В полдень они не остановились, чтобы переждать жаркое время в тени деревьев, а пошли дальше и наконец добрались до станции. Это был большой дом и, видно, была там не только станция, но и гостиница. Во дворе конюхи чистили и кормили коней. Взад и вперед сновали озабоченные слуги и поварята в засаленной одежде. Слышались громкие голоса. Куда-то тащили тюки, обшитые циновками, и пакеты в мешках из промасленного шелка. То и дело к станции подъезжали верховые курьеры и соскакивали с лошадей, бросая поводья спешившему навстречу слуге. Они взбегали по ступенькам, звеня бубенцами на поясе, и скрывались внутри станции. В руках у них были шелковый мешок с почтой и пика с бахромой, а за спиной привязан дождевой плащ. Тотчас из дверей выбегал сменный курьер, звеня бубенцами, вскакивал на свежего коня и исчезал в облаке пыли. Вихрем подлетел особо срочный курьер верхом на верблюде. Издали дул он в рог, извещая о своем приближении. Услышав этот звук, все на станции заметались еще быстрей. Вывели свежего верблюда и поставили его на колени у крыльца. И не успел курьер подскакать, как уж соскользнул наземь по шее своего верблюда, вскочил на нового и скрылся из глаз.
Среди всей этой суматохи Сюй Сань растерялась, не зная, куда ступить и к кому обратиться. Но, когда Маленькая Э дернула ее за рукав, Она решилась остановить одного из слуг и, почтительно поклонившись, заговорила:
- Господин, мы бедные путники и хотели бы получить два блюда, которые полагаются нам по милости императора.
- Два блюда? - переспросил слуга. - Да, да! Подождите, я справлюсь и тотчас вернусь. - С этими словами он побежал на кухню. Из приоткрытых дверей вырвалось облако сладкого чада от кипящего масла и горячего мяса. Дверь захлопнулась, но вскоре слуга снова появился, неся на протянутых руках большой поднос.
Глаза у Маленькой Э заблестели, она вытерла рукавом рот. Но слуга не остановился, а вместе с подносом скрылся. во внутренних комнатах. Когда он снова показался, Сюй Сань схватила его за рукав и спросила:
- Господин не забыл о бедных путниках?
- Сейчас, сейчас, - ответил слуга и снова убежал.
Так повторилось несколько раз. Маленькая Э тихонько заплакала. Наконец слуга появился, неся над головой огромный поднос, весь заставленный мисками и мисочками.
- Садитесь на ступеньки и ешьте, - сказал он. - Я не стал перекладывать еду в другие миски. Сейчас нет ни одной свободной. Ешьте прямо отсюда, только смотрите не украдите посуду. Все равно вам с ней не убежать, и вас тотчас поймают. - С этими словами он поставил поднос прямо на пол и убежал.
А Сюй Сань и Маленькая Э, увидев, чем император угощает путников, тихо ахнули. Здесь было все: и каша, и овощи, и свинина, и рыба. Но в каком виде!
Маленькая Э посмотрела на мать, слезы лились прямо в открытый рот. Но Сюй Сань строго сказала:
- Здесь осталось еще много хорошей еды.
Она выбрала две миски почище и обтерла их о подол халата. Палочками для еды она выловила из груды объедков все, что еще можно было есть, и подала одну миску Маленькой Э, а другую взяла себе. Так они утолили свой голод и, поставив миски, встали, отряхнули свои халаты и пошли дальше.
Уже сгущались сумерки, когда они добрались до города и нашли обменную кассу.
Касса была закрыта, а вокруг нее прямо на земле сидели на корточках люди, и одни дремали, другие беседовали, а третьи что-то сердито ворчали про себя. Сюй Сань тоже присела на землю, а Маленькая Э положила голову на колени матери и заснула.
- Я знаю здешнего чиновника, - громко и сердито заговорю какой-то почтенный человек. - Бывает, что по два и по три дня не отпирает он дверей, и безразлично ему, что вся торговля останавливается. Купцы не могут покупать новые товары, и нечем им торговать. Денежные ящики у них полны истрепанными бумажками, которые никто не хочет принимать. А этот лодырь уйдет куда-нибудь и дела ему нет, что весь город его дожидается. И сегодня, наверно, пропадает он на празднике и, возможно, не придет вовсе. - С этими словами он поднялся, плюнул на порог и ушел, прихрамывая. Должно быть, отсидел себе ноги.
- А что это за праздник? - спросила Сюй Сань.
- В монастыре за южными воротами, - лениво ответили eй. - Ежегодный праздник и ярмарка. Разве вам не встречались паломники?
- Вовсе он не лодырь, а мошенник, - заговорил какой-то юркий человечек, - Все эти чиновники - иноземцы, и нет им дела до нашей жизни. У них одна забота - потуже набить свои карманы. Тут уж они не жалеют ни трудов, ни хитрости. Случается даже, что они присваивают негодные деньги, а сами обменивают их, как настоящие.
- Какие же деньги годные? - робко спросила Сюй Сань.
Худой, хмурый человек поднял руку с растопыренными пальцами н начал их загибать по одному, объясняя:
- Если деньги по краям и по углам обуглены, но цена не повреждена, их можно обменять. Если они засалены и запачканы масляными пятнами, но цифры видно, можно обменять. Если…
- А если их чуть-чуть, совсем немножко обгрызли крысы? - спросила Сюй Сань.
- Если бумага обгрызена крысами, но цифры не повреждены, обменять можно. Но. - И тут он сразу разжал все пальцы и обвел собеседников значительным взглядом, - но, если цену нельзя разобрать, эти деньги недействительны и их считают все равно что фальшивыми. И если кого поймают с такими деньгами, то будут его бить бамбуковыми палками. - Тут он сжал руку в кулак, потряс им и ушел.
Наступила ночь, люди постепенно расходились, и наконец Cюй Сань осталась одна. Маленькая Э спокойно спала. Ночь была теплая. Сюй Сань решилась дожидаться здесь утра. Она прислонилась к крыльцу и задремала. Но то и дело вздрагивала, встряхивала головой, и опять глаза закрывались, и голова никла.
Внезапно разбудил ее звук шагов и носок сапога, ткнувший ее в бок. Сюй Сань вскочила.
- Что ты здесь делаешь, женщина? - грубо спросил незнакомец.
- Я жду, когда откроется касса. Не гневайтесь, господин. Я не смею никуда идти, не обменяв свои деньги.
- Я чиновник обменной кассы. Покажи, что у тебя есть.
Сюй Сань протянула ему пачку. Он послюнявил пальцы, быстро перелистал бумажки и бросил ей обратно:
- Цифр не разобрать. Эти деньги фальшивые.
- Господин, цифр не видно потому, что темно. Днем даже я могу их прочесть. Я их все пересчитала много раз. Здесь ровно два гуаня, не хватает только двадцати вэнь. Господин, сжальтесь, посмотрите еще раз.
- Нечего тут смотреть, - сказал чиновник, но все же взял протянутую пачку и еще раз медленно перелистал ее. - В кассе я их все равно не стану менять. Если придешь днем, посажу тебя в тюрьму, как фальшивомонетчицу. А впрочем, жалея тебя, хочешь за все полгуаня?
Пачка новых денег в руках Сюй Сань была совсем тоненькой. На сколько дней их хватит? Сколько дней до Линьани? А если деньги украдут в дороге?
Поспешно оглянувшись, Сюй Сань достала из прически засунутый в волосы игольничек, вынула из него иголку с обрывком нитки, подпорола угол одеяла, зашила деньги в подкладку, а две-три мелкие бумажки на расход сунула за пазуху.
Глава восьмая
КАК МАЛЕНЬКАЯ Э ВСТРЕТИЛА СТАРШЕГО БРАТА
Маленькая Э проснулась в незнакомой комнате. Рядом на циновке спала Сюй Сань. Узел с одеялами, неразвязанный, лежал под ее головой. Больше в комнате ничего не было.
На тонкой бумаге, которой был затянут переплет окна, сплетались и кивали ветви деревьев, и вместе с ними качалось круглое птичье гнездо, похожее на большую растрепанную черную луну. Маленькая Э сообразила, что это вовсе не луна, а уже давно наступил яркий день, и потому тени так отчетливы. И еще она поняла, что находится на втором этаже. Иначе видны были бы стволы деревьев и, возможно, даже тени кур. Куры мирно кудахтали.
Маленькая Э тихонько встала, затянула пояс, распущенный на ночь, завязала тесемки халатика и подошла к окну. Сунула палец в рот и мокрый прижала к бумаге. Образовалась круглая дырочка, и Маленькая Э приложила к ней глаз.
Действительно, внизу были куры. Они рылись в пыли. Красивые жирные куры с золотистыми перышками. Вдруг показалась худая рука и гибкие пальцы сжали курице шею. Она не успела пикнуть и сразу исчезла. Маленькая Э быстро несколько раз приложила мокрый палец к бумаге. Теперь стал виден весь двор.
Прямо перед окном было дерево, а под ним куры. Это Маленькая Э уже знала. Людей совсем не было. Возле стены была насыпана большая куча угля. Под навесом стояли три тележки, нагруженные свертками циновок и бамбуковыми шестами. Тележки показались Маленькой Э знакомыми. Но возможно, что она ошиблась, потому что красных сундуков не было видно.
Вдруг показался приземистый человек с темным цветом лица и густыми бровями. Он тащил на спине большой красный сундук с обшитыми собачьим мехом углами. Он взвалил его на тележку и опять ушел. Вышел очень толстый, очень высокий человек и крикнул:
- Эй! Живей!
Все содрогнулось, будто от подземного толчка. Качнулся пол, затряслись переплеты окна. Маленькая Э с размаху села и только успела заметить, как ветки дерева рванулись и круглое гнездо подскочило, перевернулось на лету и из него выпали четыре птенчика.
- Эй, живей, поторапливайтесь! - раздавался громовый голос, и при каждом слове пол, стены и дерево вздрагивали и подпрыгивало, а Маленькая Э, только что приподнявшись, опять шлепалась на пол.
Когда она опять выглянула в окно, то увидела, что человек с густыми бровями вынес еще один сундук и взвалил его на вторую тележку. Человек с громовым голосом начал взбираться на этот сундук. Тележка качалась, как лодочка в бурю. Вышли еще три человека.