- Ну что ты, мехтер, - довольно улыбнулся хан.- Разве трудно понять, что государство держится на взвешенном рассудке. Иногда нам приходится впадать даже в крайности. То, что пушкарь вошел в мечеть святого, - какая в этом беда? Я совершил ошибку, пустив его туда. Но ведь я - властелин... Как властелин и повелитель, я назначил его главным бием артиллерии. И не я первый поступаю так, когда люди иной веры занимают в армиях высокие посты. Разве у турецкого султана мало англичан, и все они командуют! И персидскии шах Фетх-Али вместе с его тщедушным отпрыском Аббас-Мирзой держат на службе английских офицеров. Только благодаря им и их артиллерии Аббас-Мирзе удалось захватить Серахс и осадить Герат. Но я поставлю на колеса свою тяжелую артиллерию. И сделает это Сергей и четыреста белых рабов - он заставит их сделать невозможное... Ну да хватит об этом... Сегодня мы объявили праздник, давай, мехтер, вести веселые разговоры. Приглашаю тебя на Истемес, поохотиться. Нас ждет много развлечений.
- Бесконечно тронут вашей милостью, повелитель,- Юсуф-мехтер сложил на груди руки.
- Ешь, пей и давай поиграем в шахматы. Давно я тебя не побеждал.
...За игрой они провели весь день и вечер.
На другой день кавалькада, впереди которой следовал хан с сановниками, остановилась у Шураханской переправы. На коричневых волнах реки, тихо поскрипывая, покачивалась шхуна. Хан и сановники сели в нее, и она понеслась на север, в сторону Арала. Берега здесь были пологими, сплошь в камышовых зарослях. Множество птиц - уток, фазанов и прочей дичи кишело в них. Западный берег Амударьи, наиболее обжитой, был меньше населен пернатыми. Здесь через каждый фарсах (Фарсах - расстояние в 6 - 7 км) встречались селения и города с переправами на восточный берег: Хазараспская, Карабагская, Ханкин-ская, Ургенчская, Гурленская. Наиболее удобные из них
- Тюнклинская и Карабагская. На этом полноводном участке реки еще в древности были выведены самые большие каналы - арнази. На восток - Шурахан и Бос-яб, на запад, к столице и крупным городам - Пал ван-ата, Газават, Шах-Абад, Дарьялык двумя рукавами (Ярмыш и Куня-Дарья), Клыч-Нияз-бай. Еще севернее
- Малый и Большой Лауданы, Ерган и Саули. Сергей, стоя у борта рядом с ханом и его приближенными, с интересом обозревал западный берег. "Велико, однако, хивинское ханство, и все сплошь зеленое: сады, поля, огороды", - удивлялся он.
- Ваше величество, на сколько же верст тянутся ваши земли? - поинтересовался Сергей.
Хан помешкал с ответом, ухмыльнулся, сузив глаза, отчего его сухое лицо с хищным, как у беркута, носом, стало властным, сказал небрежно:
- Кто знает, сколько было дано нам Аллахом вчера и сколько он даст сегодня. Хорезм растет, как огромное дерево. Человек не может в одночасье уследить за ростом ветвей этого древа, но когда через год он вновь появляется здесь, то с удивлением говорит: "Вы по смотрите, как оно выросло! Каким огромным стало!"
- Ваше величество, если позволите, я уточню размеры Хорезма, - предложил свои услуги Юсуф-мехтер. - Год назад мы измеряли расстояние от Питняка до Кунграда, оказалось больше сорока фарсахов. А если считать от берега реки до Семи песков Хорезма, то будет все десять... Но это было год назад. За этот год вашим величеством заняты новые земли на том и этом берегу, и сарыки на Мургабе повиновались вам и согласились платить дань.
- Нам надо прогнать врагов из Серахса и захватить Герат,- со злостью выговорил Аллакули-хан. - Мы из-за недостатка пушек уступили центр цветущего Хорасана вшивому Аббас-Мирзе. К весне, дорогой топчи, ты должен дать моему войску десять пушек.
- Ваше величество, можно дать и больше, - мгновенно отозвался Сергей. - Но как быть с лафетами и колесами? В ханстве совсем нет крепких деревьев. Можно, конечно, тутовник спилить, но это не мазандеранский бук... Вот ежели бы съездить в Мазандеран! Год назад русские пушкари запасали там бук для своих лафетов в пушечных колес.
- Дорога в Мазандеран лежит через Герат, - сухо отозвался хан. - Если не возьмем Герат, какой ишак вас пустит в Мазандеранские леса? Надо разгромить Аббас-Мирзу и открыть дороги в Персию для хивинского войска...
Барка и каюки свернули к восточному берегу и, следуя им, вошли в заросшее камышом озеро Истемес. Сказочно красивые места этого сравнительно недавно образовавшегося во время прорыва Амударьи озера этой весной были облюбованы для охоты старшим сыном хана. Вместе с Рахимкули-торе выезжали обследовать берега мангытец Бекман-бий, ясаул-баши Рахметулла, Бекеш-халиф и другие военачальники. С собой они привезли шкуру убитого тигра и бросили к ногам хана. Маградит одарил их, сказав, что непременно после возвращения из Хорасана посетит Истемес. И вот Ра химкули соблазнил его на охоту.
Причалив к берегу озера, где, несмотря на позднюю осень, чуть ли не по пояс росла трава, слуги разбили шатры, освежевали несколько баранок и принялись го товить шашлык. Молодежь, горя нетерпением, не стала ждать обеда - отправилась за фазанами. Сергей И Якуб, взяв младшего сына хана с собой, пошли вперед, все дальше и дальше отдаляясь от шатров, пока не оказались у тихой лагуны. Пробившись сквозь камыши, остановились, как вкопанные. Сергей впервые увидел так много птиц и пришел в восхищение. Лагуна была мелководной, и в ней в водорослях копошились цапли, Якуб вскинул ружье, но это была лишь мгновенная слабость: тотчас он опустил ствол и растерянно посмот рел на Сергея. Зато ханский отпрыск повел себя куда агрессивнее взрослых.
- Я сам... Я сам их застрелю! - давясь словами, заговорил он и поднял небольшое ружьецо, отделанное серебром.
Сергей отвел дуло в сторону, шутливо притянул десятилетнего отпрыска хана к себе:
- Ну, Мухаммед, да ты, однако, бессердечный. Разве можно стрелять в таких красивых созданий? Сейчас ты их испугаешь, и они навсегда улетят отсюда.
- Отпусти меня! - рассердился юнец. - Как ты смеешь, поганый топчи! - Глаза его загорелись диким блеском, он вырвался и, мгновенно упав на колено, выстрелил.
Легкое эхо выстрела прокатилось над лагуной. Стая белым облаком взметнулась над голубой водой и, отле тев в сторону, вновь уселась на отмель. Только серая цапля, сраженная пулей молодого отпрыска хана, трепыхалась в воде. Мухаммед-Эмин, бросив ружье, кинулся за добычей, но упал, окунулся с головой, нахлебался воды и заплакал. Сергей проворно выволок его из лагуны, принялся раздевать, чтобы не простудился,
- Принесите ее! Она моя! Я убил ее! - ревел царевич.
- Якуб, достань цаплю,- с досадой попросил Сергей, выжимая рубаху мальчика. - Этот бессердечный волчонок eщe задаст немало хлопот. Кровожадности в нем на десятерых волков хватает.
Якуб выволок мертвую цаплю и бросил к ногам мальчишки. Прикрывая стыдное место руками, в ожидании пока на него наденут что-либо, мальчик восхищенно заулыбался.
- Я попал ей прямо в глаз! Видите, у нее нет одного глаза?
- Интересно, что же ты будешь с ней делать дальше?
- Я ее съем!
- Но это же не фазан! - рассердился Сергей. - Мясо цапли в пищу не годится. Ты умрешь, если ее съешь!
Мухаммед-Эмин с досадой и сожалением посмотрел на птицу и вновь заревел, вытирая кулаком слезы.
- Сергей-топчи, как бы его высочество не заболели, Он весь дрожит, - предупредительно заговорил Якуб. - Давайте вернемся.
- Все равно я скажу отцу, что вы меня бросили в воду! - злорадно засмеялся отпрыск. - Он вам обоим отрубит головы или посадит на кол, как сделал это с вонючим Хафиз-арбакешем.
- Что это еще за арбакеш? - нахмурился Сергей,
- Ай, был один слуга-перс у Аллакули. Поехал в Ургенч, оттуда хотел на каюке сбежать в Бухару. Ханские нукеры его догнали, - пояснил Якуб.
Царевича со столь необычной добычей встретили с ликованием. Пряча истинные мысли под личиной восхищения, царедворцы не сразу, но все же внушили Мухаммед-Эмину, что мясо барана гораздо вкуснее мяса цапли, и, переодев, усадили на ковер к шашлыку и щербету. Тут к Сергею подошел Рахимкули-торе.
- Дорогой топчи-баши, я приехал за тобой. Хан не желает начинать охоту без тебя, хотя тигр совсем рядом. Быстрее поехали, лошади давно ждут.
В глазах Рахимкули-торе полыхал тайный умысел. Сергей задумался: "Опять Аллакули решил выкинуть какую-либо шутку!" Но тут же отбросил всякие сомнения: "Воистину сказано, что пуганая ворона куста боится! Скорее всего хан пошлет меня первым с рогатиной на зверя - еще раз проверит мою храбрость!"
- Как тебя понять, Рахимкули? - спросил Сергей, садясь на коня, - Что значит, тигр совсем рядом? Маградит уже загнал его в ловушку, что ли... Наверное, надо взять зверя, но нет отважного джигита, который бы сделал "то?
- Да, дорогой топчи, - заулыбался еще шире Рахимкули, - в нашем ханстве одни трусы.
- Кость бы им в горло! - выругался Сергей, подгоняя скакуна.
Вскоре они достигли стоянки Аллакули-хана. Несколько белых юрт на небольшом расстоянии друг от друга стояли в густых зарослях, а за камышами синело все то же озеро Истемес. Как только кони пошли, подминая камыш и тревожно всхрапывая, от крайней юрты донесся предостерегающий голос одного из царедворцев хана, чтобы Рахимкули и пушкарь ехали тише. Сергей заметил суету у юрт и быстро спешился. Рахимкули последовал его примеру. Ведя коней в поводу, они приблизились к крайней юрте и увидели людей хана, которые крались с ружьями к дальней войлочной кибитке, стоявшей у самой воды. Откуда-то появился с неестественно горящими бегающими глазками Юсуфмехтер.
- Сергей-топчи, ты наша надежда... Маградит давно ждет тебя... Тигр загнан в ту юрту, но никто не может подойти к ней.
- Надо его выгнать оттуда и застрелить! - загораясь азартом охотника, предложил Сергей.