- Послушай, любезный! - сказал Карпов Густаву, чертя что-то карандашом на бумаге. - Какой это остров от нас влево?
- У него нет никакого имени. Остров, да и только…
- Смотри не лгать у меня!
- Я не лгу.
- Да что ты так надулся, приятель! Гляди повеселее. Не советую со мною ссориться. Не то из плена совсем не выпустят. Говори же правду: как название этого острова?
- Я вам сказал уже, что он безымянный.
- А велик ли он?
- Версты три с лишком в длину и более двух в ширину.
- Нам надобно его объехать кругом. Указывай гребцам, куда плыть.
У Густава лицо немного прояснилось. "Нам придется плыть мимо нашего дома, - подумал он, - без сомнения, увижу отца и сестру, успею сказать им несколько слов, чтобы их успокоить. Что-то с ними теперь делается?"
- Налево, - Сказал он гребцам, когда они доплыли до того места, где вытекала из Большой Невки речка, на берегу которой стояло жилище Густава.
Между тем Христина, которая, как было сказано, уснула, сидя у стола, раскрыла глаза, осмотрелась, вспомнила всю ночную тревогу и вскочила с беспокойством. Карл Карлович еще спал. Девушка вышла из хижины, боязливо посмотрела во все стороны. Ни души! "Куда брат Густав девался? - подумала она, едва удерживая слезы. - Оставил нас одних, когда мы в такой опасности, когда, того и смотри, придут сюда русские".
- Брат! Брат! - закричала она. - Где ты? Поди сюда! Мне страшно.
Нет ответа. Везде глубокое молчание, только ворон каркал на ближней сосне. Сердце у нее сжалось от страха и печальных предчувствий. Ей казалось, что вот сейчас же выскочат из-за деревьев русские солдаты и ее схватят. В это время Илья Сергеевич вышел из своей избы.
- Ах, Илья Сергеевич! - воскликнула девушка. - Как рада я, что вы вышли. Ищу брата. Ушел куда-то, бросил нас, и в какое время!
- И моего сына нет нигде. Куда это они в самом деле ушли? Ба! Да вот и лодки нашей нет. Верно, они уехали опять на Неву.
Голова Карла Карловича в колпаке высунулась из окошка.
- Доброе утро, сосед любезный! Ну что? Русских еще не видно? Помилуй, Господи, всех нас, грешных!
- Авось в такую глушь не скоро еще придут русские, если б даже и успели они взять Ниеншанц. Что-то там делается? Пальбы давно уж не слышно.
Карл Карлович, в синем немецком кафтане, с медными большими пуговицами и с зелеными заплатами на локтях, вышел из своей хижины.
- А где Густав? - спросил он у Христины.
- Не знаю, батюшка! - отвечала та печально.
- Как - не знаю! Ты должна знать, когда я тебя спрашиваю.
- Вероятно, наши сыновья поехали опять на Неву, - сказал Илья Сергеевич.
- Как на Неву! - воскликнул Карл Карлович и сильно зажевал от беспокойства. - Что им далась эта Нева! Такое ли теперь время, чтобы по ней кататься. Во-первых, надобно заметить, что Невы не существует, а есть река Ниен, как я говорил тысячу раз, а во-вторых, теперь на Ниене, когда там сражаются, это слишком опасно, смело, безумно и даже, можно сказать, глупо. Я скорее думаю, что мой Густав и твой сын ушли на охоту.
- А вот я, Карл Карлович, проберусь через остров, сквозь лес, до берега Невы, и взгляну сам, что там делается. Может быть, и встречу наших сыновей.
Он вошел в свою избу, надел через плечо кожаную перевязь со старою заржавевшею саблею, нахлобучил шляпу, сел в челнок, переправился на другой берег речки и скрылся в чаще леса.
- Батюшка, батюшка! - закричала вдруг Христина. - Сюда плывут в лодке солдаты. Убежим!
- Где, где они?
- Вот, вот, уж близко! Видите ли, выезжают из-за леса. Убежим, убежим скорее!
- Ты знаешь, любезная дочь, что я бегать не могу. Они уж близко, конечно, видели нас, и так я полагаю, что бежать уж поздно. Предадим себя на волю Провидения. Неужели ж эти русские не пощадят моих седин и твоей молодости, неужели убьют безоружного старика и невинную девушку. Не бойся, дочь моя, не бойся!
Говоря это, Карл Карлович сильно жевал и дрожал, обнял одной рукой дочь, нагнул ее голову к плечу своему и смотрел на приближающуюся лодку с солдатами.
- Батюшка! - вскрикнула Христина. - Ах, Боже мой! Брат в этой лодке! Верно, русские схватили его.
- Быть не может! Где ты видишь Густава?
- В лодке, в лодке! Видите ли, офицер с ним разговаривает.
- Да, да, это правда! Это Густав! Ах, бедный мой сын! Что будет с ним!
Лодка приблизилась и пристала к берегу. Подполковник Карпов и Густав вышли из лодки.
- Здравствуй, почтенный старик! - сказал Карпов, ударив слегка по плечу Карла Карловича. - Что ты дрожишь? Не бойся нас! Ведь русские не людоеды. Вот сын твой просил меня остановиться здесь на минутку, чтобы сказать тебе несколько слов и тебя успокоить. Видишь ли, ему поручено мною некоторое дело. Если он исполнит его честно и исправно, то через несколько дней я его отпущу к тебе. А это дочь твоя? Какая красавица!
Говоря это, Карпов взял Христину двумя пальцами за подбородок и поднял ее головку, которую она потупила.
- Да, господин офицер, это дочь моя.
- Да взгляни мне прямо в лицо, красавица! Опустила ресницы, уставила глаза в землю и стоит, как приговоренная к смерти. Не бойся нас. Мы народ добрый. Не обидим.
Христина подняла глаза и робко взглянула на подполковника. При всей быстроте взгляда она успела заметить, что подполковник был молод и статен, что у него лицо мужественно и очень приятно, что глаза у него голубые, зубы ровные, белые, а усы и волосы темно-русые.
- Ну, какие глаза! - продолжал Карпов. - Поздравляю, старик! У тебя дочь редкая красавица!
- Красота, господин офицер, - сказал Карл Карлович, - наружная красота без душевной есть непрочный, ничего не значащий цветок и даже, можно сказать, пустяк.
- Да разве у дочери твоей душа нехорошая? Я уверен, что она умница, добренькая, что она вообще душенька.
- Она, конечно, имеет очень доброе сердце, и можно сказать, что она довольно умна, хотя и бывает иногда ветрена, неосновательна и даже, можно сказать, глупа, как все молодые люди.
- Поэтому и я глуп?
- Я не говорю этого, господин офицер.
- Ну прощай, старик! Нам пора уж ехать. О сыне твоем не беспокойся. Только скажи ему, чтобы он исполнил хорошенько то, что поручено ему.
- Да, да, Густав, - сказал Карл Карлович. - Исполни все как можно лучше.
- А если, батюшка, это будет несогласно с присягой нашему королю?
- Как несогласно с присягой? Это пустое! Этого ты никогда не сделаешь!
- Да если велят, принудят.
- Ну, когда велят, особенно когда велят старшие, то приказание их должно непременно исполнить, но исполнить так, чтобы все это было присяге непротивно и даже с нею сообразно во всей точности. Ну прощай! Ступай с Богом!
Густав простился с отцом и сестрою, сел с Карповым в лодку, и они вскоре скрылись из вида.
- Послушай, любезный, - сказал Меншиков Василию. - Скажи ты мне, сколько здесь всех островов при устье Невы?
- Да Бог их знает! Я никогда их не считал.
- Ну так теперь сосчитай. Они, верно, все тебе известны.
Подумав немного, Василий сказал:
- Кажется, четырнадцать или пятнадцать, если считать, и все маленькие.
- Направо от нас все острова?
- Точно так.
- А налево?
- Налево - материк. А вот эта речка, которая вытекает из Невы, отделяет от материка большой остров.
Говоря это, Василий указал на Фонтанку.
- А как эта речка называется?
- Она безымянная.
- Куда течет?
- Также в залив, как и Нева. Близ ее устья стоит на взморье чухонская деревня.
- Налево, в речку! - скомандовал Мешпиков гребцам.
Лодка вплыла в Фонтанку, которая тогда была совсем не похожа на нынешнюю. Она пробиралась к взморью между двумя необитаемыми, лесистыми берегами. По местам нагнувшиеся ивы купали в ней свои ветви.
У Меншикова, так же, как и у Карпова, был компас и другие математические инструменты. Плывя по Фонтанке, он чертил карандашом на бумаге ее направление. Наконец лодка выехала на взморье. Меншиков велел поворотить налево и вскоре увидел на берегу чухонскую деревню, о которой говорил Василий. Вышли на берег, на котором стояло несколько часовых, семеновских солдат, в известном расстоянии друг от друга. Они скрывались за деревьями, кустарниками. Из одной хижины вышел офицер со зрительною трубою в руке. Меншиков подозвал его к себе.
- Нет ли чего нового?
- А вот сейчас известил меня часовой, который поставлен там, у взморья, что вдали появились какие-то паруса.
- Пойдем вместе и посмотрим, - сказал Меншиков.
С офицером подошел он к месту, откуда видно было взморье, взял зрительную трубу и начал смотреть вдаль.
- Идет несколько кораблей, - сказал Меншиков, - без сомнения, шведских. Но они дойдут сюда еще не скоро, потому что ветер слишком слаб. Отправьте сейчас же к его величеству донесение.
- Я уже отправил.
- Сколько у вас здесь солдат?
- Три роты, которые оставлены здесь его величеством, двадцать осьмого минувшего апреля, вечером.
- То есть тогда, когда мы приезжали сюда на лодках, с семью ротами, еще прежде взятия Ниеншанца?
- Точно так.
- Подтвердите приказание солдатам, чтобы они были как можно осторожнее и не показывались прежде времени приближающемуся неприятелю. Наблюдайте строго за жителями, чтобы кто-нибудь из них на лодке или челноке не передал известия на шведские корабли, что мы здесь и что Ниеншанц уже взят.
Довольно долго еще разговаривал Меншиков с офицером. Тем временем в деревне, где остались гребцы Меншикова и Василий, происходил такой разговор.