Зоя признала, что Бертран Каммингтон был приятным – иногда даже слишком, но она не была согласна с утверждением своей матери насчет его молодости. Конечно, тридцать лет – возраст для мужчины небольшой, но на Бертране он каким-то образом все-таки сказывался. Тем не менее, решив не спорить, Зоя ответила:
– Я хочу дать ему шанс, но мы всего лишь едем ужинать, и он пока не собирался просить моей руки.
– Не просто ужинать, а ужинать в Пикадилли Армс, – Сибилла глубоко вздохнула и мечтательно закрыла глаза.
При этих словах Зоя не могла не вздрогнуть. С тех пор, как Бертран пригласил ее поужинать вместе с ним в Пикадилли Армс, Зоя втайне опасалась, что там он собирается сделать ей предложение выйти за него замуж. Зоя знала, что Пикадилли – место, где ее отец попросил Сибиллу стать его женой.
– Он ведь не знает, правда, мама?
– Что не знает, дорогая? – Сибилла невинно пожала плечами и взглянула на дочь в зеркало.
– О вас с отцом. Ты ведь не рассказала Бертрану о том, как отец сделал тебе предложение, не так ли? – Зоя беспокойно заерзала на пуфике и выжидательно посмотрела на Сибиллу.
– Конечно, нет, дорогая. Наверное, за много лет, которые прошли с тех пор, кто-либо мог обмолвиться об этом Генри или Вирджинии, и один из них, наверное, рассказал нашу историю Бертье. Я хочу сказать, что она вряд ли является секретом. – Сибилла снова вздохнула. – Это было так романтично.
Зоя слышала историю помолвки родителей бесконечное число раз – историю о том, как Седрик нанял специальную карету, в которую была впряжена четверка белых арабских жеребцов, для того чтобы отвезти Сибиллу в Пикадилли Армс. Там он заказал отдельный кабинет и струнный квартет на все время ужина. Как раз, когда подали десерт, на который шеф-повар предложил вишни в бренди, Сибилла заметила какой-то блеск на дне бокала с пылающим ликером. Это оказалось золотое обручальное кольцо с большим, величиной со слезу, бриллиантом. Седрик принялся говорить всякие банальности о том, что бриллиант горит, словно его сердце, но Сибилла даже не слушала. Не обращая внимания на слова Седрика, она только кивала головой в ответ и шептала "да" снова и снова, соглашаясь выйти за него замуж еще до того, как он ей это предложил.
"Лучше бы не было подобных разговоров сегодня вечером", – подумала Зоя. Встав с низкого пуфика, она сказала, подходя к матери:
– Если я выйду наружу и увижу карету с четырьмя белыми жеребцами...
– Не беспокойся, я уже посмотрела. Это и на самом деле карета, но впереди ее стоят четыре гнедые кобылы.
– Тогда я спасена. – Зоя взяла белую, расшитую шелком кашемировую шаль, накинула ее на плечи и направилась к выходу из комнаты.
– Конечно, я не заглядывала внутрь, – шутливо заметила Сибилла. – Я полагаю, в такой карете он мог спрятать струнный квартет – может быть, даже целый камерный оркестр.
Зоя обернулась и посмотрела на мать:
– Если я услышу хотя бы одну скрипку...
Сибилла махнула рукой в сторону дверей, показывая, что нужно поторапливаться:
– Иди же, развлекайся. И оставь Бертье...
– Шанс. Да, мама, оставлю.
* * *
Когда Зоя поздоровалась с Бертраном Каммингтоном в передней гостиной, она не смогла не признать, что выглядит он превосходно. Бертран был одет в черный парадный костюм, белый жилет, на груди его красовалась накрахмаленная манишка, а шейный платок был повязан вокруг необычайно широкого и высокого воротничка. В правой руке Бертран держал инкрустированную слоновой костью трость, и не было никакого сомнения в том, что набалдашник трости – из чистого золота.
Бертран был высоким и довольно худощавым мужчиной, хотя совсем и не тощим. Его фигура была немного угловатой, но это, наоборот, придавало ему вид сильного, мужественного человека. Большие, темные глаза смотрели спокойно и безразлично. Волосы Бертрана еще сохранили натуральный черный цвет. Впрочем, Зоя заметила небольшие просветы на висках, контрастирующие с густыми бровями. Бертран был, бесспорно, очень привлекателен для своею возраста, но не было никакой гарантии, что он останется таким и через двадцать лет.
– Ну, мисс Баллинджер, вы выглядите просто... божественно, – провозгласил Бертран, поднимаясь с дивана и проходя через комнату, чтобы поприветствовать Зою.
Зоя протянула руку и позволила Бертрану прикоснуться к ней губами:
– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать.
– Вовсе нет. В самом деле, у меня появилось время повидаться с Остином, – неожиданно смутившись, Бертран быстро добавил: – Я не хотел сказать, что вы действительно заставили меня ждать. Просто мне было очень приятно побеседовать с Остином.
– Я все прекрасно понимаю. – Зоя сама пришла Бертрану на помощь, стараясь смягчить его очевидную неловкость. – Ну, я готова ехать, если вы также готовы, разумеется.
– Конечно, конечно, – галантно предлагая руку, произнес Бертран.
Зоя взяла Бертрана под руку, и он повел ее в прихожую, где их ждал дворецкий, держа вечерний плащ Бертрана и его высокую шелковую шляпу.
– Доброй ночи, Десмонд, – сказала Зоя, когда дворецкий открыл перед ней переднюю дверь, и вышла наружу.
– Приятно провести вечер, мисс Баллинджер, мистер Каммингтон, – отозвался дворецкий вслед спускающейся по лестнице паре.
Фамильная карета Каммингтонов стояла под специальным навесом возле подъезда к боковому входу имения Плантинг Филдс. Это имение располагалось в районе Каслбар Хилл, к западу от Лондона, и вот уже два столетия принадлежало Баллинджерам. Впечатляющая повозка представляла собой специально сконструированный экипаж – "журавлиную шею". Такое название он получил благодаря тому, что низ кузова был сильно выгнут над передними колесами, подобно шее журавля. Выкрашенная в синий цвет, позолоченная карета была расписана изображениями причудливых растений и фруктов. Тяжелые бархатные занавески прикрывали окошки на дверях, а венецианские шторы висели на окнах по бокам передних сидений. Место кучера, драпированное шелком и бархатом, располагалось на специальном возвышении над передней осью и было вынесенно довольно далеко от самого кузова кареты, подвешенного на четырех С-образных кожаных рессорах.
Выряженный в ливрею почтенный кучер, на вид которому было за пятьдесят, стоял – весь внимание – возле открытой двери кареты, готовый помочь Зое подняться.
– Не беспокойся, Кроули. – Бертран махнул кучеру, показывая, что справится без его помощи, и сам предложил руку Зое.
Несколькими мгновениями спустя Бертран и Зоя уже сидели в уютной кабине, неярко освещенной двумя медными фонарями. Кучер по имени Кроули вскарабкался на свой насест, отжал тормоза и громко щелкнул кнутом. Четверка лошадей дернулась вперед и, перейдя на неторопливый ровный шаг, направилась по аллее, проходившей вдоль небольших, разбросанных тут и там лужаек и знаменитых садов, которые и дали название имению.
В действительности, эти сады, согласно легенде, когда-то были древним кладбищем друидов. Задолго до того, как Баллинджеры построили свое имение и поселились в нем, кладбище под названием "Плантинг Филдс" уже было известно среди местных жителей, старавшихся обходить его стороной. Все, что осталось от изначального Плантинг Филдс – это странный круг из каменных столбов, очень похожий на круг в Стоунхендже, но намного меньший по размерам. По преданию, круг в Плантинг Филдс являлся местом, где друиды совершали человеческие жертвоприношения, а тела своих несчастных жертв "сеяли" в полях неподалеку. Для того чтобы сломать старые предрассудки, первые владельцы имения Баллинджеров превратили окружавшие его поля в цветущие сады, посреди которых и оказался крут из каменных столбов, случайно изменив смысл названия "Плантинг Филдс".
Третье поколение Баллинджеров было очаровано высокими, в десять футов, камнями и, мало заботясь об археологических памятниках, наняло команду итальянских каменотесов для того, чтобы переделать каменные столбы в классические фигуры каких-нибудь античных богов. Каменотесы, возможно, под влиянием духа друидов, которые, предположительно, построили каменный круг, вдруг объявили, что данный тип камня не пригоден для высечения скульптур. Вместо античных богов итальянцы, вдохновленные скорее кельтами, чем греками и римлянами, вырезали на широких поверхностях простые фигуры и образы. Результат оказался потрясающим. Высокие, квадратные в основании столбы превратились в гигантские каменные стелы с высеченными на них кельтскими крестами, фигурами христианских монахов и рыцарей и даже ликами древних предков друидов. Они поражали своей красотой и в то же время вызывали суеверный страх.
Когда карета выехала из имения, солнце только начинало опускаться за горизонт, и каменные столбы отбрасывали длинные тени на окружавшие их сады. Откинув венецианские занавески, Зоя задумчиво смотрела на изваяния, вспоминая, как она, ее братья и кузены любили танцевать и играть среди этих камней, прячась за ними, прыгая друг через друга, точно в День Всех Святых. Зоя вспомнила, в какой безопасности чувствовала она себя в "Круге Друидов", как называло его большинство окрестных жителей.
– Какой позор для мисс Роуз, не так ли? – спросил Бертран, решив, по всей видимости, найти любую тему для разговора и нарушить, наконец, затянувшееся молчание.
Оторвавшись от сладких воспоминаний, Зоя отвернулась от окна и пробормотала:
– Мисс Роуз?
– Ну, да. Леди Роуз Хадсон. Конечно, вы следите за разгорающимся скандалом. – Понизив тон на последнем слове, Бертран упомянул о "деле Хадсон", как его называли повсюду в Лондоне. – Все говорят, что она наделала ужасные гадости.