- Ну, а что? Район хороший, дом хороший, - похвалил Корсаков. - А квартира как? Не маленькая?
- Хотите посмотреть?
Проводя экскурсию по своему жилищу, Рома, казалось, стал приходить в себя. Квартира, мало того, что сама по себе была хороша - трехкомнатная с лоджией и высокими потолками - так еще и обставлена и обустроена была со вкусом и достатком.
Вот, засранец, подумал Корсаков, нашел ведь, чем на хлеб с маслом зарабатывать.
- А ты кем, собственно, работаешь? - поинтересовался он.
Кажется, к Роме возвращалось сознание. Во всяком случае, он вдруг стал бдительным:
- А вы, собственно, кто?
Он повернулся к Корсакову, и лицо его приобретало привычный вид преуспевающего человека.
- Я, собственно, тот, кто недавно тебя спас от бандитов, - напомнил Корсаков.
- Ах, да, - спохватился Рома и полез в карман. Он вытащил несколько стодолларовых бумажек. - Вот, возьмите. И - спасибо вам.
Хамит, значит, приходит в себя, понял Корсаков. А это ему сейчас было не нужно, и он шлепнул ладонью. Два раза. Сперва по руке, в которой были зажаты купюры, потом - Роме по лицу.
- Ты, сучонок, так со своими телками разговаривай!
Он подтолкнул Рому к стене, схватил его левой рукой за левое плечо так, чтобы можно было предплечьем надавить на горло. И - надавил. Не больно, конечно, но дискомфортно: в таком положении человек ощущает себя в полной зависимости от противника. Под контролем и в опасности.
- Ты почему на похоронах не был? - выдохнул он в лицо Роме.
Лицо парня моментально превратилось в маску, бледную и плоскую. Потом он попытался вдохнуть, но внезапно ослаб и повалился на пол.
Приходил в себя он, перемещенный к открытому балкону и облитый водой из-под крана, медленно, будто нехотя. Сел, прислонившись к стене, спросил:
- На похоронах Милы?
- Милы.
- Что с ней случилось?
- Вопросы ты будешь задавать потом. Сейчас я тебя буду спрашивать, понял?
- Спрашивайте, - вяло согласился Рома.
- Ты почему сразу подумал именно о Миле, когда я спросил о похоронах?
Лицо Ромы несколько оживилось. Кажется, он хотел соврать. Но потом снова обмяк.
- Понимаете… Мы в пятницу пошли на… вечеринку.
Ох, не хотел Корсаков лезть во все это, но делать было нечего. Мила всем своим прошлым заставляла его копаться в грязном белье. И Корсаков лез, понимая, что иначе он ничем не отплатит за смерть Гоши Дорогина.
- Что за вечеринка?
- Ну… Вы же взрослый человек, - заюлил Рома.
- Взрослый, взрослый, - нетерпеливо кивнул Корсаков. - Ты резину не тяни, ты дело говори. Что за вечеринка?
- Ну… Вы же слышали о свинге? - потупившись, уточнил Рома.
- Свинг - это когда мужчина и женщина…
- Ну, да! - облегченно согласился Рома. - Мы меняемся партнерами. Половыми партнерами. В конце концов, это наше личное дело, мы никого не заставляем.
- Да, хватит тебе стонать! - рявкнул Игорь. - Пошли вы на эти свои… игры. Так. Втроем?
- Да.
- Ты, Денис и Мила?
- Да.
- Ну, и что?
- Мы только начали… ну… в общем, уже отдыхали после… первого раза… У Милы зазвонил телефон. Она поговорила, подозвала Деню, и они уехали.
- Куда?
- Не знаю. Честное слово не знаю, - снова приложил Рома ладошки к груди. - Милочка сказала, что они вернутся через час, чтобы я не скучал там без нее.
- И что потом?
- А потом ничего.
- Как это "ничего"? Совсем ничего? И ты не удивился, что твоя подруга и партнер уезжают среди веселья и исчезают?
Глаза у Ромы наполнились слезами, и он произнес каким-то тусклым голосом:
- Я испугался. Я очень испугался, но не знал, что делать. Не знал, куда обратиться.
- Звонил им?
Рома помолчал, будто взвешивая: признаться или умолчать, потом, томно прикрыв глаза, сказал:
- Денискин телефон был вне зоны приема.
- А Людмилы?
- Сначала не отвечал. Потом ответил, но мужским голосом.
- И что сказал?
- Спросил, кто говорит. Потом сказал, что он из милиции, и мне необходимо к нему приехать.
- Куда приехать? Он назвал адрес?
- Нет. Я отключил телефон.
Понятно. Его хотели вытащить туда же, где в тот момент были Мила и Денис. Скорее всего для того же, для чего их и увезли. Хотя, если телефон Милы отвечал, а Денис был "вне зоны", может быть, уже были они разлучены…
- А не мог Денис домой уехать? Он откуда? - решил проверить искренность Ромы Корсаков.
- Он из Ярославля, - сразу же откликнулся тот.
- Точно?
- Точно! Там у него невеста…
- Невеста? - брови Корсакова полезли к затылку.
- Ну, а что? Милочка это же… так… приятное знакомство, не больше.
- И ты знаешь, где живет Денис, и где - его невеста?
- Где невеста - не знаю, а у родителей мы и останавливались. Мы к нему ездили пару раз по делам.
Это хорошо. Это уже перспективно. Это упускать нельзя!
- По каким делам? - Корсаков постарался до предела наполнить свой голос сарказмом и недоверием.
- Ах, вы же не знаете, - почти подпрыгнул Рома. - Ой, а пойдемте на кухню, а? Я кушать очень хочу.
Кушать хотел и Корсаков, поэтому кивнул: мол, давай, поедим.
Готовя ужин, Рома продолжил свой рассказ: Дениска привез какие-то бумаги и предложил Милочке найти на них покупателя. Она, кажется, нашла, но что-то там расстроилось. Денис очень огорчился, потому что сначала те готовы были заплатить большие деньги.
- Что такое "большие"? - уточнил Корсаков. - Десять тысяч рублей?…
- Не знаю, - искренне ответил Рома. - В эти дела я не лез. Но Денис бы не сказал про "большие деньги", если бы речь шла о тысячах рублей.
- Почему? Это что - мало?
Непроизвольная усмешка появилась в уголках рта Ромы, но он ее согнал.
Впрочем, Корсаков и так уже понял ответ.
Значит, какие-то бумаги, привезенные скорее всего из Ярославля, стоили больших денег, но сделка сорвалась. Или - не сорвалась? Может, Гордеева хотела сама провернуть все, получить деньги и не делиться с Денисом? А он, узнав об этом, убил ее и скрылся?
Впрочем, могло получиться и так, что покупатели не захотели платить. Тогда понятно, почему исчезли и Мила, и Денис.
- Ну, а что это за бумаги?
- Не знаю. Денис говорил, что купил их у какого-то коллекционера. Тот, мол, в таких бумагах не разбирается, а знатоки за них заплатят, не торгуясь.
- Так вы с ним за бумагами и ездили?
- Ну, да. Вдвоем веселее.
- Это точно, вдвоем веселее, - легко согласился Корсаков. - Вот и поедем вдвоем.
- Куда? - изумился Рома.
- В Ярославль, конечно.
- Когда?
- А чего тянуть? Сейчас поедим - и поедем.
- Да вы что! Я устал, я спать хочу! Никуда я не поеду!
Корсаков положил руку Роме на плечо, внимательно уставился в глаза.
- Ты хотя бы понимаешь, что эти двое пришли не случайно? И уж, конечно, они пришли не для того, чтобы я им морды набил.
Надо напомнить этому окурку, кто тут хозяин, а то ишь, приободрился, подумал Корсаков и жестко спросил:
- Согласен?
Рома был согласен.
- Ну, а раз сегодня, благодаря мне, у них не получилось, значит, что им остается делать?
- Что? - губы у Ромы задрожали.
Корсаков улыбнулся, надеясь, что выглядит хищно, и пояснил:
- Дождаться, когда ты снова выйдешь из дома, и решить все вопросы разом. Впрочем, - безжалостно продолжил Корсаков, - впрочем, вряд ли они будут ждать. Проще вломиться к тебе ночью, когда ты крепко спишь. Спишь-то крепко?
- Крепко, - признался Рома. - За день так устаю! Представить себе не можете.
- Ну, вот, видишь, - подвел итоги Корсаков. - Вряд ли ты до утра доживешь. Ребята серьезные…
- Что мне делать? - покорно спросил Рома.
- Уехать домой ненадолго.
- Прямо сейчас? - обреченно ужаснулся Рома.
- Ну, тебе решать, - равнодушно ответил Корсаков. - Я тебе перспективу обрисовал.
- А, знаете, - решился Рома. - Я и сам собирался домой съездить. Правда. Уже подарки маме купил. Папе куплю по дороге на вокзал. Или лучше самолетом?
- Ой, Рома, Рома, - почти по-цыгански загоревал Корсаков. - Хороший ты парень, а дурной!
- Почему?
- Да потому что тебя эти ребятишки и на вокзале, и в аэропорту найдут. И с тем же результатом, понимаешь?
Рома понимал.
- Как же быть?
- И что бы ты без меня делал? У тебя машина далеко?
- Машина? В сервисе. Что-то там застучало, обещали завтра после обеда сделать.
- Это даже хорошо, что твоя машина в сервисе.
- Почему?
- Потом объясню, - отмахнулся Корсаков. - Есть у тебя надежная подруга, которая сможет войти в положение и одолжить тебе машину до завтра?
- Есть. А зачем?
"Мальчиков", так и лежавших спеленутыми у дверей, вынесли на площадку: соседи увидят, решат что делать.
Машину Роме одолжила женщина лет пятидесяти со следами былой красоты и мешками под глазами. Корсаков стоял в стороне и наблюдал трогательную сцену прощания.
"Будто на войну провожает", - усмехнулся он про себя.
2010, июнь. Ярославль