Этот ответ вызвал бурю смеха, однако она улеглась по первому знаку дворянина в черном.
— Какого ты ордена?
— Я доминиканец.
Человек в черном выглянул в окно и увидел монастырского осла, привязанного к кольцу у стены. Оттопыренная сума доказывала, что сбор монашка был удачен. Тогда мрачный дворянин спросил:
— Нет ли здесь монахов того же монастыря? — и, когда в ответ поднялись трое черноризцев, продолжал: — Доставьте осла в монастырь, ты же, — обратился он к Жаку, — пойдешь со мною.
— Но… — начал было Жак, однако резкий, повелительный жест дворянина сразу прервал всякие возражения и монах покорно последовал за незнакомцем.
VII
Молча дошли они до крайне мрачного и неприветливого на вид здания. Можно было подумать, что оно совершенно необитаемо; но, когда мрачный дворянин постучался в ворота, они сейчас же открылись, и Жак с удивлением увидал, что внутренний двор здания занят массой народа самого разнообразного общественного положения. Здесь были солдаты, монахи, простые буржуа и знатные дворяне; все они очень оживленно и дружелюбно разговаривали друг с другом.
В самом центре двора Жак увидел величественную фигуру одетую в рясу. При виде этого монаха Жак испуганно вздрогнул: это был о. Григорий, настоятель монастыря доминиканцев, а следовательно, начальник Жака. Но мрачный дворянин не дал Жаку времени предаваться своему удивлению. Он быстро увлек его в подъезд и провел в мрачную комнату, драпированную темными материями. Здесь он велел ему подождать, а сам исчез за портьерой, скрывавшей дверь в соседнюю комнату.
Эта комната по своему убранству находилась в полном несоответствии с мрачностью первой, так как была отделана со всей роскошью в светлых тонах.
На кушетке лежала, мечтая, прекрасная женщина. Это была Анна Лотарингская, герцогиня Монпансье.
При входе мрачного дворянина она подняла голову и спросила, как бы пробуждаясь от радужного сна:
— А! Это вы, граф Эрих?
Эрих де Кревкер поклонился с большим почтением, хотя в его манере и лежал сильный оттенок неуловимого грубого презрения.
Анна знаком предложила Кревкеру сесть, но тот молча отклонил приглашение и остался стоять.
— Откуда вы, Эрих? — спросила Анна.
— Из кабачка Маликана, герцогиня.
— А! Что же там по-прежнему поносят гугенотов?
— По-прежнему.
— И наваррского короля?
— Более чем когда-либо.
— А короля Генриха III?
— О, этот-то окончательно скомпрометирован, герцогиня! Монахи и солдаты рвутся пойти приступом на Лувр.
— Расскажите мне об этом подробнее, Эрих, — сказала герцогиня, лицо которой повеселело.
Тогда граф Эрих де Кревкер рассказал герцогине о монашке, перенесшем тяжелые издевательства в Сен-Клу.
— И вы говорите, что монах взбешен до крайности?
— Он так взбешен, что я счел за благо привести его к вам, зная, что вы собираете вокруг себя всех людей, имеющих серьезные счеты с королем. А этот монах мне показался вообще очень полезным: в нем много страстности и горячности.
— Где он?
— В соседней комнате.
Анна осторожно соскочила с кушетки, подошла на цыпочках к портьере и заглянула в соседнюю комнату. Когда она вернулась, ее взор сверкал дикой радостью.
— Благодарю вас, Эрих, — сказала она, — этот монах — действительно ценное приобретение! Он может послужить в наших руках отличным оружием! При взгляде на него у меня сразу родился целый план! — и с этими словами герцогиня позвонила, приказала позвать к себе двух пажей и долго и обстоятельно о чем-то беседовала с ними.
А монах все ждал и ждал. Но он не скучал — ему было о чем подумать. Кто же такой был этот мрачный дворянин, заинтересовавшийся им, скромным монахом? Наверное, он был важной шишкой, так как даже сам о. Григорий очень почтительно поклонился ему, а ведь о.