- Девятнадцать, - уминая мясо, пропыхтел Гриц.
- Так где ж тебя так долго носило? Чай уже второй год как по казармам должен таскаться. - удивился Орлов.
- Я в Университете обучался. А потом… - Потемкин махнул рукой. Слезы готовы были закипеть у него на глазах.
- Поперли что ли? Да полно тебе. Сейчас, как красна девица, разревешься! Нашел о чем жалеть. - Орлов обнял его за плечо. На кой черт тебе этот Университет? Мозги только на изнанку выворачивать. Я вот тоже в Шляхетском корпусе обучался…
- Немцы-сволочи. Ненавижу, - простонал Потемкин.
- И у вас? - Искренне удивился Гришан. - Это здесь от них жизни нет, а в Москве-то…
- У нас ясное дело - Университет. А тут-то чего? - в свою очередь не понял Потемкин.
- А здесь, мил друг, столица, двор, гвардия. Смекаешь? Житья никакого от них нет. Пол Пруссии у наших ног, а дома… Как великий князь подрос, все замечать стали. Ему, слышь, наша гвардия не по нутру, он своих из Голштингии привез.
- Голштинии, - поправил Потемкин.
- Один черт, - кивнул Гришан. - Мало что собственные войска держит, еще и в лейб-гвардию пихает офицеров из немцев. Нашим мест не достается. С ними не сладишь. "Почему носок не тянешь? Почему сапоги не чищены? Почему морда рязанская?" Только и знают, что в зубы тыкать.
- А кто такой Шванвич? - Спросил Потемкин.
- Он у великого князя служит в голштинской роте капралом. Мы с ними много раз схлестывались. Навешаем им, чтоб не строили из себя хозяев. Теперь вот моя очередь была. Сил нет, какие сволочи. Им против нашего вдвое платят и жалованья не задерживают. А мы скоро с голоду дохнуть начнем. Прикинь, с самого начала войны не плачено. Что из имений пришлют, на том и спасибо. А у нас четверых не густо, шиш и тот без родительского благословения. Сиди кукуй.
- А что же императрица, разве не видит?
- Нашел надежу, - хмыкнул Орлов. - Матушка Елисавет великого князя не жалует, а все ж он у нее один наследник.
К ним подсел стройный сероглазый преображенец. Гришан пожал ему руку.
- Павел Пассек. Знакомьтесь. Мой тезка, - отрекомендовал Грица Орлов и добавил с некоторой гордостью, - бывший студент.
- Очень приятно, - улыбнулся преображенец. - Где думаете служить?
- Записан в конную гвардию.
- Прошу прощенья. - Пассек снова улыбнулся, но глаза его оставались внимательными и цепкими. - Гришан, на пару слов.
Орлов сделал недовольное лицо и встал. Они с Пассеком отошли чуть в сторону, где за гомоном посетителей Потемкин ничего не мог расслышать. Он видел, как оба офицера отчаянно зажестикулировали, временами бросая на него короткие взгляды. Наконец, Орлов зло махнул на товарища рукой и вернулся.
- Боятся, - буркнул он. - А чего боятся, сами не знают. Теперь, как канцлера Бестужева взяли, так все боятся.
Потемкин не стал углубляться в скользкую тему.
В это время на другом конце стола разрыдался совсем пьяный капитан.
- Жизнь моя постылая! Совсем мочи нет! Не женитесь, братцы, не женитесь! - завыл он, положив на руки растрепанную русую голову.
- Кто это? - Спросил Гриц.
- Князь Дашков. Славный малый. Эй, кто там! Приведите его в чувства!
Несколько офицеров поднялись и повели упившегося князя к выходу.
Вдруг из наименее освещенного угла раздался громкий внятный крик.
- Господа! Здоровье государыни Елизаветы Петровны! Виват!
- Виват!!! - Повскакали все с мест. - Виват Елисавет! - многие выхватили шпаги и потрясали ими в воздухе.
Порыв был настолько единым, что он поднял даже не очень склонного к участию в радостных кликах толпы Потемкина. Гришан тоже заорал во все горло.
- Виват его императорскому высочеству великому князю Петру Федоровичу! - крикнул все тот же зычный внятный голос.
- Виват! - Подхватило несколько голосов.
Остальные офицеры спокойно сели.
- Виват ее императорское высочество великая княгиня Екатерина Алексеевна!
На этот раз хор был дружнее, но явно не добирал до первого взрыва. Потемкин, слышавший о великой княгине только хорошее, хотел было присоединиться, но Орлов наступил ему под столом на ногу.
- Цыц. Не ори, балбес. В Тайную канцелярию захотел? Ведь это людишек примечают.
- Каких людишек? - Не понял Гриц.
- А любых. Пойдем-ка лучше отсюда, - посерьезнел Орлов.
На улице было уже темно. С неба что-то сеяло и сеяло.
- Мокросит, - сказал Гришан, втягивая голову в плечи и поднимая воротник мундира. - Ты где остановился?
- Да в общем-то нигде, - развел руками Потемкин.
- Ладно. Пойдем пока к нам, а там видно будет.
* * *
Орловы жили на Малой Морской улице, недалеко от набережной, снимая несколько комнат на втором этаже у небогатой капитанской вдовы. Неприязнь к казарменной жизни была их фамильной чертой, и Потемкин, едва переступив порог, сразу понял, в чем она выражалась. Такого свинарника он еще никогда не видел. Дырявый чайник соседствовал с не менее дырявыми сапогами, штаны, рубахи, оружие и форменные треуголки лежали где угодно, только не на своем месте, и отыскать их в нужный момент не было никакой возможности.
Навстречу им встал заспанный парень примерно одного возраста с Грицем и, насмешливо оглядев грязный мундир брата, заявил:
- Вот тебе Иван-то сейчас холку начистит, полуночник чертов! Кого это ты притащил?
- Это мое дело, - огрызнулся Гришан. - Согрей, Федька, чай, мы назяблись.
- Чайник дырявый, - флегматично заметил нерадушный хозяин и поплелся восвояси.
- Это кто там? Гришка что ли явился? - Раздался громкий повелительный голос. - Где шлялся?
- Вам лишь бы орать! - Рявкнул спутник Потемкина. - А то, что брату вашему голштинцы чуть мозги не вышибли, это вас не касается?
- А ты не шляйся, где голшинцы, - язвительно заметил другой рослый детина, выходя из комнаты. - Это еще кто? - он указал на Потемкина.
- Пока с нами поживет, а ты, Алехан, заткнись. А то понял? - Григорий показал брату увесистый кулак.
- Мне что? - Пожал плечами Алексей. - Где он только спать будет?
- Без тебя разберусь.
- Да ради Бога.
Григория в доме считали не то чтобы сумасшедшим, а так с придурью. Он таскал на квартиру то собак, то кошек. Раз поздней осенью привел с угла тощую непотребную девку, у которой зуб на зуб не попадал от холода, напоил кипятком, чая все равно не было, дал отогреться и отпустил. Просто так. После этого даже Иван перестал срываться на него и только мрачно сказал Алексею, что, будь у них деньги, он бы обязательно сводил Гришана к доктору на предмет головы.
К Потемкину тоже отнеслись, как к очередной Гришкиной придури, и особенно не возражали.
- Пусть спит. Места что ли жалко? - Иван отбросил адрес-календарь за позапрошлый год в угол. - Ну. Все что ли дома? Тушите свет, вражьи дети. - Он душераздирающе зевнул и в дому воцарилась тишина.