* * *
Савва в раздумье сидел в кресле, наблюдая, как языки пламени, словно нехотя, облизывают толстые березовые поленья в огромном камине из родомского песчаника. Взяв кочергу, он поворошил дрова. Пламя, словно обрадовавшись нежданной помощи, с сухим треском жадно вцепилось огненными зубами в бересту.
"Неужели любовь, как огонь, горит только тогда, когда ей приносятся новые жертвы? - размышлял Савва. - А если все, что было, уже брошено в ее пламя? Что тогда? Любовь превращается в тлеющие угли, а потом в пепел? Уходит? Куда? Обращается в облако, чтобы воскреснуть где-то живительным дождем, или проваливается в неведомую бездну, из которой уж и выхода нет? - Он снова поворошил дрова, наблюдая за радостным фейерверком искр. - А, может, нужно просто найти в себе силы и дунуть на пока еще тлеющие угли, чтобы дать ей возможность снова вспыхнуть? Но для этого нужна жертва…"
- Может быть, ты, наконец, объяснишь, что происходит? - Савва поморщился от резкого голоса жены, решительно вошедшей в комнату, и нехотя повернул голову в ее сторону. Зинаида с вызовом смотрела на мужа покрасневшими то ли от бессонной ночи, то ли от слез глазами, под одним из которых подрагивала тонкая жилка.
- Ты правды ждешь, Зина? - поднимаясь с кресла, спросил Савва с удивившим его самого спокойствием. - Что ж… - помедлил он, подбирая слова. - Я, Зина, другую женщину полюбил… Так- то вот… - повернулся к камину и снова принялся ворошить кочергой угли.
- Актриску эту? - также неожиданно спокойно спросила Зинаида. - Андрееву?
- Да. Ее, - тихо ответил Савва и повернулся к жене. - И поделать с этим ничего не могу. Прости.
- Но, Савва - лицо Зинаиды побледнело. - А наше положение? Репутация? Дети? Что скажут люди?
- Я не червонец, чтобы всем нравиться. Какой есть! - оборвал он жену.
- Интересная поговорка, сам придумал или научил кто? - дрогнувшим голосом спросила Зинаида.
- Мысль не моя. Бунина. А по мне - чисто про меня сказано.
- Так что ж, - Зинаида обернулась уже в дверях, - теперь… по ночам… не ждать тебя?
- Не жди! - жестко проговорил Савва и аккуратно положил кочергу на место. - Детям только ничего не говори, ладно?
- Что ж. Как знаешь. Только… - задрожавшие губы Зинаиды скривились в попытке улыбнуться, - не думай, что мне это все так уж больно. Переживу. Как-нибудь… - Она вышла, гордо подняв голову, и тихо прикрыла за собой дверь.
* * *
Савва вышел из конторы Правления Никольской мануфактуры. Тяжелые тучи нависли над серыми домами, но дождя еще не было. Сел в автомобиль, ожидавший у подъезда.
- Давай-ка, Ганя, к Андреевой.
- В театр? - уточнил водитель.
- Домой, Ганя, домой. Сегодня спектакля нет.
Издалека докатились раскаты грома, и первые крупные капли дождя застучали по тенту автомобиля…
В этот день у Марии Федоровны приема не было. Савва был приглашен на встречу "в узком кругу близких друзей". Переодеться после работы он не успел и потому ехал при параде - в роскошной пиджачной тройке.
Савва вошел в прихожую и поправил узел галстука. Красивые галстуки были его слабостью. Собираясь куда-либо, выводил из себя даже терпеливого камердинера Ферапонта. И то - выбери-ка один нужный галстук, когда их в гардеробе более сотни.
- Савва Тимофеевич, милый, наконец-то! - Мария Федоровна, в длинной юбке и блузе с множеством мелких пуговичек на груди, вышла навстречу.
- Жарко-то как сегодня, душно! - сказала она, обмахиваясь рукой. - Экий вы сегодня… официальный! - не преминула отметить, оглядев костюм.
Савва последовал за ней, ругая себя за то, что не заехал домой переодеться. Одежда от "Жуля Мейстера", купленная в Леонтьевском переулке, была, без сомнения, слишком официальной для встречи "в узком кругу". Они прошли сквозь анфиладу комнат в дальний конец квартиры, где Савва еще не бывал. За круглым столом под зеленым уютным абажуром сидели трое незнакомых мужчин, поднявшихся ему навстречу.
Савва остановился и слегка наклонил голову, с любопытством оглядывая присутствующих. Один из них - крепко сбитый, сутуловатый, с крупной курчавой головой и глубоко посаженными карими глазами с нескрываемым интересом смотрел на гостя.
- Знакомьтесь. Мой большой друг - Савва Тимофеевич Морозов. Я вам о нем много рассказывала. А это, - первым Андреева указала рукой на кудрявого, бросив в его сторону ласковый взгляд, - Дмитрий Иванович Лукьянов, бывший репетитор моего сына Юрия.
- Это, - Андреева улыбнулась мужчине в широкой рубахе, стоявшему так, что лицо оставалось в тени, - Михаил Александрович Михайлов, а проще - дядя Миша, его так все зовут.
Савва кивнул и перевел взгляд на третьего, расположившегося ближе всех к нему человека с прямым и открытым взглядом.
- Александр Николаевич Тихонов, - мужчина представился сам. - Студент Петербургского горного института.
"Странная, однако, публика, очень странная, - отметил Савва, усаживаясь на свободный стул. - Такие люди - и друзья светской женщины, знаменитой актрисы, желанной гостьи на приемах у Великого князя Сергея Александровича!? Той, чей портрет пишет маслом супруга Великого князя, Елизавета Федоровна, сестра царицы!" - Савва усмехнулся, неспешно достал папиросу и закурил, разглядывая присутствующих. Ему нравилось коллекционировать человеческие типы.
Окно в комнате было приоткрыто, и оттого занавеска колебалась под порывами ветра. Капли дождя колотили по подоконнику.
Мария Федоровна накинула на плечи шаль и устроилась рядом с ним на стуле с высокой резной спинкой. Савва настороженно молчал, попыхивая папироской. Не любил торопить события. Ждал.
- Вот, друзья мои, все в сборе, - прервала затянувшуюся паузу Андреева. - Сейчас чай принесут.
В комнату вошла девушка в белом фартучке. На подносе принесла изящные чашки с чаем и широкую вазу с печеньем и сушками.
Савва с удовольствием отпил глоток, только сейчас вспомнив, что, заработавшись, забыл пообедать.
- А что, Савва Тимофеевич, каково миллионером-то быть? - наконец, нарушил тишину "дядя Миша", умудрившийся сесть таким образом, что лицо его снова оказалось в тени.
Андреева улыбнулась, бросив ободряющий взгляд на Савву.
- А вы попробуйте! - усмехнулся Морозов.
- Небось, не жизнь, а игра сплошная, - хмыкнул кудрявый.
- Так точно-с! - Савва всегда начинал говорить словоерсами, когда злился. - Игра-с. Только я так всю жизнь играю что, либо - башка вдребезги, либо - спина пополам.
Мария Федоровна, взглянув на Савву, взяла печенье и, надкусив, положила на блюдце.
- А как вы относитесь к тому, что каждый человек должен быть свободен? - хриплым голосом поинтересовался кудрявый.
- Хорошо отношусь. Только в большинстве своем люди сейчас понимают свободу лишь как свободу от обязанностей к ближнему.
- А вы, Савва Тимофеевич, конечно, считаете, что ближних нужно любить, что, так сказать, все люди - братья? - с усмешкой спросил дядя Миша.
- Эка вы, в вопросы гуманизма залезли, - Савва поставил чашку. - Может и братья. Но как полюбить этих братьев? Как полюбить людей? Посмотрите на них. Душа-то хочет любить одно прекрасное, а люди большей частью несовершенны. Иначе говоря, - Савва провел рукой по коротко стриженому затылку, - в большинстве своем душа человеческая вовсе не способна, в нынешнем ее состоянии, к подлинно моральному действию, то есть к любви. Человек нашего века отталкивает от себя брата. Готов обнять все человечество, а брата не обнимет. Моральный идеал, - продолжил Морозов, - есть потому просто риторика. Между тем, - снова достал папиросу, отметив про себя любопытный взгляд, брошенный бывшим репетитором на серебряный портсигар, - все люди связаны между собой такой глубокой связью, что, поистине, "все виноваты за всех".
Андреева слушала с интересом, обхватив себя руками за плечи.
- Я думаю, что мы все связаны друг с другом косвенно, незаметными нитями. И все наши действия, даже мысли влияют на других людей. Простите, господа, не могу сидеть, - Савва поднялся из-за стола и принялся ходить по комнате маленькими шажками, продолжая курить, - весь день сегодня за столом провел. А я - движение люблю. Порча крови россейская отчего? - осмотрел он присутствующих. - От медлительности движения.
- Еще чаю? - вмешалась Мария Федоровна, оглядев гостей.
- Спасибо. Напились уж, - ответил молчавший все это время студент. - А как вы, Савва Тимофеевич, думаете, что же делать, чтобы эту кровь заставить по всему организму россейскому быстрее циркулировать?
- Для того в старину цирюльники были, которые людям кровь пускали! - хихикнул кудрявый репетитор.
- Что делать? - Савва нахмурился. - Понять сначала причину. Отчего? А уж потом - как с этим бороться. То ли кровь пускать, то ли какими другими средствами лечить. Без кровопускания, - бросил он неодобрительный взгляд в сторону кудрявого. - По мне, все проблемы из-за отсутствия в стране прочного закона и опеки бюрократии, распространенной на все области русской жизни, да еще невежества народа… Впрочем, - махнул он рукой, - это долгий разговор.
- Вот давайте в следующий раз и поговорим. - Кудрявый достал из сумки пачку гектографированных бумаг и положил их на стол перед Морозовым. - А мы вам тут кое-что почитать дадим, если хотите. Прочтите, как соберетесь. Тем более, - усмехнулся он, заметив настороженный взгляд Саввы, - вам интересно будет. Ведь эти главы Мария Федоровна перевела. Она у нас с детства немецкий знает.
Андреева смущенно кивнула.
- У кого это "у нас"? - нахмурился Морозов.
Мария Федоровна поднялась и, подойдя, легонько прикоснулась пальцами к плечу Саввы.