* * *
С наступлением утра Тимофей снова куда-то исчез. Вернулся он мокрый до нитки - на берегу хлестал дождь. Лязгая зубами, сообщил пренеприятнейшую новость: к берегу Теши причалили три лодки. У Зосима с Аленою лица позеленели.
И в самом деле, человек двенадцать полицейских были в лодках. Заметили они, конечно, стоявших на крутом берегу реки, один из полицейских даже крикнул:
- Спускайтесь сюда, еретники!
Полицмейстера Сергеева Зосим заприметил и узнал сразу же.
- Эй, арестанты оранские, позовите Елизара! - кричал Сергеев. - Мы с миром пришли. Не позовете, подымемся наверх, будем бороды ваши рвать! И вашу красотку заберем!
- Попробуйте поднимитесь, псы боярские! - Зосим зажег просмоленную паклю и бросил вниз, на лодки. Там поднялась паника. Раздались беспорядочные выстрелы. Зосим в ответ тоже бабахнул из ружья. Не по находящимся в лодках, а в воздух. Ради устрашения.
Полицейские залегли на днища своих лодок. Долго не поднимали голов.
- Уходите, покудова живы! - теперь Тимофей Лапоть угрожал стражникам. - Оранского игумена Гермогена коли привезти, тогда сюда подниметесь. Понятно говорю?
Вскоре лодки уплыли. Беглецы вернулись в свою каменную обитель.
- Игумен, отпусти меня в Орань, - вдруг попросил Тимофей. - Меня никто не заметит, я спуск нашел, он от нас недалеко.
- Ступай, да только назад не ворочайся, - вместо Зосима ответила Алена. - Здесь теперь опасно.
Тимофей собрал свои пожитки и, торопясь, вышел. В пещере наступило тяжелое молчание. Однако длилось оно недолго. Вскоре их брат вернулся снова, дрожа от страха:
- Ой-ой, лодки опять у берега! Мне не уйти!
Зосим сорвал со стены ружье и бегом пустился к берегу. Дождь утих, но не перестал. Дул холодный ветер.
На сваи полицейские прилаживали жерди, чтобы перейти реку. Прежние Тимофей разбросал недавно, и теперь меж столбами чернела бездонная тьма реки. Жерди оказались короткими. Было слышно, как они упали в воду, подняв фонтаны брызг. Полицейские начали строить новый настил. Тут Зосим, спрятавшись за камнем, вновь выстрелил. И снова полицейские удалились не солоно хлебавши.
Возвратясь в каменную пещеру, отшельники разожгли костер. Глядя на пламя, все трое думали, как не угодить в капкан.
- Вы оставайтесь, а я все же пойду, - ухватился за прежнюю свою мысль Тимофей.
- Дойдешь до Гермогена, скажи ему…
- Да ничего не скажу - нож под ребра у меня получит без всяких слов. - Тимофей вынул из котомки длинный нож, такими свиней режут.
Ушел. Зосим несколько раз выходил наружу. Было тихо. Темнела река, тихо плескались волны где-то внизу. Зосим вернулся в пещеру и опешил: Алена сидела на лежанке вся обнаженная. Зосим опустился перед нею на колени и, дрожа всем телом, прислонил не ведавшие женской ласки губы к ее ногам, бормоча под нос:
- Старый я, Оленушка… Грех неисправимый… Грех…
* * *
Утром полицейские снова остановились на том берегу Теши. Их было тридцать человек, и у всех - ружья. Дружно принялись строить переход. Зосим с Аленой глядели на них выжидаючи. Против стольких не сдюжишь.
- Ей, Павел Петрович, неужели у тебя дел нет поважнее, чем старого монаха из норы выкуривать? - крикнул Зосим. - Целое войско собрал, одному кишка тонка?..
- Не зли меня, басурман, - Сергеев даже из ружья пальнул.
Лес в ответ застонал. Откуда-то с обрыва две птицы поднялись, взлетели в вышину и, размахивая громадными крыльями, куда-то улетели.
- Коршунов и тех испужали, сумасшедшие, - припечалился Зосим.
Теперь он глядел на полицейских совершенно равнодушно. Алена прислонилась к его плечу:
- Ты, Зосим, как пришел только в наш Кужодон, сердечко мое вмиг разрушил… В церкви бы нам обвенчаться…
- Ничего не получится… От новой веры церковной я отрекся, как и от эрзянского бога Верепаза. Нельзя время вспять повернуть. Да и старик я, гляди. Меж нами разница в двадцать лет. Тебе только сорок…
- Двадцать лет - разница невелика. Ты еще оглобли гнешь. - Алена положила голову Зосима на колени.
Тот молча глядел, как полицейские перебрались через реку и стали подниматься по склонам наверх. И тут под ногами у них сорвались камни. Несколько человек полетели в реку. Остальные замерли, боясь двигаться дальше.
Зосим стоял на берегу и громко хохотал. Ареста он не боялся. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Жаль ему было лишь Алену…
Только Теша ни о чем не жалела, безмятежно катила в даль свои воды. Она знала, впереди ее ждет старшая сестра Волга, и она все ее заботы себе заберет. Спешила река, весело журча меж камней, назад не оглядывалась. А выйдя из леса, она увидела огромное небо, синее-синее.
На Дятловых горах
Как гласит местное предание, в ночь на праздник Коляды солнце, ушедшее за вершины темнеющих гор, борется с тьмою: кто победит. Чтобы наступил рассвет и солнце показалось утром, все жители Нижнего Новгорода от старого до малого выходят светиле на помощь. Если победит тьма, день не наступит, все живое исчезнет в бездонной черной пропасти. Вот и нынче люди собрались вокруг громадного полыхающего костра, который горел на вершине Дятловых гор. Все в масках, с лицами, измазанными сажей. Подумаешь, и в самом деле черти! Тренькают балалайки, свистят свистульки, играют дудочки, рожки пастушьи. Свадьба в городе, да и только!
Шум и гвалт усилились после того, как из кремлевских ворот выехало человек двадцать верховых. Лошади были быстрыми и сердитыми, грозный их вид и храп приводил в трепет всех присутствующих: такой конь затопчет - глазом не моргнет. Однако сегодня их не боялись, все знали: воинов против недоброй силы бросили. Вот один ряженый отделился от толпы, выскочил и давай вертеться супротив солдата на коне. Тряс рукавом своей взлохмаченной шубы, вывернутой наизнанку, жалобно стонал да причитывал. Тут неожиданно маска с него слетела, и все узнали лицо незнакомца. Ух ты, да это ведь жена самого Строганова!
Всадники преодолели крутой склон горы и стали махать и показывать руками в сторону полыхающего румянцем горизонта: дескать, они едут туда сражаться с темной силой. Все знают, что это шутка. Ну и пусть. Пусть играют люди, веселятся, пляшут вокруг пылающего костра, поют старинные народные песни, которые согревают души и сердца людские, наполняя их любовью и радостью жизни:
Коляда, Коляда,
Нынче праздник Коляды.
Бабка варит кашу нам,
Не узнаем мы нужды!
В середину хоровода прыгнул кряжистый парень. На голове его - бычий череп, сам бьет в барабан. Как начал мычать, затем завопил:
- Вижу, вижу темную силу!!!
Из костра вырвался сноп искр, образующих длинный огненный хвост, и исчез в темноте ночи. Рядом с костром стоит наряженная еще днем сухая сосна. К ее могучему стволу привязано облитое смолою тележное колесо.
- Гоните прочь черную душу дьявола! - кричал бычий череп. - Чем попадя колотите его!
Обгоревшей в костре оглоблей парень дотронулся до колеса. Оно мгновенно занялось огнем, загорелись сухие сосновые ветки, огонь быстро стал подниматься все выше и выше.
Несколько здоровых парней бросились к пылающему колесу, натертыми снегом рукавицами сняли его, подняли на руки, пустили под гору. Оно покатилось вниз, вертясь и подпрыгивая на кочках, разбрызгивая каскады искр, освещая местность вокруг.
- Убежала, убежала черная дьявольская сила, отступила, трёклятая! Так ее… Видите, пятки дьявола горят! Коляде - жить!
- Жить! Жить! Жить!
Побеждена нечистая сила, теперь жди наград. И двинулись люди по бесконечным улицам и переулкам большого города, заходили к богачам в дома. Песнями, шутками, прибаутками славили Коляду, обещали всем долгую, счастливую жизнь.
Хлопали - открывались двери, хозяева выходили на крыльцо с зажженными свечками, угощали медовухой, орехами, пирогами и ватрушками. Кое-кому и чарочку подносили. У кого богатства не было, угощать было нечем, выходили на улицу просто так, с пустыми руками. И пели вместе с гостями:
Коляда, Коляда,
Нынче праздник Коляда.
Выпей браги, закуси,
Так ведется на Руси!
Пели, веселились люди, о завтрашнем дне и не думали даже. Зачем задумываться, когда еще эта ночка не прошла? Гуляй, народ! Будет горе - погорюем. Это потом…