Большая комната старой рыхты была полна людей. На лавках у стены и за столом сидели крестьяне разных возрастов. Многие стояли посреди избы и оживленно разговаривали. Все зашумели, когда Рыхетский привел Достала и Иржика. Здесь собрались старосты почти из всех деревень Находского панства. Сегодня, в воскресенье, они побывали в замке, прочитали там инструкцию и все были в растерянности.
Нывлт указал на Иржика:
- Это вот Скалак, юродивый, вы его знаете. Теперь для вас должно быть ясно, что это был за сумасшедший. Вы видите, что он сделал! Это сын Микулаша!
- Сын Микулаша! Того, который хотел нас освободить!
- Вечная память Микулашу Скалаку! - воскликнул старый седой староста, подавая его сыну руку. Примеру старосты с радостью последовали и все остальные.
Начался разговор о документе, который каждый староста нес в свою деревню. Рыхетский развернул свой экземпляр и стал его вновь читать.
- "Договориться", это что-то странно, - заметил радеховский староста.
- Да, мы договоримся, - добавил Рыхетский.
- Как? - одновременно спросило несколько человек. Хозяин рыхты изложил свой план. Когда будет дан сигнал, старосты с крестьянами своей общины должны собраться и всей массой двинуться к замку. Тогда паны вынуждены будут вступить в переговоры.
- А если кто-нибудь не захочет пойти?
- Заставьте его! - вскричал Иржик. - Мы это делаем не для себя, а для всех, все и должны идти.
- По крайней мере по одному человеку от каждого двора, - сказал Нывлт. Его предложение было принято единогласно.
- Соседи, все это хорошо, - сказал староста из Жернова, почесывая затылок, - только я хочу сказать, что ежели господа не пойдут на переговоры и вызовут из Градца против нас войска, так ведь это, собственно, выйдет мятеж.
- Мятеж? Да мы ведь требуем только того, что нам полагается! - возразил молодой Скалак. - Разве крестьяне не такие же люди, как паны? Почему мы должны гнуть спину и батрачить на них?
- Даже скотина и та защищается, если ее бьют, - добавил Нывлт.
- Да и кто знает, как обстоит дело с инструкцией, - продолжал Иржик. - Вы ведь хорошо помните, нам говорили, что при дворе барщину хотели отменить совсем и что только паны, и в первую очередь наш, помешали этому. Правда, инструкция облегчает повинности, но зачем панам идти теперь на уступки, если они все выиграли? А кроме всего, нам еще предлагают договариваться! Я моложе вас, соседи, вы более опытные люди, но думаю, что и вам такое дело показалось странным. Этот документ не настоящий. Государыня подписала другой указ, но в канцелярии его, видно, спрятали и нам подсунули вот этот. Неужели мы так и успокоимся?
Наступила тишина. Все смотрели на молодого Скалака, который стоял посреди комнаты, держа инструкцию в поднятой руке. Достал и Рыхетский кивнули головами. Поднялся невероятный шум.
- Верно он говорит!
- Хорошо сказал!
- И мне так казалось! - раздавалось в комнате.
Теперь заговорил Рыхетский. Он сказал, что никто не хочет мятежа. Никто не собирается никого разорять, грабить и убивать. Все хотят только добиться своего права, никто никого не желает обижать, но и себя в обиду не даст. Рыхетский указал на то, что народ волнуется не только в Находском крае, - и всюду то же самое.
На середину комнаты вышел Достал и рассказал, как обстоят дела в Полицкой и Броумовской округах. Он предложил всем крестьянам объединиться. Выслушав его, все охотно с ним согласились. Нывлт попросил каждого старосту объяснить своим односельчанам суть дела. Договорились насчет сигнала, немного поспорили о сроке выступления. Иржик настаивал, что надо начать как можно скорее. Против этого было большинство степенных крестьян, к которым присоединился и Рыхетский. Решили собраться еще раз.
- Соберемся здесь, это самое удобное место, здесь будет наше "губерно", - предложил молодой збечницкий староста.
- Да, "губерно", и Рыхетский будет командиром! - вскричал староста из Поржичи.
- Командир! Командир! - закричали разгорячившиеся крестьяне.
- Все это хорошо, друзья, но все должны помогать мне, особенно вы, - сказал Рыхетский, схватив за руки Достала и Иржика, стоявших рядом с ним.
- Будем помогать, будем! - закричали все.
- Господь нам поможет! Это святое, правое дело! Вдруг неожиданно открылись двери и в комнату быстрым шагом вошел Балтазар Уждян. Его лицо раскраснелось от быстрой ходьбы. У двери он остановился. Радостный шум и гул встретил общего любимца - старого солдата. Рыхетский и Иржик бросились к нему.
- Все обсуждаете и обсуждаете! - вскричал Балтазар. - Бросайте разговоры и пойдемте, я вас поведу! Долго ли мы будем совещаться? Мой совет один: выступим, пока они нас совсем не задушили и не уморили.
- Что случилось? - спрашивали все наперебой.
- Что случилось? Но ведь вы же сами хорошо знаете, что нас обкрадывают и обдирают. И дочь у меня забрали. А пока я хлопочу о ней, из меня, седого человека, шута делают.
Успокоившись, Балтазар рассказал, что он уже три раза был у князя с жалобой на плговского эконома, который увел Лидушку, но его каждый раз выпроваживали и назначали явиться в другой раз. Сегодня его просто выставили и приказали больше не беспокоить князя. Князь, мол, все равно не примет его, так как эконом действовал по закону.
- Вот я пришел за советом и помощью, - продолжал Балтазар. - Я хочу вам сказать, Рыхетский, что в замке обнаглели до крайности. Соседи, вы даете себя мучить, а я не позволю. Если вы не поможете мне, сам себе помогу. Мне не привыкать рисковать жизнью. Недаром я тридцать лет прослужил в армии.
- Мы все с вами! - кричали крестьяне.
И они решили собраться вновь, как только Достал подаст знак. Иржик многозначительно посмотрел на Достала, который понимающе кивнул головой.
- Вот тогда и решим, как и что, во всех подробностях, а пока каждый делает, что может, у себя дома.
- Помоги нам бог! - сказал седовласый староста, и все горячо повторили его слова.
- Как только будет что-нибудь новое, я дам вам знать через Иржика, - сказал Рыхетский. - А пока подпишитесь, что все вы согласны и все стоите за общее дело. - И он вынул из стола бумагу, чернила и перо.
- Командир, первый! Рыхетский подписался.
- Распишитесь за меня, а я еще и по-своему распишусь, если нужно, - сказал Балтазар и поставил над своим именем, написанным Рыхетским, три крестика.
Старосты один за другим подписывались или ставили крестики на листе бумаги.
- А что же вы, Ржегак из Слатины, хотите последним подписаться? - спросил Достал.
- Зачем толкаться, места хватит, - спокойно ответил Ржегак, моргая глазами.
- Подписано! - воскликнул вскоре Нывлт и, взяв лист, прочел вслух, что все клянутся и обязуются крепко сплотиться для защиты крестьянства. Тот, чье имя он называл, подходил к Рыхетскому и пожимал ему руку.
Так поочередно сделали все присутствующие.
За окном раздался конский топот. Выглянув в окно, крестьяне увидели всадника в темно-красном бархатном кафтане, расшитом золотом, который рысью ехал рядом с дамой, сидевшей на красивом белом коне.
- Это сестра князя.
- А этот мужчина?
- Гость из замка. Говорят, их много съедется на какой-то праздник.
- И на нашей улице будет праздник, - сказал Иржик, до сих пор молча стоявший у окна.
- Смотрите, а вот и сам.
Показался князь, который на небольшом расстоянии от сестры медленно ехал в сопровождении камердинера по дороге к лесу.
- Возвращается с прогулки. Вы только посмотрите, как он плохо выглядит.
Бледное лицо молодого князя действительно имело болезненный вид.
- Если бы он столкнулся с вами, Салакварда, навряд ли удержался бы на коне, - сказал один из крестьян.
- Пропал бы, как муха, - добавил другой.
- Неплохо, если бы все они подохли, как мухи! - отозвался чей-то голос.
Глава одиннадцатая
БУРЯ
Земля подмерзла. Выпал снег. В замке было тихо. Празднества, к которым готовились, не состоялись. Гости не приехали. В лесах Находского панства не звучали веселые звуки рога, не слышался лай собак и крики ловчих. Князь заболел; ослабевший, он не мог выходить из своих покоев, сердился и скучал. Нечего было и думать о поездке в шумную столицу. Ненадолго приехали молодой Коллоредо и маркиз д’Эрбуа. Коллоредо быстро уехал, но забавный, жизнерадостный француз остался. Княгиня, князь, его веселая сестра и д’Эрбуа составляли все общество. Маркиз занимал и развлекал всех, особенно хандрившего князя, рассказал ему о всех нашумевших историях и скандалах, которые произошли за это время в Вене. Он сообщил, что мадемуазель фон Стреревитц вышла замуж. Она подцепила какого-то старого советника, маркиз описывал, как старик ревнует свою молодую жену, но та продолжает развлекаться по-прежнему.
- Вы бы могли об этом рассказать, - промолвил с улыбкой князь, - она, наверное, и о вас не забывает! А мадемуазель Зале! Та опять будет чудеса творить. Она, конечно, ждет меня - о, как она танцует! А тут, в этом проклятом замке, словно в пустыне, ах! - простонал князь, хватаясь за поясницу, и придвинулся ближе к камину.
Наконец, и д’Эрбуа покинул замок.
Тоскливо и печально было в роскошных покоях древнего замка панов Смиржицких, ныне резиденции Пикколомини. Но вскоре произошло нечто, что вывело князя из состояния апатии и заняло все его мысли. Это не была, однако, нежная улыбка танцовщицы Зале. Раздался сильный и грозный голос - голос народа.