В действиях Стецика царил холодный расчет: помогать надо только тому, кто и сам справится. Какой смысл тратить силы на человека, который всегда будет нуждаться в помощи? Рано или поздно наступит момент, когда он станет обузой, помехой всему делу. Избавляться от такого человека придется, а это всегда болезненно. Стецик до сих пор иногда просыпался ночью, вспоминая события осени девяносто первого года, в которых пришлось участвовать. Делать что-то похожее с Решетниковым не хотелось. Очень не хотелось. В конце концов, умные люди, умеющие работать, в России всегда были в дефиците. Умных лентяев много, работящих лизоблюдов - тоже, а вот тех, кто ориентирован на перспективу, а не на виллу где-нибудь в Англии - единицы. А к штучному товару и отношение соответственное, понимать надо.
Именно поэтому и пришлось Стецику сейчас организовать новое звено во всей системе и присматривать за Решетниковым еще тщательнее. С одной стороны, Решетникову там, "наверху", противостояли в аппаратных интригах такие "звери", что разжуют и не заметят. Попробуй ослабь внимание на минуту и все, не станет Сани Решетникова. С другой стороны, может повернуться так, что и сам Решетников подведет. Невольно, но подведет. Все-таки возможности его теперь велики, и есть соблазн стать самостоятельным, независимым. И не понимает Саня, что как раз его "самостоятельность" и будет той "лопатой", которая выкопает ему глубокую яму.
Понимал Стецик и то, что опасность может грозить, да и грозит наверняка, со стороны "товарищей" и "коллег"! Там тоже много перерожденцев, которые готовы всю страну отдать "инвесторам" и сидеть радостно в ожидании чуда. Кричат ведь на каждом шагу "инвестиции, инвестиции", будто не понимают, что тот, кто платит, тот и заказывает музыку. Рано или поздно те, кто вложил деньги, будут стараться контролировать их движение. А это значит, что и в политику эти "инвестиции" пролезут.
Вот и стоят на низком старте, готовые к рывку в любой момент! Ко всему надо быть готовым…
Именно поэтому Стецик дал команду тщательно контролировать все контакты Решетникова, особенно - тщательно скрываемые.
Большие надежды Стецик возлагал и на Житникова. Именно Стецик в девяносто третьем году подтолкнул Житникова в мир "большой" политики и долго опекал его, помогая избегать ловушек. Предостерегал, а напоролся на самую простую неблагодарность, глупую и нерасчетливую. Леша Житников, прорвавшись в верхние сферы, решил, что теперь и сам все знает и может. Он стал ориентироваться на начальника личной охраны президента генерала Баржакова. Вместе с Баржаковым и вылетел после знаменитого случая с "коробкой из-под ксерокса".
Стецик с тех пор за Житниковым присматривал, но не встречался. Если приходилось случайно сталкиваться нос к носу, то кивал сухо, давая понять, что обижен до глубины души. Держал в глубоком резерве, зная, что деловые качества Житникова всегда останутся при нем. Останутся-то - останутся, но применять их можно только тогда, когда хорошо знаешь все, что происходило в последнее время, включая мелочи. А этого Житников как раз и не мог знать, ибо в сферы допущен не был. Он и сам понимает, в чем его слабость. Значит, понимает и главное: для возвращения ему необходимо получить две вещи. Первое - приглашение, второе - знание главного, второстепенного и мелочей. По отдельности ему это могут дать разные люди, а вот одновременно - все - только тот, кто в него верит. Таким человеком Стецик и стал, и Житников это ценил. Именно поэтому события последних дней так встревожили Стецика.
Тревога шла по нарастающей и зародилась в тот момент, когда впервые стало известно о появлении Плюснина. Стецик знал, что в числе тех, кто мягко подталкивал генерала в политику, были и люди из их Сообщества. Сам по себе генерал опасности не представлял, но почему-то встречался он с теми же людьми, которые должны были, по плану, оказаться в "команде Решетникова".
Тревога усилилась, когда стало известно, что Плюснин встретился с Житниковым, а Житников ничего об этом не сказал, ни полслова. Может быть, конечно, счел это совершенно незначительным событием, но Стецику это не понравилось. Особенно после того, как он узнал обстоятельства пребывания Корсакова в Ярославле и его "освобождения" из милиции. Комбинация грубая, но должна была подействовать. Приятно, кстати, что с журналистом Стецик не ошибся. Молодец, парень, ничего не скажешь.
Совсем плохо стало сегодня, когда пошли вторые сутки молчания Житникова. Никаких признаков жизни он не подавал, и это не могло быть случайностью. Можно предположить самое плохое. Более того, невольно увязывалось с Плюсниным. Других "кандидатов" не было.
Вот об этом Стецик и заговорил с Решетниковым, когда все вопросы были обсуждены.
Решетников выслушал молча, не перебивая, потом спросил:
- Почему я об этом узнал только сейчас?
- Да зачем тебе всем-то заниматься, Александр Прохорович? - искренне удивился Стецик. - Информации-то и сейчас нет, одни предчувствия и ожидания. Я и тебя-то проинформировал на тот случай, если, не дай бог, что-то внезапно услышишь.
- Иван Данилыч, - произнес Решетников. - Хочу, чтобы вы понимали: незачем меня держать за мальчика. Мы сотрудничаем плодотворно, признаю. Признаю и то, что ваша помощь велика, но и мое положение дает кое-какие возможности. И не надо курировать меня, хорошо?
Говорил вежливо, но интонацией дал понять: недоволен, очень недоволен вице-премьер российского правительства.
Стецик слушал, едва заметно кивая головой. Еще немного помолчал, потом заговорил.
- Ты, Саша, на меня так-то не дави ни глазом, ни голосом, не надо. Как разговаривать с подчиненными, чтобы они поняли больше того, что ты сказал, я еще и тебя могу поучить. Но не в этом дело. Ты с чего это решил, что я к тебе в подчинение попал? Ты, конечно, большой начальник, этого никто не отрицает. Но! - Стецик продолжал говорить все так же спокойно, но палец взлетел ввысь так, будто был это не палец, а древко Боевого Красного знамени!
- Напоминать о нашей тебе помощи я не стану. Нехорошо это - помочь человеку, а потом его этим попрекать, правда? Но вот что я тебе обязан сказать: любой начальник хорош в той степени, в какой он может опираться на своих подчиненных, на тех, кто его окружает. Житников от нас с тобой независим, мы его в эту команду не звали. Поэтому и отношение к нему, как к наемному работнику. Но сейчас его исчезновение означает появление больших проблем. Если мы потеряем концы этих "бумаг", то лишимся очень многого. Поверь, что последствия такой потери невозможно переоценить.
- Ну, и что мне теперь делать? - Решетников начал терять терпение.
- Быть готовым и не реагировать впопыхах. Я сейчас разыскиваю Корсакова и сразу же дам тебе знать, как только он появится. А ты, повторяю, не спеши ни с какими действиями, пока не обсудим это, хорошо?
Решетников посидел, отвернувшись к окну, потом сказал, не скрывая недовольства самим собой:
- Извини, Иван Данилыч. Уже не знаю, откуда опасность ждать, веришь?
- Вот теперь верю, - улыбнулся Стецик. - Учти: все еще только начинается.
2010, июнь, Ярославль