Замок Шато-Орфелян, названный так, с незапамятных времен, очевидно, в честь одинокой башни, что возвышалась над крепостными стенами, сей грозной твердыни, надменно взирая на островерхие черепичные крыши, лежащей вблизи, деревеньки Бокузе, раскинувшейся неподалеку от Анжера, являлся древней вотчиной Жоффруа Амадора де Ла Мотт, графа де Бокуза, сеньора Понтелево. Сия непреступная крепость, была лишь одним из многочисленных замков принадлежавших де Бокузам, охранявшая, ещё с эпохи мрачного средневековья древний аллод сего славного рода.
Именно здесь, в этом угрюмом замке, в понедельник, второй недели месяца сентября, тысяча шестьсот двадцать пятого года, состоялась встреча меж людьми, которых объединяли не просто устремления, и способы их достижения, но с некоторых пор, так же и политические предпочтения, что зачастую сближает даже непримиримых врагов, и уж тем более людей с определенной симпатией относящихся друг к другу. Разумеется, сложно, назвать дружбой, те чувства, что в последнее время вспыхнули меж графом де Бокуз и несравненной Миледи, как невозможно и не распознать, нечто дьявольское, таившееся в этом альянсе.
И вот, в указанный выше день, в одном из залов средневекового Шато-Орфелян, убранного ещё по моде времен короля-рыцаря – Франциска I, возле распахнутого окна, в массивных дубовых креслах, устроились граф и прелестная белокурая англичанка. На столике, стоявшем между креслами, так, чтобы дотянуться до вазы с фруктами и бокалами со старым анжуйским, было удобно и гостье и хозяину замка, лежал свиток желтоватой бумаги, перевязанный лентой ярко-зеленого шелка. Восторженный взгляд анжуйца с вожделением скользил по стройному стану гостьи, не смущаясь, выказывая англичанке свой похотливый восторг.
– О, как вы прекрасны, мадам. С того времени как я вас увидел, я лишился покоя!
Сделав небольшой глоток вина, Миледи, обратилась к графу с улыбкой, не оставлявшей равнодушным ни одного представителя мужского пола.
– Подобные речи, я слышу всякий раз, когда встречаюсь с мужчиной, и вы, милый граф, не исключение. Но я приехала не за этим. Давайте перейдем к делу.
Напускная серьезность де Бокуза, вызвала ироничную усмешку Миледи, поспешно скрытую за кружевным веером.
– Если вы так настоятельно желаете перейти к делу, то соизвольте объяснить, мадам: что за девчонку, вы изволили привезти в Орфелян, и, что за отребье, вас сопровождает?
– Прежде, чем я отвечу на все ваши вопросы, я хотела бы напомнить вам об одной из наших встреч. Где, как мне помнится, вы предлагали свою дружбу, и обещали оказать мне всяческую поддержку, когда бы, и против кого бы, она не понадобилась?
Граф заерзал в кресле, что не заставляло усомниться в правдивости слов Миледи.
– Да, мадам, я помню. Это было на балу, в Компьене, при одной из первых встреч с вами.
Устремив мечтательный взор в синеву сентябрьского неба, раскинувшегося лазурным шатром за окнами замка, вымолвил анжуец.
– Но вы, мне помнится, в тот день отказали. Вы ответили, что у вас есть покровитель, опека которого лишает смысла все прочие протекции, от кого бы они ни исходили. Позже я выяснил, что речь шла о господине де Ришелье, и понял – с вами трудно не согласиться. Я ничего не путаю?
Самодовольно усмехнулся вельможа.
– Право, у вас отменная память, граф. Но времена меняются, как, впрочем, меняются и люди. Это вполне свойственно человечеству, вот только оно не любит сие признавать.
В её голосе проявились повелительность и металл.
– Предупреждаю, месье де Бокуз я, не из тех людей. Я, как любят говорить фламандцы: "Никогда не складываю все яйца в одну корзину". А ещё, я знаю, что сила слова дворянина, данного женщине, не имеет срока давности. Кавалер должен держать его, даже в случае отказа дамы, принять его помощь.
Несколько помедлив, граф смог лишь привести сбивчивые оправдания, выглядевшие ещё более нелепыми, чем его, претендовавшие на витиеватость упреки, гласившие об отказе англичанки, от его, в своё время, назойливого покровительства.
– Мадам, вы, вероятно, неверно истолковали мои напоминания. Я не отказываюсь от своих слов, и готов оказать вам всяческую, посильную помощь. Проблема лишь в том, что я не могу взять в толк, в чем она выражается?
Лукавые глаза Миледи, победоносно блеснули, когда она поняла, что галантное сопротивление, сего напыщенного павлина, сломлено. Теперь она вправе, требовать от графа всего, чего пожелает. А если потребуется, то пустив в ход свои женские чары, наиболее действенное оружие, она до основания уничтожит сомнения престарелого воздыхателя, заставив, валятся у неё в ногах.
– Вот теперь, милый граф, я полагаю можно поговорить и о девчонке, которую я притащила в ваш замок, и о том, как вы изволили выразиться "отребье", оказавшем мне, в этом деле, неоценимую помощь.
Миледи вновь, подарила графу улыбку, которая исключала любые препирательства анжуйца, даря англичанке весомую надежду на успех.
– Девчонка, по большому счету, здесь не причем. Так, всего лишь, пожелал Всевышний, определив сие невинное существо, в племянницы моего заклятого врага – господина графа де Ля Фер, чьей смерти я желаю страстно и давно. Но, могу лишь с сожалением довести до вашего сведения, что прежние попытки, оказались тщетны, по разным причинам, венчаясь неудачей. И вот в этот раз, меня, наконец, постигла удача! Спешу вам сообщить, что эта девка – ключ к мести, презренному мушкетеру!
– Не понимаю.
– Не торопитесь, граф, месть не терпит спешки.
Она холодным взглядом, голубых, словно лед глаз, обожгла анжуйца.
– Я желаю, отправить эту девчонку на восток, в Османскую Порту. В один из самых омерзительных борделей. Хочу, чтобы эту девку смешали с грязью!
– Но помилуйте, зачем вам это?!
– Я хочу, чтобы её дядюшка, граф де Ля Фер, уже наверняка осведомившийся о пропаже единственной любимицы, испытал все муки ада, разыскивая своё чадо. Я ничего не желаю более, чем узнать о его горе и мучениях!
– Ну, допустим, это я в состоянии понять. Но, простите, прошу прояснить, чем я могу вам помочь в сем…деликатном деле?
Граф беспокойно взглянул на гостью.
– Мессир, обращаясь к кому бы то ни было за поддержкой, я всегда верно оцениваю, возможности того или иного человека. Посему спешу заверить, то чего я от вас жду, вам, несомненно, под силу.
Пытаясь разгадать замыслы Миледи, анжуец, непроизвольно кивнул.
– Де Бокуз, вы должны найти корабль и верных людей, под надежной охраной которых, мы переправим девицу к туркам. Платой, этим людям, за оказанную услугу, будут деньги, которые они выручат на Стамбульском рынке рабов, за юную наложницу.
– Ну, это, полагаю, не сложно. За белую девственницу, дворянской крови, можно выручить немалую сумму.
– Несомненно, но это, ещё не всё. Нанятые вами люди, должны будут дождаться её дядюшки, графа де Ля Фер, благородного Атоса, который вскоре пребудет, чтобы спасти свою единственную племянницу. И тогда-то, их и следует прикончить.
– Обоих?
– Всех, кто явиться за девкой! Всех кто пожелает прийти на помощь этому мерзавцу!
– Кого вы, простите, имеете в виду?
– По всей вероятности, с ним будут ещё трое: господа Арамис, Портос и этот молокосос д'Артаньян.
– А-а-а! Ну, как же, эта великолепная, неразлучная четверка!
– Не стану перечить, отъявленные негодяи!
– Я, хоть и не осмелюсь определить ваш замысел как изысканную месть, но полагаю, он вполне осуществим. Простым сие предприятие, конечно, не назовешь, но…
– Никаких "но", граф!
Тоном, не терпящим возражений, прервала анжуйца Миледи.
– Наивность – не мой стиль. За исключением тех случаев, когда я сама этого пожелаю. Я не сомневаюсь, что, с момента осознания сути предлагаемого, вас мучит вопрос – в чем лично ваш резон, в сем небезопасном предприятии?
Де Бокуз, ехидно улыбнувшись, развел руками, что, впрочем, в полной мере, лишь подтверждало рассуждения англичанки. Миледи, вероятно, так же, как и её визави, когда почувствовала, что разговор переходит в определенное русло, по которому и проистекает золотой ручей алчности, сочла уместным надеть маску невинности, пожелав предстать человеком скорее руководствующимся слухами и домыслами, чем фактами и утверждениями. И все же, столь внезапно появившаяся мягкость, в голосе и настроении прелестной гостьи, заставила графа насторожиться.
– Что ж, граф, попытаюсь удовлетворить ваше, вполне справедливое, любопытство.
В этот миг их взгляды встретились, на сей раз без напускной благосклонности, напомнив, скорее, столкновение двух конных рыцарей на турнельском ристалище, обменявшихся смертоносными ударами копий, что, в полой мере, соответствовало характеру встречи в целом.
– Я слышала, милый граф, что в последнее время, вы сделались азартным игроком. Нет-нет, я не о картах! Вы начали активно участвовать в политических играх, преследуя цели, подчас, откровенно идущие вразрез с интересами королевства, не гнушаясь, используя интриги, вынашивая тайные замыслы, стремясь, непременно, достичь конкретных неблаговидных пределов. Я неоднократно имела возможность удостовериться, от верных короне господ, что именно так, выглядят ваши нынешние устремления.
В глазах графа, появился неуемный страх.
– И много тех, кто об этом слышал?
Сдавленным голосом, произнес он. Лукаво прищурив глаза, Миледи, словно кошка, зацепившая острым коготком за живое, потерявшую надежду спастись добычу, надменно улыбнулась.