Наконец наступил самый желанный Вереникой момент в торжественной церемонии её облачения – открылись шкатулки с ювелирными украшениями. А их у Вереники было не счесть!.. Любимое ожерелье в виде лепестков цветов из драгоценных камней, подаренное накануне к этому знаменательному дню Птолемеем, украсило её грудь. Тяжелые длинные серьги в виде бутонов спустились почти до плеч, придав величавость лицу. Массивное кольцо с выгравированным изображением ибиса, тоже подарок Птолемея, было надето на указательный палац правой руки.
Вскоре Вереника была почти готова к выходу. Теперь она производила впечатление уверенной в себе властной царственной женщины. Во взоре её умных глаз не осталось и тени мечтательности. Взор этот стал ясным и повелительным. Знатная египтянка прикалывала к её наряду свежие, нежно пахнущие цветы, когда в зал вошел Птолемей.
Вереника стояла перед ним среди своей многочисленной свиты подобно настоящему произведению искусства – от горделиво поднятой головы до точеных, надушенных ступней. Встречаясь с её нежным взглядом, устремленным на любимого мужа – слуги, рабыни, знатные дамы и прищуренные критические глаза Птолемея – все сходились в одном: она, озаренная сиянием драгоценных камней, была самым совершенным образом любимой женщины. Веренике показалось, что Птолемей словно стал выше ростом и помолодел. Она с благоговением протянула к нему руки, как будто на голове у него уже была двойная корона властелина Верхнего и Нижнего Египта.
– Этот день – счастливейший в нашей жизни, я читаю это на твоем лице, Птолемей!
– Ты хорошо умеешь читать, Вареника! – весело ответил Птолемей.
Вереника звонко расхохоталась, быстро нагнулась, охватила кошку, прижала её прохладный носик к своему носу и, глядя прямо в кошачьи зеленые глаза, пропела.
– До свидания, Мяу, я скоро вернусь! Не скучай баз меня!..
Теперь Вереника чувствовала себя уверенно и могла высоко держать голову, зная, что в Египте ей нет равных. Теперь во всеоружии своей красоты, она была подготовлена к поездке на колеснице по улицам Александрии до одного из рукавов Нила, где их ждала ладья, которая должна была доставить их в Мемфис на коронацию.
Выход Вероники из покоев сопровождался восхищенным шепотом.
Рука об руку Птолемей и Вереника вышли навстречу своей судьбе.
Тени уже становились длиннее, когда богато украшенная колесница в окружении многочисленной свиты и охраны выехала из дворца на улицы Александрии, заполненные народом.
Стража, стоящая на высоких тумбах под создающими тень навесами, одерживала толпу, жаждущую увидеть, как проедут по улицам города Птолемей и Вереника, которые через несколько дней станут воплощениями богов на древней земле Египта.
Жители Александрии приветствовали их на улицах, с крыш домов, дети и молодежь прыгали на одной ноге у обочин дорог, по которым продвигалась торжественная процессия.
Все плясали, пели, хлопали в ладоши, бросали цветы, зеленые листья и пальмовые ветви – дары великолепных садов Александрии навстречу колеснице. Среди приветствующих Птолемея и Веренику горожан было много египтянок, которые вели себя с удивительным достоинством и не стеснялись появления на публике. Некоторые из женщин играли на флейтах. Писцы записывали всё, что происходило вокруг.
Стоя в колеснице, Птолемей любовался своим ликующим городом. Буря гремевших вокруг приветствий наполняла сердце его радостью. И в тоже время сложные и противоречивые мысли волновали его: "Царь – это нечто столь далекое от людей, столь возвышеннее и столь обособленное. Людей зачаровывает сверканье короны. Перед царем преклоняются, как перед статуями богов. Но любят ли по-настоящему?.. Ведь в присутствии царей души людей леденеют от благоговения и страха…" Раздававшийся со всех сторон хор голосов, приветствующих его, снова наполнил сердце Птолемея радостью. Величие и процветание Египта составляли теперь смысл его жизни.
– Птолемей! Вереника! Возвращайтесь скорее в Александрию!..
– В Египте наконец-то снова будет новый фараон!..
– Фараон! Фараон!..
– Мы благословляем вас на долгое царство!..
Народ связывал предстоящую коронацию Птолемея с идеей новой эры в истории страны и лучшей жизни.
Вскоре торжественная процессия прибыла к одному из рукавов Нила, где их ждала ладья.
Ладья была узкая, продолговатых очертаний, быстроходная. Нос и корма её были приподняты, образуя как бы рога молодого месяца. Посреди ладьи высилась парадная палатка под плоской крышей, ярко раскрашенная и позолоченная.
Как только Птолемей и Вереника поднялись на борт ладьи и удобно расположились в палатке, обмахиваемые яркими опахалами, ладья стремительно понеслась по Нилу к Мемфису, гонимая пятьюдесятью длинными плоскими веслами. Сзади плыли многочисленные ладьи сопровождающей Птолемея свиты.
На несколько стадий вдоль берега Нила стояли толпы людей с изображениями богов Египта и музыкальными инструментами. Музыканты исполняли торжественные гимны, а юноши и девушки бросали в воды реки цветы, венки и гирлянды навстречу ладье.
Утром взору Птолемея и Вереники открылись гигантские пропилеи, отражающие в река свои стены с причудливыми барельефами, огромные сфинксы, скрестившие на пьедесталах черные базальтовые лапы, храмы с огромными колоннами, расписанными причудливой вереницей иероглифических фигур.
Птолемей и Вереника приближались к Мемфису.
Празднично украшенный Мемфис сверкал под солнечными лучами. Сама природа радовалась вместе с людьми торжественному событию: новый фараон восходил на престол Египта.
В Мемфис стекались люди со всех концов страны, чтобы воочию лицезреть своего повелителя. Церемония начиналась с совершения тайных обрядов в присутствии высшей знати и жрецов в большом храме, который был воздвигнут в центре города одним из фараонов более тысячи лет назад. Все улицы перед храмом были заполнены народом. Каждый старался протиснуться в первые ряды.
Все волновались, делились своими впечатлениями от увиденного и услышанного.
– Но ведь он не египтянин, а македонец! – робко сомневались некоторые.
– Македонцы избавили нас от ненавистных персов! – напоминали другие.
– Александр Великий был признан своим сыном самим Амоном!
– Птолемей любит нашу страну и уважает наши обычаи. Он пойдет по стопам великих фараонов и воздвигнет в Египте богатые храмы. Амон тоже признает его своим сыном.
– А я лично слышал, что новый фараон собирается строить плотины и каналы, чтобы увеличить площадь плодородных земель.
– В этом году Нил дошел до пустыни! – воскликнул старый египтянин, похожий на мудреца.
– Значит правление нового фараона принесет Египту богатые урожаи, – обрадовались окружающие мудреца пахари.
Простому люду не дозволялось посещать храм Амона. Это была святыня, куда допускались только цари, знать, занимавшая высокие государственные посты, а также сотни жрецов, жившие в храме.
– Идут, идут! – заволновалась толпа и мгновенно воцарилась торжественная тишина.
Процессия остановилась у первого пилона и только самые знатные сподвижники, среди которых были Филокл, скульптор Бриаксий, жрец Псаметх, главный писец храма и высшие сановники прошли следом за Птолемеем в первый двор, где стояли обелиски великих фараонов: Дожосера, Сети Первоге, Тутмоса Первого и Тутмоса Третьего, Рамсеса Второго и Рамсеса Третьего, Аменхотепа Третьего.
Скульптор Бриаксий невольно замер у больших ворот из белого известняка.
– Грандиознее сооружение! – почтительно воскликнул он.
– Высота ворот достигает двадцати локтей! – торжественно сообщил жрец Псаметих.
Этот проход с воротами служил главным входом в храм.
Жрецы в масках богов вышли навстречу Птолемею.
Птолемей стоял перед ними обнаженный по пояс и босой, одетый только в набедренную повязку.
Поддерживаемый под руку жрецом, представляющим бога Гора в маске сокола, Птолемей прошел первый коронационный обряд, после чего вступил в зал храма, где его передали другим жрецам для очищения.
Будущий фараон вошел в бассейн, на бортиках которого в четырех определенных точках стояли четыре жреца, олицетворяющие четыре стороны света. На одном из них была маска бога Тота с клювом ибиса, на другом бога Сета – с торчащими прямоугольными ушами, на третьем Гора – с клювом коршуна, на четвертом еще одного бога сокола, Дунави. Они окропили тело Птолемея из четырех золотых кувшинов. Святая вода, вытекавшая из сосудов и несшая с собой божественную жизнь, изменяла сущность будущего царя, который теперь уже имел право предстать перед богами.
Сопровождаемый жрецами Птолемей вошел в Дом царя, предназначенный для коронационных обрядов и очутился среди колонн в форме стеблей папируса. Жрецы, изображавшие высшие божества, приветствовали его. Значительную часть зала занимали два молельни: "дом огня", северное святилище, и "большой дом", храм юга.
В южном святилище, расправив свой капюшон королевской кобры, его поджидала богиня-змея, дочь Амона. Она стремительно бросилась к нему, обвила его тело, свернула свой капюшон на его голове и, наконец, торжественно подняла голову надо лбом будущего правителя Египта. Пройдя обряд посвящения, Птолемей научился понимать язык змей: он официально признавался владыкой Египта, так как сам Амон невидимой рукой направил свою дочь к его лику.
Птолемей огляделся вокруг. Целое сонмище масок богов с чешуйчатыми крыльями, крючковатыми клювами, собачьими оскалами взирало на него. Какого владыки дожидались они? Какую тайну свято охраняли?