Сорвавшийся на высокую, истерическую ноту голос выкрикнул:
- За борт его!
Призыв, однако, не нашел поддержки. Любой и всякий понимал: этруск обретается под особым, хоть и не вполне понятным, покровительством. Браниться и орать еще возможно, а занести руку - поди попробуй. Да и охотника первым напасть на великана, способного (как уведомил ранее Рефий) дробить кулаками целую стопку прокаленных строительных кирпичей, не замечалось.
За безумным, яростным воплем последовало всеобщее затишье.
- Молчать, акульи дети, - отчетливо и хладнокровно приказал этруск.
Наемники почуяли: повиновение весьма благотворно отразится на здоровье.
И отступили.
Все, кроме одного.
Молодой, рассудительный Сигерис пользовался приязнью Расенны - по крайности, до этой стычки - и обратился к этруску безбоязненно.
- Капитан, давая волю гневу, мы, пожалуй, провинились. Но, ведь, по сути, мы правы...
- И что же? - вопросил архипират.
- Было бы только справедливо давать команде поразвлечься время от времени. И для дела полезно.
- С кем поразвлечься? С пленницами? Голов лишиться невтерпеж, а?
- Да, с пленницами, - промолвил Сигерис. - Но не с теми, которых намечаем, отлавливаем и доставляем по назначению. Крестьянин платит установленный налог зерном, но и себе на пропитание пожинает немало! Отчего бы и нам не собирать м-м-м... урожай с отдельной полоски? Для собственного, так сказать, потребления? Мы неприхотливы, капитан, дополнительной разведки не требуется. Кого изловим, ту и приголубим...
Настал черед задуматься этруску.
- А знаешь, ты, действительно, прав, - провозгласил он минуту спустя - Недурная мысль, клянусь Фуфлунсом Великолепным!
Вновь раздался гомон - теперь уже одобрительный.
- Благодарите Сигериса, - бросил Расенна. - Он сумел убедить меня, и спас ваши цыплячьи шейки от изрядных повреждений. Открытый бунт, как известно, карается смертью, а расправу чинит командир!.. Но признаю: смута возникла по уважительному поводу, и выход предлагается разумный.
Экипаж возликовал. За вычетом вечно и всем недовольного Гирра.
- Намереваешься попусту рисковать кораблем? - прошипел критянин.
- Послушай, - терпеливо произнес этруск. - Ты, в конце концов, заварил эту кашу собственным ядовитым языком. А люди и впрямь не деревянные.
- Ненужные высадки в Архипелаге...
- Кто ведет речь об Архипелаге? Ради экипажа я готов устремиться в края, из которых ни слуха, ни весточки не донесется о наших... э-э-э... посещениях и подвигах. Уяснил?
Расенна выдержал краткую паузу и добавил:
- А женщины там - пальчики оближешь. Будьте покойны! Развернуть парус!
Этруск отвернулся, пряча неудержимую ухмылку. Внезапно пришедшее на ум решение весьма забавляло его. Дорога туда и назад при попутном ветре отнимет недели три, а жаждущие обретут возможность ублажиться - ежели сумеют, - при огромном, небывалом выборе. Чем гарпии не шутят, а вдруг получится совсем удачно, и окаянный доносчик ненароком останется на дальнем берегу? В охладелом виде?..
- Достопочтенный Гиpp, - объявил Расенна, - в присутствии всех и каждого предъявил законное требование: избегать ненужных высадок на близлежащих островах и побережьях. Это, действительно, шло бы вразрез имеющемуся приказу: скрытность и еще раз скрытность. Посему, в согласии с приказом, а равно и с доводом славного моего заместителя, - этруск покосился: Гирра, как он и ждал, передернуло от подобной вопиющей наглости, - избираем путь к северу. Я не враг своим людям, и стараюсь по мере сил заботиться о них.
Последней тирадой Расенна предусмотрительно перекладывал ответственность за возможные, более нежели вероятные, последствия на плечи соглядатая.
- Женщины, правда, хороши? - пророкотал Диоклес.
- Будьте покойны! - повторил Расенна.
И подумал:
"Будете... Кое-кто и настоящим покойником сделается, бьюсь об заклад".
- Весла высушить, корабль привести к ветру! Движемся по ночам, а днем укрываемся в безлюдных бухтах. Веселей, молодцы!
* * *
- Верховная жрица Элеана просит принять ее, госпожа, - сообщила придворная дама и поклонилась.
- Передай, пусть немного подождет, - отозвалась Арсиноя.
Дама вновь поклонилась и вышла.
"Неужто пролаза учуяла неладное? - подумала Арсиноя, глядя в тщательно отполированное серебряное зеркало. - У нее ведь столько глаз и ушей, что сам Рефий от зависти позеленел бы... Но я тебя огорчу, голубушка, ежели потребуется. Очень-очень огорчу и разочарую..."
- Очень рада встретиться, о верховная жрица, - приветствовала гостью государыня, входя в просторный, расписанный бело-голубыми тонами зал, почти лишенный потолка, - столь обширен был световой колодец. - Ты давненько не радовала нас посещениями. Дела? Нескончаемые обряды?
- И то, и другое, - невозмутимо произнесла Элеана, окидывая Арсиною пристальным и странным взглядом. - Нужно побеседовать наедине, госпожа. Предлагаю запереться в комнате, лишенной ушей.
- С удовольствием, - улыбнулась царица. - Пойдем.
- Странные и отвратительные слухи достигли Священной Рощи, - молвила гостья и немного выждала, следя, какое действие произведут ее слова.
Действие равнялось нулю - понятию, напрочь отсутствовавшему в тогдашней математике.
Арсиноя приготовилась ко вступлению именно в подобном роде, а посему не удивилась, не дрогнула, не насторожилась, а лишь подперла щеку рукой и с любопытством уставилась на Элеану. С неподдельным, искренним любопытством. Ибо предстояло угадать, откуда и от кого пронюхала высокопоставленная блюстительница нравов о невинной царской прихоти.
- Ужасные слухи, - повторила Элеана. - О тайном рабовладении, противоестественном разврате, укрывательстве разбойников, пособничестве пиратам.
- Здесь, на острове? - изумилась Арсиноя - Но где же именно? В Эгеокретах, небось? Я всегда говорила: подлейшая провинция. Полукровки, прости Апис...
- Нет, в самой Кидонии.
- Так куда же смотрит Великий Совет?!
- Великий Совет, - с нажимом и расстановкой сказала Элеана, - уполномочил меня переговорить с подозреваемой особой прежде, нежели той доведется оправдываться перед предстоящим следствием.
- И кого подозревают жрецы?
- Тебя, госпожа...
Арсиноя ошеломленно уставилась на собеседницу, легонько помотала головой и внезапно рассмеялась.
- Очень мило! В чем же изволите винить собственную государыню? А?
- Куда подевался захваченный Эсимидом пират?
- Бросился на охрану прямо в тронном зале. Зарублен.
- А останки?
- Рефий велел бросить их в какую-то потайную пещеру. В дворцовые катакомбы. Туда, насколько знаю, кроме начальника стражи, доступа нет никому. Даже верховным жрицам, - лукаво прибавила Арсиноя.
- Понимаю... А женщин, привозимых ночами на странной быстроходной галере, тоже ввергают в пещеру?
- Каких женщин?
- Не притворяйся дурочкой! - резко произнесла Элеана. - Корабль - не иголка, не утаишь!
- Корабельные вопросы находятся в ведении Идоменея. Только, боюсь, лавагет не обязан отчитываться ни передо мною, ни даже перед тобой. - Арсиноя улыбнулась: - Таков закон. Закон, видишь ли, мягок, но...
Элеана поджала губы.
- Значит, расскажешь о странной миопароне Великому Совету.
- Миопароне?!
Арсиноя от души расхохоталась.
- С этого и надо было начинать! О боги! Миопарона!..
Верховная жрица безмолвствовала.
- Идоменей, - пояснила государыня, устраиваясь в кресле поудобнее и кладя ногу на ногу, - затеял наладить секретную морскую разведку. С каковой целью и приобрел особое суденышко. Я, вероятно, пребывала бы в полнейшем неведении, да уж больно супругу захотелось похвастать за чаркой финикийского... Подробностей, разумеется, не знаю, спроси государя сама. Получается, Идоменеев кораблик берет заложников? Или "языков"? Весьма любопытно...
- Почему половина гинекея взята на замок?
- Потому что у меня уже начинается поистине царская головная боль! Мы и десяти минут не успели проболтать, а я похожа на вялую смокву. Лекарь определил полный упадок сил, назначил щадящий распорядок дня, полное отсутствие постороннего шума, суеты, ненужных разговоров... Я, понимаешь ли, чрезвычайно забочусь о своем здоровье, Элеана.
- Гм! А можно заглянуть в отгороженное крыло!
- Нет. Говоря по чести, я рассержена - и не на шутку. Уж не знаю в точности, к чему сводятся ваши подозрения, но касательно миопароны извольте обращаться к Идоменею. А люди, которые позволяют себе подобную дерзость в отношении царицы, пускай довольствуются более скромным обществом, нежели мое. Смешно и противно, Элеана. Удались вон.
Жрица сверкнула глазами, неторопливо поднялась и с достоинством направилась к двери.
- Еще одно мгновение! - окликнула Арсиноя.
Элеана оглянулась.
- Насчет противоестественного разврата и вовлечения в оный малолетних да несмышленых... Веди себя скромнее, советница; угомонись, о непогрешимая, хорошо?
Удар угодил прямо в цель. Элеана сглотнула, не отрывая взора от лица Арсинои. Последовала короткая пауза. Затем жрица чуть заметно улыбнулась и сказала:
- Согласно царскому повелению, удаляюсь. Вон. А насчет пещеры, куда начальник стражи якобы бросил разбойничьи останки, запомни: обитающий в катакомбах не питается падалью!
* * *