* * *
Кузьма чистил в хлевах у коровы и овец. Кидая в небольшое окошечко навоз, торопился: какая-то непонятная тревога подгоняла его, беспокоила с самого утра. С крыльца его окликнул Николка:
- Тетяй, гость к нам пожаловал!..
На крыльце Кузьма протер лапти, вошел в дом. Там его ожидал Зосим Козлов. Кузьма поздоровался и пригласил старика за стол. Матрена с дочерьми трепали в другой половине шерсть, Николка куда-то убежал, оставил их одних.
Зосим был сам не свой: спина сгорблена, как у старого волка, скулы вытянуты, волосы словно снегом запорошены. За шесть лет, пока Кузьма его не видел, Зосим сильно изменился. Видно, несладко в монастыре пришлось…
Зосим принялся жаловаться на своего брата Григория. Тот выгнал его на пасеку. Иди-ка поживи в диком дремучем лесу, от тоски околеешь, превратишься в зверя. Теперь Зосим с Кузьмою не пререкался, как раньше, чей Бог лучше, зато люто проклинал игумена Гермогена, про которого слышал много и Кузьма. Вот, к примеру, у князя Трубецкого купил Гермоген Кужодонский кордон и поселил там двух схимников. Ходили те старички-схимники в грязных лохмотьях по ближним селам и звали молиться двуперстием в новый скит, обещали жизнь райскую. Нет уж, дудки, теперь Зосима не обманешь, монастырские милости он испробовал. Однако, хоть на брата и сердился, но понимал, что только он один о нем заботится: от смерти спас, приют дал, хоть и в лесу. Пшена, муки привозит, наведывает его, с голоду не дает пропасть.
Кузьма слушал-слушал жалобное нытье гостя и не выдержал, сказал резко:
- Ты сам виноват, Зосим, в своих несчастьях! Зачем изменил нашей вере, свой народ предал? Вот теперь тебя, как пса шелудивого, и гонят все со двора - ни тем не нужен, ни этим.
- Прав ты, Кузьма Алексеевич, как всегда. Не зря тебя люди слушают. Вот и я к тебе пришел за советом. Примет ли меня общество, если вернусь?
- Общество-то примет. Да только сам-то ты готов ли постоять за наше исконное, древнее? Знаешь ведь, не жалуют наших богов сейчас власти, спокойно не дают нам молиться. Еще помнишь, наверное, как десять лет назад разорили нашу Репештю?..
В тот день Кузьма со своим отцом из Кужодона возвращались и, проходя мимо Озкс-Тумо, такое увидели, что волосы встали дыбом.
Прибывшие из Нижнего солдаты рубили топорами изображения богов, которым молились всем селом. Покровительницу лесов - Виряву - в щепки изрубили. На родник воз земли опрокинули. Даже Озкс-Тумо подожгли было, да хорошо, что пожар не занялся. Как ни просили Кузьма с отцом полицаев не трогать священное место, те свое черное дело не бросили. "Мы вам денег соберем, только Репештю не трогайте!" - на коленях просили со слезами отец и сын. Какое там! Полицмейстер Сергеев хохотал на весь лес: "Найдёте, дикари, чему помолиться, в лесу деревьев много!".
Потом четыре дня всем селом очищали поруганное, истоптанное место, чистили родник. С Видманом Кукушкиным Кузьма ходил за советом к главе Оранского скита, ныне покойному Савватию. Тот их успокоил: "Полицейские пришли и ушли, а вам здесь жить. Делайте по-своему". И теперь на поляне Озкса горят свечи, священный дуб еще крепче стал. А как же иначе? Пока народ жив, душа его жива - Репештя существует.
Кузьма часто сиживал у Савватия и всегда удивлялся, на него глядя: сам ростом невелик, слаб, а какая сила духа! Сколько любви пылало в его груди, сколько тепла и света сверкало в его глазах! Он не только Богу своему служил, он и людям свет нес. Кузьма у него многому научился. Евангелие впервые прочел, обсуждал, спорил, спрашивал у Савватия, чего не мог сам постичь. Игумен и о себе рассказывал, как к Богу пришел. "Жил я, - вспоминал старец, - одним днем. Носил офицерские погоны, катался в карете с собственным гербом. А вот душа моя молчала, словно мертвая: ни желаний, ни стремлений. Женщины меня любили, да и я их тоже. Однажды полк наш послали против Емельяна Пугачева. Молодой я был, бесстрашный, лихо саблей махал, не задумываясь, чьи головы летят. Когда восставших стали вешать на столбах и на деревьях, душа моя вздрогнула. Казалось, что я весь в крови… И оставил я службу, ушел в Улангерь, затем в Оран. После долгих размышлений понял: Библия не по словам Господа сделана, а ее сочинили люди, которые жили задолго до нас, в разные времена. Она учит нас, как жить сегодня". При этом Савватий нередко добавлял: "Не Библии верь, а восходящему над землей нашей солнцу. В Священном Писании слова - закон, а в настоящей жизни - солнце диктует порядок". И обещал старцу Кузьма: до последнего своего вздоха он будет вытаскивать людей из тьмы, возвращать им законы, которые учат любви и справедливости. "Живи для общей пользы, - учил старец. - Пусть река веры остановит мутные воды, и в твою душу прольется свет. Будут тебя за это подвергать гонениям - терпи, темнота людская побеждается не сразу. Взгляни на восток - там сверкает золотом солнце, в лесу же темным-темно, как в глубоком колодце. Не бойся темноты, гони ее от себя прочь, она непременно отступит…"
Савватий также научил Кузьму готовить лекарства из трав. Кузьма много раз видел собственными глазами, как змеи и разные гады испуганно шарахались от старца прочь, от его проницательного взгляда, как он свистом своим повелевал следовать за ним, что-то приговаривая. И змея лезла к нему за пазуху, выползая из-под ворота рубашки. Этому учился и Кузьма. "Все земные твари и все звери под человеческой рукою находятся, - учил Савватий. - Выше человека по разуму никого не было, нет - и не будет…"
Однако змею в человеческом облике распознать и победить Савватий не смог. Гермоген, подобно змее ползучей, влез в доверие и смертельно ужалил. Старик в одночасье скончался. На место его встал тот, которого Савватий считал своею правой рукой, верным другом. Однажды Кузьма ездил в скит, спрашивал о причинах смерти Савватия, только запуганные обитатели скита души свои перед ним не раскрыли. Об одном-единственном лишь услышал: Гермоген считает себя земным богом, и люди дрожат перед ним от страха. Гермоген, конечно, виновен был в смерти Савватия, да где найдешь правду? Да и не его это, Кузьмы, дело. Пусть монахи сами разбираются, кому служить. У него же своя цель: уберечь народ эрзянский и его веру от поругания таких, как Гермоген. Сейчас, слушая Зосима, Кузьма еще раз утвердился в правильности выбранного пути. Либо народ обретет прочную веру, либо окажется, подобно Зосиму, на перепутье. И это зависит теперь от него, Кузьмы Алексеева.
У Алексеевых Зосим задержался до тех пор, пока из передней не вышли женщины. Любаша с Зеркой пошли встречать стадо, Матрена занялась ужином. Гость нехотя поднялся со скамьи.
Кузьма все последующее время думал о Зосиме. Иногда они встречались. В каждый свой приход в село Зосим обещал вернуться в Сеськино. Обещание оказалось пустым словом. Проходили дни, недели, а отшельник так и не вернулся к людям.
* * *
Осень накрыла лес багряно-золотым пологом. Ночи стали холодными, и только днем на солнцепеке все становилось по-прежнему: порхали бабочки, цвели поздние травы, щебетали птицы.
Отяжка дремал в густом осиннике. Неподалеку на поляне стояла молодая тонконогая лосиха. Сегодня она не щипала травку, а рыла ногами землю, дрожа всем телом. Из-за деревьев показался молодой самец, тот, который уже несколько дней ходит за ней и с которым не раз вступал в драку Отяжка. Чуя соперника, Отяжка трубно заревел. Это было предупреждение молодому: дескать, проваливай, пока жив. Это одновременно был и зов. Самка слушала его, приподняв уши. Затем она снова стала рыть ногами землю. Казалось, еще минута, и лосиха кинется на зов. Только нет, она наклонила к земле свою морду и стала щипать траву. Тогда молодой лось смело вышел из-за высоких деревьев, закрутился вокруг нее. Ломая кусты, на поляну выскочил Отяжка. Голова его, увенчанная могучими ветвистыми рогами, качалась из стороны в сторону, нижняя губа отвисла. Молча, как привык, одним ударом он свалил молодого быка и, мыча, двинулся к лосихе. Та бросилась бежать в глубь леса. Сделав большой круг, остановилась на другой поляне. От спины Отяжки валил пар. Но отдохнуть ему не удалось. Из кустов на него кинулся молодой лось и вонзил свои острые рога в правую ляжку. Отяжка не ожидал коварного нападения и присел на передние ноги. Но пока соперник разбегался для нового удара, Отяжка успел развернуть свое могучее тело и встретил нападавшего во всеоружии: ветвистые рога молодого переплелись с мощными рогами Отяжки. И в лобовой атаке равных ему не было. Самка в сторонке щипала траву. Она ждала, когда победит сильнейший. Отяжка победил. Молодой бык, весь в крови, печально замычал и подался в овраг. Отяжка радостно метнулся в сторону самки, и та торопливо пошла ему навстречу. Потом они спустились в овражек и легли отдохнуть, положив друг на друга головы. Отяжка всю ночь, не смыкая глаз, сторожил свою новую подругу. Утром спустился к роднику, попил, посмотрел на отражение в воде и протяжно замычал. Из-за деревьев на его зов выбежала самка, торопливо и страстно. Морды их соединились в одно целое…