Пламя светильников, сделанных в форме раковин из бронзы и серебра, рассеивало сумрак могучих сводов, скупо пропускающих дневной свет.
Воздух в зале был пропитан сладким ароматом алоэ и нарда.
Селевк смотрел на статую в немом восхищении. Он часто проходил мимо неё, но в этот день задержал на ней свое внимание. У героя был мужественный взгляд, как будто обнимающий просторы страны между Тигром и Евфратом и стерегущий покой халдейской земли. Глядя на Гильгамеша, Селевк невольно подумал: "Велик не тот правитель, вблизи которого люди цепенеют от страха, а тот, к кому они приближаются с чувством уважения. Я должен преданно служить народу Вавилонии. Я должен помнить о каждом его жителе, обо всех, кто работает и создает ценности для процветания страны. Это тяжкое бремя. Я не имею права совершать ошибки, Я как бы муж всех женщин, брат всех мужчин, отец всех детей."
Советник Селевка прервал его размышления.
Гонец зачитал сатрапу Вавилонии послание стратега Азии Эвмена, армия которого находилась в нескольких днях пути от Вавилона.
Эвмен предлагал Селевку объединиться с ним против Антигона для защиты интересов царского престола.
Ярости Селевка не было границ. Он окинул гонца презрительным взглядом и про себя подумал: "Какая неслыханная дерзость! Он что считает меня за предателя моих лучших боевых друзей, с которыми я состою в союзе?"
Вскоре гонцу был передан ответ Эвмену, в котором Селевк сообщал, что он готов служить царице Олимпиаде и наследнику престола и исполнить свой долг по отношению к ним, но он никоим образом не может признать стратегом того, кто был осужден и приговорен к смерти македонянами, а тем более следовать его приказам.
Селевк категорически отказал кардианцу в военной помощи. Он был дальновиден. Городу городов нечего опасаться. Силой его не взять, измором не одолеть. По всей Вавилонии войско находится в боевой готовности. Опытный военачальник, он разгадал планы хитроумного Эвмена: "Эвмен будет пытаться запугать меня, чтобы двинуться к Сузам через мои земли. Он рассчитывает завладеть сокровищами, хранящимися в Сузах, и, воспользовавшись благоприятными условиями местности, отразить нападение идущего за ним следом и уже переправившегося через Евфрат войска Антигона."
И всё же искра беспокойства тлела в душе Селевка. Он решил срочно послать гонцов к Антигону, который уже стоял со своим войском в Месопотамии, настоятельно рекомендуя ускорить своё прибытие. "Сатрапы верхних провинций уже идут на соединение с Эвменом, – предупреждал Селевк, – всего важнее опередить кардианца. Он должен понести заслуженную кару за гибель Кратера."
"Те, кто выходят живыми и невредимыми из испытаний, меня всегда занимали, – размышлял Селевк, – Птолемей и македоняне приговорили Эвмена к казни, а Олимпиада и Полиперхонт назначили стратегом Азии. Какая-то неведомая сила оберегает его. Он строит флот, который почти целиком переходит на сторону Антигона, а его корабль спасается. Теперь же он стремится захватить царскую сокровищницу в Сузах. Вчера еще жизнь Эвмена висела на волоске, а сегодня он снова угрожает нашему покою."
Перстень Селевка резко звякнул о крошечный столик на одной ножке.
– Довольно! Эвмен должен быть уничтожен!..
В зал неслышно вошел любимец Селевка, ручной леопард, который смиренно улегся у ног своего повелителя, сидевшего в кресле.
Стоящие на страже телохранители несколько мгновений наблюдали, как леопард ласково облизывает позолоченные сандалии Селевка.
В лагере Антигона на приволье Месопотамской равнины, окаймленной с севера сосновыми лесами ассирийских гор, шли приготовления к походу.
Послы Селевка с интересом присматривались к военному лагерю и его обитателям. Их больше всего поразило царившее в лагере согласие и доброжелательство. Воины относились друг к другу по-братски, по-отечески.
– Неужто Антигон обладает такой силой убеждения? – воскликнул один из послов.
– Конечно, ведь он, как и наш Селевк, и Птолемей, – ближайший сподвижник Александра.
– А я с трудом выдержал его взгляд, когда он посмотрел на меня после того, как я передал ему наше послание от Селевка.
– Селевк тоже любим и почитаем своими воинами, не забывай об этом. Он обладает редкими достоинствами: глубокой человечностью и мудростью.
– Да хранят его боги!..
Подстрекаемые любопытством, послы заглянули в один из шатров и вступили в разговор с наемными солдатами.
– Откуда, же быть сварам, – ответил один из воинов, – если и военачальник, и простой воин вместе едят из одного котла, живут одинаково?
– У нас никто не в обиде, перед Антигоном мы все равны, – добавил другой.
– Вы хотите сказать, что весь лагерь – как один человек?
– Как один! – кивнул воин.
Антигон прекрасно понимал, что недовольство среди воинов – самый грозный неприятель сплоченности и могущества армии, поэтому старался руководить так, чтобы воины не роптали. Полководец Антигон старался держать в памяти имена своих воинов и не уставал повторять сыну Деметрию, что уж если ремесленник помнит названия своих инструментов, то ему и подавно следует знать имена тех, кого он ведет за собой на битву.
С наступлением весны Антигон выступил со своим войском из Месопотамии, соединился в Вавилонии с войсками Селевка, к которым присоединился Неарх, легендарный наварх Александра, переправился через Тигр и двинулся прямо на Сузы.
В лагере Эвмена, успевшего соединиться с сатрапами верхних провинций, господствовал хаос.
Сатрапы, привыкшие после смерти великого Александра, считаться только с собственными желаниями и интересами, враждовали и соперничали друг с другом, льстиво заискивали перед могущественными македонянами, устраивали в их честь пиры, как демагоги в демократии, прикармливали толпу подарками, похвалами и дружеским обхождением.
Лагерь Эвмена уподобился притону самых отвратительных кутежей. Воины привыкли собираться перед шатром того сатрапа, кто одаривал их наиболее щедро. Они сопровождали этих сатрапов в виде почетной стражи и громко восхваляли его, как истинного военачальника, достойного Александра Великого.
Как только в лагерь пришло известие, что приближается Антигон с большим войском, праздненства смолкли, взоры всех обратились к Эвмену, единственному человеку, способному принять на себя командование армией.
Сатрапы и их поверенные из верхних провинций – все съехались в лагерь по зову Эвмена.
Стратег Азии Эвмен намеревался держать совет о защите царского престола. Эвмен надеялся, что при личной встрече он сможет лишний раз убедиться в преданности сатрапов и внушить им, насколько необходимо, ради их же блага, сохранить царский престол.
В лагере царило оживление.
Сатрапы наперебой превозносили ум и талант стратега – недаром мудрая Олимпиада доверила Эвмену царскую армию, возложив на него ответственность за её победы и поражения! К счастью, Эвмен был прекрасно образован и обладал необходимыми качествами талантливого полководца, в том числе и опытом, почерпнутым во время походов Александра. Он в совершенстве постиг стратегию и тактику, отдавая предпочтение первой.
Когда все были в сборе, в шатре Эвмена трижды прозвучал гонг, приглашая всех к началу военного совета.
Голоса смолкли, в шатре наступила тишина. Было слышно, как в лагере вышагивает стража.
Эвмен первым нарушил тишину.
– Сатрапы, – обратился он к вельможам, – я полагаю, что мы все едины в стремлении защитить царский престол и не пощадим для этого своей жизни. Если война затянется и царская казна оскудеет, долг наместников – дать необходимые средства.
– Где мы их возьмем? – дружный хор голосов был ответом стратегу.
– Все вы достаточно богаты и богатство нажили, благодаря походам Александра Великого, – отчеканил Эвмен. – Наш долг защитить его мать, царицу Олимпиаду, и его сына Александра, единственного наследника царского престола.
– Ты первым собираешься пожертвовать свои богатства? – поинтересовался наместник Кармании.
Кто-то засмеялся.
– Да, я готов ради сохранения царского дома пожертвовать своим богатством. И не только богатством.
Лицо Эвмена помрачнело.
Сатрапы предстали перед ним в подлинном своем обличье. Лицемерие, ложь, алчность – вот они, их добродетели.
Быстро овладев собой, Эвмен сдержанно сказал.
– Антигон сильный противник. Он не пощадит ни одного из вас.
Настроение среди вельмож мгновенно переменилось. Сатрапы оценили важность услышанного. Они снова стали восхвалять полководческий талант Эвмена.
Военный совет длился долго, высказывались разные суждения. Разногласия вызвал лишь вопрос о том, где и когда надлежит дать сражение Антигону.
Неожиданно в шатер вошел гонец со срочным донесением, что войска Антигона, преодолев крутые горные тропы, вышли на равнины Мидии.
Услышанная новость не на шутку встревожила сатрапов. В шатре поднялся невообразимый шум.
– Наши земли в опасности!
– Не лучше ли срочно возвратиться домой?
– Антигон задумал захватить царскую сокровищницу в Экбатанах!..
Дождавшись, пока все успокоились, Эвмен выступил со своим смелым предложением, которое успел заранее, хорошо обдумать.
– Необходимо срочно отрезать Антигона от западных провинций, освободить для нашей армии путь в Македонию и соединиться с боевыми силами Полиперхонта. Царское войско, объединившись с нашим, вновь станет могущественным, и мы вместе уничтожим врагов царского престола.
Сатрап Эвдим резко выкрикнул со своего места.
– Это безумие! Наши земли безвозвратно сделаются добычей Антигона.
Его поддержал военачальник Тевтама.