Это ведь не финишная ленточка, которую срывает победитель, материалы еще надо было увидеть, оценить, в конце концов, вынести отсюда. А это было сложно, учитывая наличие в квартире вооруженных людей с обеих сторон.
Ну и, главное, эти материалы надо было использовать. Учитывая, что Житников мертв, эта проблема становилась самой важной, доминирующей!
В общем, много что можно было бы сказать, если бы на разговоры было время. Но времени не осталось. Испугавшись рывка Плюснина, Решетников отчаянно извернулся и, наклонившись над кейсом, чтобы прикрыть его от посягательств генерала, открыл крышку.
Точнее, хотел открыть, потому что Плюснин, почти перемахнув стол, рукой прихлопнул крышку кейса сверху, и сразу стало видно, кто есть кто. Решетников оказался сжат, и сидел неподвижно. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта немая сцена, если бы из кейса не потек дым. Едкий и сладковатый, он стремительными струйками вырывался из всех отверстий, создавая вокруг кейса подобие дымовой завесы.
Все растерялись и открыли Корсакову путь к финальному крещендо, к полной победе!
Перевалившись через стол, он рухнул на пол, и на четвереньках проскочил метра полтора, отделявших его от кейса. При полном "ступоре" действующих лиц Игорь рванул крышку кейса, вызвав у всех без исключения нормальную человеческую реакцию: люди испугались, инстинктивно закрыв лица, опасаясь взрыва.
Корсаков же, откинув крышку кейса, увидел то, что и ожидал: кучу горячего пепла, издающего неприятный запах. А если сказать по простому - воняло все содержимое кейса, и воняло жутко!
Схватив левой рукой горсть пепла, Корсаков подскочил к Решетникову:
- Тварь! - и от всей души врезал по физиономии вице-премьеру. - Ты же меня убил, мудак!
Нос Решетникова моментально стал красным, и кровь из него полилась тоненькой струйкой.
Все стояли молча. В самом деле, не каждый день прилюдно бьют морду члену правительства! Корсаков, изрыгая маты, успел ударить еще два раза. Правда, бить постарался неумело, все-таки журналист, белоручка, а не какой-нибудь боксер.
Наконец Плюснин пришел в себя. Он обхватил Корсакова сзади, прижимая его руки к телу, и заорал:
- Что стоите, охраннички, вашу мать!
"Охраннички" схватили Корсакова, усадили на стул, продолжая удерживать. Он, обозначая сопротивление, продолжал материть Решетникова, и этому никто не мешал.
Плюснин поднял с пола клочок, выхваченный Корсаковым из кейса, повертел его, пытаясь увидеть хоть что-то, понюхал. Повернулся к Корсакову и уважительно спросил:
- Сам додумался?
Корсаков, выплеснув свое возмущение, сидел с безразличным выражением лица и говорил тихим, бесцветным голосом:
- А не пойти бы и тебе, генерал, куда-нибудь? Ты меня сейчас-то чем будешь пугать?
Плюснин сел напротив:
- А зачем тебя пугать? Ты просто ответишь на вопросы, а потом…
- А потом меня, как Житникова, - почти усмехнулся Корсаков, выразительно глядя на Аню Дымшиц.
Решетников, все еще прижимавший платок к носу, скользнул взглядом на Аню, потом на Плюснина.
- Это как понимать?
Видимо, генерал моментально почувствовал себя просто ужасно и как-то робко пообещал:
- Я потом расскажу.
Решетников мучительно сжал зубы, подождал, потом решительно подвел черту:
- Ну, Плюснин!
И мотнул в сторону двери:
- Ты, Корсаков, свободен. Ты не виноват, что у нас всюду такие… сидят.
Плюснин хотел что-то сказать, но не решился.
Корсаков подошел к двери, потоптался неуверенно, повернулся, будто не решаясь заговорить, но вице-премьер его понял:
- Этот, - он кивнул в сторону Плюснина, - ничего не сделает. Слишком много свидетелей. Мне… Ну, мне ты вообще ничего плохого не сделал. Обмен ударами, так это нормально. Глядишь, еще и увидимся.
Корсаков перевел взгляд на Аню Дымшиц, и Плюснин, заметив это, усмехнулся.
- Эта вообще… побрякушка, - отмахнулся Решетников. - С тремя мужиками спать, извини, с четырьмя, и ничего не поиметь. Он повернулся к Анне.
- Ты, видимо, решила, что Житников своими деньгами распоряжался?
Корсаков, хоть и со стыдом, честно признался себе, что испытал удовольствие, видя, как побледнела Анна и отвисла ее челюсть.
- Не его это деньги, не его. Так что, милая, пролетела ты, как говорится, мимо кассы.
И Плюснин тоже улыбнулся, не скрывая мелкой радости.
Решетников снова обратился к Корсакову и окончательно разрешил:
- В общем, шагай спокойно.
2010, июнь, Москва
КОРСАКОВ
Утро приходило рывками, то врываясь в комнату солнечными лучами, то урча автомобильными моторами и яростно треща мотоциклетными очередями. Где-то глубоко в подсознании неторопливо ворочался ответ на эту тайну пробуждения по частям, но Корсакову не хотелось сейчас заниматься чем-то серьезным.
Честно говоря, спать ему уже не хотелось, но и представить, что сейчас он выберется из-под одеяла и окунется в очередной день, не мог. Почему-то он был уверен, что у него нет никаких дел, которые необходимо сделать срочно и во что бы то ни стало. Душа была заполнена каким-то светлым и радостным туманом забытья, откуда время от времени выглядывала улыбающаяся женщина. Кто она - Корсаков не знал, и не мог разглядеть. как ни старался. Но это была Женщина, значит, все в жизни хорошо, и он проснулся окончательно.
Корсаков вспомнил вчерашнее и еще раз поблагодарил судьбу и Сашку Андронова, которые помогали ему. Он-то, Корсаков, что?! Просто выполнил поручение.
Он вспомнил растерянные физиономии вице-премьера Решетникова и генерала Плюснина, огорченную Аню Дымшиц и невольно усмехнулся. Хотя, если бы хоть что-то пошло не так, как рассчитал Андронов - гений планирования, то мог бы Игорь Корсаков сегодняшний день встретить и не в таком блаженстве. Мог бы и совсем до него не дожить. Ну, да ладно. Все кончилось хорошо, и надо этому радоваться. Радоваться тишине, царящей в квартире, густому аромату кофе и чарующим запахам свежей сдобы, доносившемуся с кухни. Вечером Корсаков входил домой один, он это помнил совершенно точно. В квартире, по идее, никого не должно было быть. Однако аккуратные звуки, доносившиеся с кухни, его не только не испугали, а даже не удивили.
Корсаков улыбнулся, лениво влез в джинсы и босиком затопал к источнику запахов.
Не дойдя пары шагов до цели, громко спросил:
- Не могли бы вы, Феликс Александрович, каждое утро так меня баловать?
Феликс Дружников, а это в самом деле был именно он, сделал удивленное и разочарованное лицо, встречая хозяина квартиры:
- А я-то хозяйничаю тут в надежде сюрприз устроить.
- Не волнуйтесь, вы его устроили, - рассмеялся Корсаков.
- Это как же вы меня вычислили, Игорь Викторович? - не унимался Дружников.
- А что вас вычислять? Вы мне едва в ту ночь не попались, - ответил Корсаков и с удовольствием отметил беспокойство в глазах Дружникова.
- Как это "попался"? Вы меня видели?
- Да, успокойтесь вы, успокойтесь, не видел. Это я позднее вас вычислил.
Корсаков, заботясь о чистоте жанра, не стал говорить, что вычислил старого чекиста, не он сам, а по его рассказам все тот же Андронов, который Дружникова вообще никогда не видел.
Тогда, заглянув к Сашке в Ростов по пути из Ярославля, Корсаков подробно пересказывал ему случившееся, и того сразу заинтересовало именно исчезновение папки.
- Говоришь, много лет лежала папка, о которой почти никто не знал, и вдруг, как только она оказалась у тебя, исчезла? Ну-ну.
Это "ну-ну" было андроновским знаком. С помощью этого "ну-ну" он доводил до истерического состояния многих старших по званию, которые никак не могли понять, как ухитряется этот сержант увидеть слабые места в их расчетах и замыслах.
- Этот дед ее у тебя и спер, точно! - убежденно сказал, как отрезал, Андронов, и все сомнения, которые еще были у Корсакова, исчезли.
И сейчас, по реакции Дружникова, он лишний раз убедился, что Санька был прав.
Но Дружников, накрывая на стол, все-таки огорчился:
- Значит, догадались?
- Просто перебрал все варианты, и осталось два: или я сам у себя спер папку, или вы. Ну, сами посудите, на кого оставалось грешить? - постарался успокоить незваного гостя Корсаков.
- Вы садитесь, садитесь, будем завтракать, - предложил Дружников, но и сам не выдержал. - А мне-то зачем было ее забирать? Я ведь сам ее вам отдал несколькими часами раньше. Мог бы просто спрятать, выкинуть, уничтожить.
- Нет, Феликс Александрович, не могли бы. Я только потом допер, что в папке этой ничего о документах-то и не было. Вы ведь сумели только собрать воспоминания тех, кто имел хоть какое-то отношение к "заговору Ягоды". И работали вы только с теми, кто вам хорошо был знаком. Это и понятно. Чекисты - народ дисциплинированный, так сказать, корпоративный. Стараются помочь своим, если не нарушают этим служебные обязанности. А вот со второй частью уравнения, с теми, кто занимался подземными коммуникациями и подготовкой непосредственных исполнителей, вам было сложнее.
Вам нечего было им предъявить! А на вопросы "Когда и кому вы передали свои записи?" - они вам не отвечали, и заставить их вы не могли. Вы же старались все делать тихо, не привлекая внимания, и задерживать этих людей было нельзя. А беспредел с похищением и пытками вам по какой-то причине не подходил. Вы ведь толком и не знали, кого и о чем надо спрашивать. А попадать впросак вашей корпорации неудобно и смешно. Вот вы и воспользовались предложением Житникова, подогрели мою заинтересованность и сели мне на хвост.
Насчет роли Житникова тоже была идея Сашкина, и, глядя на Дружникова, Игорь понял: снова попал в яблочко!