Люба с Татьяной пили чай, когда зазвонил телефон. Татьяна взяла трубку. Звонила Вика.
– Тетя Таня, мама не у вас? Позовите ее (пауза), пожалуйста.
Люба взяла трубку, она не могла сдержаться, голос дрожал: "Доченька, ты где? Как ты?"
– Я дома, мама. Приходи скорее, – Викин голос тоже дрожал.
Вика встретила мать в дверях. Она была заплаканная и злая.
– Он отправил меня обратно! Сказал, что я не могу жить в квартире его жены! А знаешь, какая хорошая у них квартира! Оставил только переночевать, но в девять часов сказал, чтобы я шла спать и не мешала ему "культурно проводить вечер"! Еще он сказал, что так и знал, что ты не сумеешь меня нормально воспитать!
Люба молча обняла свою дочь. В последнее время ей самой часто приходилось плакать, а теперь плачет и ее девочка.
– Да что ты все плачешь, мама, слезами горю не поможешь! – закричала Вика. – Если бы я только могла прихлопнуть его как твоего дурацкого Гришу! Раз и готово! Была проблема нет проблемы!
Люба остолбенела. Все самые жуткие опасения подтвердились сами собой! Она вспомнила разговор с психологом и взяла себя в руки.
– Так значит, ты убила Гришу нарочно? Маленькую веселую беззащитную птичку! Ну, и кто следующий? Твой отец или, может быть, я?
– Отец сказал, что если бы ты не тратила мои алименты, то за 14 лет у тебя скопились бы деньги на компьютер! А я ему рассказала, как мы бедно жили! Он страшный жмот! – кричала Вика.
– Так, дочка, остановись, пока не поздно! Я так сильно тебя люблю! Мы с тобой сами со всем справимся! Ты красивая умная девочка!
Плакали уже обе, но как бы порознь, а не вместе: Вика от обиды и злости, а Люба – от страха и отчаяния.
Обессилев, они пошли на кухню пить чай. Они так давно не пили чай вдвоем …
Но на утро дело приняло новый оборот. Вика, сидя за завтраком, подмигнула матери: "Но часть денег себе на компьютер я добыла!"
– Отец все-таки дал тебе денег? – спросила Люба. "Откупился, чтобы она уехала", – мелькнуло у нее в голове.
– Да ты наивная, мама, как ребенок, честное слово! Просто я разозлилась и, когда он вышел из комнаты, вытащила у него из пиджака бумажник. Там было не так уж мало денег! Поверь! Алименты он присылает мне с "белой" зарплаты, поэтому выходит так мало. А сам получает еще и "черным налом", в конверте. Сечешь?
– Секу, – сказала Люба бледнея. – И сколько ты у него вытащила?
– Немного, не боись… Он и не заметит. Осталось гораздо больше.
– Сколько? Сколько? – крикнула Люба и швырнула об пол тарелку с трещиной, которую давно уже собиралась выбросить.
– Ого, мамуля, а ты, оказывается у нас огонь! – с уважением произнесла дочь.
– Я боюсь звонить своему мужу и говорить ему, что Вика украла деньги, – сказала Люба. Кроме того, Вика знает, что я боюсь звонить ее отцу. Хотя чего мне особенно бояться? Обычный человек. Ну, жадный, неприятный. Но это все.
– А Вика согласна вернуть деньги? – спросила я.
– Нет, она категорически отказывается.
– Она сказала, сколько украла?
– Сказала: три тысячи рублей.
– Какие у вас сейчас отношения с дочкой?
– Отношения стали лучше, представьте, после того, как я разбила тарелку.
– Вам придется еще раз продемонстрировать дочери силу своего характера.
– Какая же это сила характера бить тарелки?
– Ну, если вы можете ее "пригвоздить взглядом" и силой внушения отправить к отцу с украденными деньгами, то…
– Хорошо, я позвоню Николаю… Но звонить Любе не пришлось.
Николай был поражен, обнаружив пропажу денег. Мало того, что мать подослала дочку выпросить деньги на компьютер, так та еще оказалась воровкой. Ну ладно, мало им не покажется! Если не вернут деньги, Николай напишет заявление в милицию. А он-то все эти годы честно платил алименты! Расплачивался, так сказать, за ошибки молодости! И вот вам благодарность! Явилась дочь и обокрала его!
И Николай позвонил своей бывшей жене. Разговор оказался на удивление коротким. Люба практически не стала его слушать. Она сказала, что "в курсе дела" и готова вернуть деньги в любой момент. Она громко сказала, что ее дочь не воровка, а просто отомстила отцу за его равнодушие. Она сказала, что Вика хорошая и умная девочка, и в милиции ему никто не поверит. Николаю ничего не оставалось, как договориться о встрече.
Когда Люба положила трубку, ее лицо пылало, а руки тряслись. Она достала сигареты, хотя курила очень редко.
– Мать, а ты здорово ему врезала! – сказала Вика. Она была дома и слышала разговор. – Ты настоящий друг, мать! Мы с тобой одна команда! И плевать на его деньги. Все равно за три тысячи рублей компьютер не купишь!
Мы беседовали с Викой у меня в кабинете.
– Знаешь, а ведь твой отец действительно мог написать заявление в милицию. И ничего хорошего для тебя из этого бы не вышло! Тебя поставили бы на учет в детской комнате милиции.
– Я понимаю. Но мама меня отстояла. Знаете, как она с ним разговаривала!
– Ты уже поняла, что мама тебе друг и заслуживает уважения?
– Да! Вы знаете, в принципе от нее огромная польза! Вот, например, она мне кофту связала, от фирмы не отличишь. Сейчас как раз в моде грубая вязка!
"Ну, пусть хоть так, – подумала я. – Пусть хоть на уровне разума, чуть ли не на чувстве выгоды формируется благодарность дочери к матери, которая уже отдала ей половину своей жизни. Если нет просто чувства дочерней любви, той самой "безусловной" любви, которая нам всем так необходима, пусть хоть так…"
Люба позвонила мне по телефону.
– Вы скажете, что я неправильно поступила, но я купила Вике компьютер. Правда, пока старенький.
– Вика рада?
– Да, очень!
– Люба, вы очень хорошая мать. Но вы помни те, о чем мы с вами говорили?
– Я все помню! Мне трудно, но я держусь! Понемногу отвоевываю свою территорию. Но сегодня произошло еще кое-что: Вика принесла мне в подарок голубого попугая! Я назвала его Гришей!
Я увидела Вику еще раз через восемь лет.
– Я к вам по личному вопросу, – сказала красивая молодая женщина, заходя в мой кабинет без разрешения. – Так сказать, по старой памяти. Знаете, я ведь никому особо не доверяю. Психологов сейчас много всяких развелось.
Я пропустила мимо ушей ее комментарий и протянула руку.
– Вика, здравствуй, какая же ты красавица! Как у тебя дела?
– Дела отлично! Я много работаю, хорошо зарабатываю, купила машину.
– А как мама?
– Мама со мной. Куда же я без нее? Она ведет хозяйство, заботится обо мне. Не думайте, я о ней тоже забочусь. Вот в санаторий ее отправила.
– Так какой же у тебя ко мне вопрос? – напомнила я.
– Да вот отношения с мужчинами не складываются. Не деловые, а личные отношения. Мне ведь какой мужчина нужен? Чтобы зарабатывал больше меня, ум, образование, внешность, без жилищных проблем и без детей от первых браков. Не подскажете, как мне такого найти?
– А как насчет чувств, любви? – спросила я, узнавая прежнюю Вику.
– Вы подскажите, как найти, где искать, а чувства будут, сделаем, не сомневайтесь, – ответила она.
– Не знаю, удастся ли мне тебе помочь, – сказала я, не чувствуя особого рвения. – Ты крепкий орешек. Придется долго работать.
– Нет проблем, – ответила девушка. – Вы же помните, я способная ученица…
Оговор – это страшная сила
Директор детского дома Валерия Павловна всегда приходила на работу рано. И в этот день она в восемь тридцать утра уже сидела в своем кабинете, поглощенная расписаниями, планами и деловыми бумагами.
В дверь тихонько постучали. Валерия Павловна подняла голову и увидела Зину, ученицу седьмого класса, которая уже протиснулась в дверь. Лицо девочки пылало, она теребила руками край кофточки.
– Зиночка, что-то случилось? – обеспокоенно спросила Валерия Павловна.
Зина подняла на нее глаза, в которых блеснули слезы.
– Ой, Валерия Павловна, миленькая, мне такое надо вам рассказать!
Пропустив мимо ушей слово "миленькая", Валерия Павловна строго спросила: "Это что, так срочно? Может быть, ты после уроков зайдешь?"
Глаза Зины налились слезами. Она снова опустила голову и прошептала: "Нет, я больше не выдержу… Он опять будет делать со мной это…"
Директор насторожилась. Кто-то из мальчиков обижает Зину? Вообще-то Зина умеет за себя постоять, но мало ли! Эти мальчишки в 14–15 лет! С ними у Валерии Павловны было много забот.
– Присядь, – предложила директор Зине. – Рассказывай, но покороче, у меня мало времени.
Зина села на стул. Она глубоко вздохнула и загадочно посмотрела на директрису.
– Дело в том, – произнесла она дрожащим голосом, – что он меня постоянно насилует!
– Что, что ты сказала? – ужаснулась директор. – Ты серьезно это говоришь? Да кто же это? Когда? Из какого класса?
Валерия Павловна взяла себя в руки, хотя эти самые руки сейчас сильно дрожали. "Вот, просмотрела, – подумала она. – Где, когда успели?"
Она внимательно посмотрела на Зину. Та сидела, низко опустив голову, и искоса наблюдала за выражением лица директрисы.
– Ты молодец, что решила мне все рассказать, – спохватилась Валерия Павловна. – Не бойся, я тебе помогу и во всем разберусь. Только ты должна рассказать мне всю-всю правду, понимаешь? Не бойся, я никому ничего не скажу, и смогу тебя защитить. Ах, какой негодяй завелся у нас!
Зина опять вздохнула и вытерла глаза руками.
– У тебя нет платка? – привычно строго спросила директор, но тут же спохватилась. – А как ты себя чувствуешь? Может быть, тебя нужно врачу показать?