раннего утра во время подготовки группы самолётов к вылету, затихала. Бомбардировщик, крайним выруливший на взлётную полосу, оторвался от земли и набрав указанный эшелон, занял своё место в строю. Это был обычный перегон группы самолётов из Америки в СССР.
Эскадрилья бомбардировщиков вылетела из Фербенкса на Уэлькаль с промежуточной посадкой для дозаправки на аэродроме Маркс Филд, расположенный вблизи города Ном, на Тихоокеанском побережье. За штурвалом лидирующего бомбардировщика находился недавно назначенный командир полка подполковник Васин, который принял должность у подполковника Недосекина, убывшего на фронт. Полёт проходил в штатном режиме, никаких отклонений или сложностей не наблюдалось. Но, когда до посадки в Номе оставалось не более тридцати минут, в наушниках командира зазвучал голос диспетчера.
– Внимание, лидер, я диспетчер Маркс-Филда. Группу принять не могу, аэродром плотно затянуло туманом, ищите запасную полосу. Доложите, как поняли. Приём!
– Вас понял, если в Галене "окно" – будем садиться туда, – ответил командир и переключился на внутреннюю связь. – Штурман, узнайте погоду в Галене, пойдём туда, думаю, через пару часов в Номе туман разгонит, тогда и продолжим маршрут.
В Галену шли в сплошной облачности, но когда подошли к аэродрому, погода улучшилась, небо прояснилось, лётчики увидели перед собой полосу, и лидирующий бомбардировщик пошёл на посадку. После того как замыкающая строй машина зарулила на стоянку, командир полка приказал экипажам отдыхать до команды, а сам направился к диспетчеру узнать ближайший прогноз погоды у синоптиков. Как Васин и предполагал, он оказался более, чем утешительный. Командира заверили, что не позднее, чем через час, Ном откроется.
Васин вышел от диспетчера, насвистывая "Синий платочек", модную в то время песню, пластинку с которой прислали с материка последней почтой. Когда он оказался на улице, то чуть не столкнулся с командиром одного из экипажей старшим лейтенантом Евгением Вуколовым. Тот был бледен, растерян и нервно курил, поджидая командира.
– Вуколов, что с тобой, что случилось? Почему не с экипажем? – Командир полка задавал вопросы, но, еще не дождавшись ответа, понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Товарищ командир, – заикаясь, начал докладывать старший лейтенант. – Штурмана нет.
– Как так, штурмана нет, а куда ты его подевал? Может быть, ты вылетел без него?
– Да нет, в полёте он был, постоянно докладывал по маршруту, но после того, как оказались в плотной облачности и взяли курс на Галену, он пропал, – сбивчиво докладывал пилот, не замечая того, что по его лицу из-под шлемофона скатывались крупные капли пота. Смахнув одну из них, оказавшуюся на верхней реснице правого глаза, он продолжал. – Похоже, Костя выпрыгнул с парашютом, люк стрелка-наблюдателя, в кабине которого он находился, оказался открытым.
– Ну и задал ты мне задачку, – почесал затылок командир. – А что, в полёте ты не почувствовал, что люк открыт?
– Сначала не заметили, высота небольшая, а потом радист доложил, что открыт люк, его закрыли, приземлились, а на земле обнаружили, что нет штурмана.
– Ты давно с ним летаешь? Как он?