Местная элита
Вытянула лица,
Все у Толи крыто,
За ним стоит столица.
Поднял Толя связи
Дяди и отца,
У них бабла, как грязи –
Не видать конца.
В фаворе были Чалые,
Дерзки при отъеме,
Акции немалые
Имели на подъеме.
Все отдали Толе,
Был он дерзок, молод,
Изменилось поле –
Вырос целый город.
Загрузил подмогу,
Чтобы не светиться,
На поезд – и в дорогу,
Укатил в столицу.
Приобрел палаты, –
Видела бы мать,
Подался в депутаты,
Законы принимать.
Купил себе мандат
В городе немалом,
Но быстро понял, что солдат
Не станет генералом.
Оставил полномочия
Депутату с Терека,
Поставил многоточие
У чужого берега.
ПИТЕРСКИЕ КРЕСТЫ
Петропавловки острый шпиль,
Балтийское хмурое лето,
В Петропавловке полный штиль,
К Крестам перешла эстафета.
Питерские Кресты,
Казенный суровый дом,
В прощальной молитве персты
Построили вас крестом.
Питерские Кресты,
Автозаки проехали шлюзы,
В неволе гибнут мечты,
В неволе родятся союзы.
Питерские Кресты,
О свободе вечен вопрос,
Меняют на точках посты,
Арестантов ведут на допрос.
Питерские Кресты,
Переполнены тесные клетки,
Стараются, в общем, менты,
У судей черные метки.
Казенный суровый дом,
Шумит молодая листва,
Первый весенний гром,
На Невском гуляет братва.
Питерские Кресты,
Невы спокойные воды,
Кумовские слепые кроты
Не делают здесь погоды.
Питерские Кресты
Приняли нас на постой,
По проспектам поплыли зонты,
Исаакия купол святой.
Казенный суровый дом,
Долгий камерный танец,
Осенит заблудших крестом
Святой и мудрый старец.
За сбор колосков на стерне,
За слово – казенный дом,
Власть прошлась по стране
Страшным кровавым катком.
С неволей Россия повенчана,
Масть криминальная – кремень,
Символы наши вечные:
Храм, тюрьма и Кремль.
КАМЕРНАЯ БОЛЕЗНЬ
Болеют только первоходки,
Множится вина на ноль,
Нигде не воровали шмотки,
В драке – символическая роль.
Суета, сплошные гонки,
Тебя посадили ни за что,
Ночью крутишься на шконке,
Днем одеваешься в пальто.
У тебя болит сильнее всех,
У других одни болячки,
Только к тебе придет успех,
Выползая из дремучей спячки.
Боль идет по нарастающей,
Сейчас откроют тормоза,
Снег падает не тающий,
У тебя зимняя гроза.
Пиши жалобы-писульки,
Вдруг закапает бальзам,
На дворе висят сосульки,
Бьют ответом по шарам.
Придет серьезный адвокат,
Прекратит все непонятки,
Нищим нарам он не рад,
Адвокат играет в прятки.
Медленно работает машина,
Собирая липкие тенеты,
В грязи буксует шина,
У следака полно работы.
Грузят тяжестью улик,
Иные раздаются песни,
Шипением давим крик,
Признак камерной болезни.
Болезнь – смятение, страх,
Сам себе навел ветрянку,
Чтоб не превратиться в прах,
Стряхни скатерть – самобранку.
БОЛОТО
Трясемся в тесном автозаке
Позади каптерки и привратки,
Довольны, сыты на бумаге,
Дела записаны в тетрадки.
Сейчас разгонят в сборки,
Выгружают в свете фар,
День без хлебной корки,
Внутри сжигающий пожар.
Просидим часы в рассадке,
Скамеек забиты ряды,
Бейся в истерическом припадке,
Не дадут стакан воды.
По инструкции, по норме
Положен выездной паек,
Безразлично людям в форме,
Службы двигается срок.
Порядок дикий установлен,
Процветает пресс кругом,
Не растоптан и не сломлен,
Сделан направленно врагом.
По СИЗО таскаемся с вещами,
Взвалив барахло на спину,
Признание не вытянуть клещами,
Надо превратить в скотину.
Воздух пропитан ядами,
В энергетике спрятана грязь,
В пустоту упираются взглядами,
С дубаками натянута связь.
Готов к словесной рвоте,
Осилив путь дневного круга,
В гиблом купаются болоте
Зэки и грубая обслуга.
ПЕРЕМЕНЫ
Гремит оркестра медь,
Слова сверкают искрами,
Сидеть осталось одну треть,
Пусть годы будут быстрыми.
Письмо читаю ленино,
На площадях овации,
Развалили дело Ленина,
Меняют декорации.
Кололи "раб социализма",
Выбивали дурь трудом,
Не колют "раб капитализма",
На зоне – форменный дурдом.
Изнывают зэки от безделья,
Закрыт пустой ларек,
Заржавели все изделия,
Скуден лагерный паек.
Надоели быстро посиделки,
Хиреют мужики,
Хозяин не оформит сделки,
Давать заказы не с руки.
Необъяснимое явление
Не прописано в законе,
Вносят зэки предложения,
Как выжить на зоне.
Достали где-то формы,
Заброшено безделье,
Никто не ставит нормы,
Из гипса льют изделия.
Не ходи к гадалке,
Не околачивают груши,
Работа из-под палки
Калечит людям души.
РИМСКОЕ ПРАВО
Трактовалось всякое сомнение
В пользу обвиняемых,
В Древнем Риме это мнение
Касалось всех вменяемых.
Мчали в суд бегом
Бывший раб и господин,
В грудь стучали кулаком:
Я – римский гражданин.
Рухнула великая империя,
Варваров растеклась река,
От права полетели перья,
Разные родились УПК.
Сомнение не грызет сознание,
Грузят выше ватерлинии,
Забыли, что писали в назидание
Цицероны, Плинии.
В дозор превращен надзор,
Правовую замели культуру,
Будто вчера спустились с гор –
Содрать готовы шкуру.
Не толкуют в пользу бедных
Сытые законники,
От привычек мелких, вредных
Красные избавят конники.
Сидим под колпаком:
Шаг, другой – мышеловка,
Не правосудие – дурдом,
В своей стране полукровка.
Государство – прокурор,
Оно судья и исполнитель,
Сомнение – немой укор
И беспощадный мститель.
Не рвется в суд бегом
Обыватель, господин,
В грудь не стукнет кулаком:
Я – российский гражданин.
РОТОЗЕИ
Все обошлось бескровно,
Помогли сомнения –
Все кругом виновны,
Что зреют преступления.
Не тронули, и баста!
Хоть не расти трава,
От переизбытка балласта
Нарушены права.
Наступит возмущение,
Когда рухнут планы,
Разбито освещение,
Обчищены карманы.
Живут наизготовку,
Приготовлен план,
Смазали винтовку,
Придумали обман.
В стороночке стоим,
Не грызут сомнения,
Молчанием своим
Готовим преступления.
Ротозей и зритель
Увлечен борьбой,
Напротив исполнитель,
Назначенный судьей.
Он судья и прокурор,
И зэк в углу бесславия,
Он – живой укор
Обществу тщеславия.
Собственный покой –
Базис и надстройка;
Висит над головой,
Ворон крикливых тройка.
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ
Сделал нужное признание,
На бумагу вылил споры,
Себе сделал обрезание
На глазах у всей конторы.
Не светит вроде бы продол,
Полностью развязаны уста,
Все равно заглянут под подол
И в другие тайные места.
Прыгнул в грязный водоем,
Заденут многих брызги,
Признание – ментовской прием,
Потом начнутся дрызги.
Не бывает точечным признание,
Следак поставил многоточие,
Трясет контора здание,
Не в радость дни рабочие.
Долю разжевал системе,
Насолил не в меру многим,
Пойдешь по той же схеме,
Хоть и кажешься убогим.
Признание – размотанный клубок,
Следак доволен петухами,
Накукарекали кому-то срок,
Сдали близких с потрохами.
Чистосердечные расклады
Не приносят дивидендов,
Завсегда в конторе рады
Видеть больше импотентов.
В сознании выжжена пустыня,
Выжгли служители конторы,
Катится по полю дыня,
Водой залиты норы.
Чистосердечное признание –
Очередь из пулемета,
Не уйти от наказания,
В суде увидят идиота.
ТЕРПИЛА
Мнется перед судьями терпила,
Настроен твердо на отказ,
"Случайно машина сбила", –
Твердит в который раз.
"Ну, а пытки?" – интересуется судья.
"Ваша честь! Какие пытки!
Здоров, как боров я,
Не понесла семья убытки.
Никакого не было наезда,
Не при чем здесь беспредел,
Вышли вместе из подъезда,
Знакомых проводить хотел".
Плотно поработали с терпилой,
Показания старые забыты,
Не вытащить признание силой,
Угрозы глубоко забиты.
Судья читает протоколы,
В базар впрягаются кивалы:
"Вам ставили уколы?
Возили в разные подвалы?"
Стоит терпила на своем
(Усугубляет в деле положение):
"Остались с опером вдвоем,
Он диктовал мне предложения".
Свидетели в отказе тоже,
Подсудимым кидают маяки,
Изумленные строят рожи,
Не знаем ничего про косяки.
В суде сплошная несознанка,
Укрылись в логове отказа,
Скрыта криминальная сознанка,
Слаба доказательная база.
Нет претензий у терпилы,
Бессилен в зале прокурор,
Не доработали следаки-лепилы,
Лояльный будет приговор.