- А кто это - Одноглазый Жак?
- О, месье, это человек, без которого не обходится ни одно преступление в городе, - заговорщицки подмигнул Паскаль.
- То есть?!
- Он - мозг преступного мира Парижа. Хотя сам, возможно, давно уже ничего противозаконного не совершает.
- Так что, вы собираетесь его… э-э… допросить?
- Ну что вы, господин де Голль! Одноглазого Жака допросить нельзя, его можно только вежливо спросить. Или попросить…
- Например, о дерзком воре, укравшем кота его преосвященства?
Д’Артаньян открыл было рот, чтобы ответить, но тут слуга принес блюдо с поросенком, и разговор прервался. Паскаль немедленно принялся орудовать двумя ножами, ловко разделывая тушку, а господа гвардейцы решили выпить еще по стаканчику, заодно заказали новый кувшин вина.
Выпив и закусив нежнейшим мясом, щедро приправленным чесночным соусом, де Голль окончательно успокоился и расслабился. Синяки и ссадины от ударов носильщиков перестали ныть, а испачканные плащ и колет быстренько вычистила расторопная служанка хозяина трактира.
- А как ваши поиски, Анри? - наконец спросил д’Артаньян, тоже заметно подобревший. - Нашли своего борзописца?
- Эх, Шарль, если бы с ним все было так просто! Здесь же явно целый заговор: заказчик, автор, исполнитель… - Де Голль отмахнулся. - У меня голова кругом идет от одной мысли, сколько людей - потенциальных заказчиков - еще предстоит проверить!
- А исполнитель?
- Здесь тоже несколько кандидатов. И среди них под номером первым тот, кто затеял эту безумную драку на мосту.
- И кто же он?
- Некто господин де Гонди, аббат по должности и смутьян по призванию!
- О, я, кажется, знаю этого господина! - Д’Артаньян хитро прищурился. - Аккурат под Рождество мы с моим приятелем и сослуживцем, господином Рене де Эрблё - тоже, кстати, аббатом, но по призванию, - имели несчастье встретить господина де Гонди на приеме у герцогини де Шевуаз де Буа. Он там выпил не менее бутылки шабли и произнес ужасную и косноязычную речь о засилье чиновников его преосвященства в государственных департаментах. Рене, конечно, этого стерпеть не мог и назвал де Гонди профаном и выскочкой. И представьте, Анри, что учудил этот аббат?..
- Догадываюсь, - вздохнул де Голль. - Он вызвал вашего друга на дуэль.
- Именно! - Мушкетер расхохотался. - Нет, он и впрямь сумасшедший, если бросает вызов первому встречному, не заботясь о последствиях. Между прочим, скажу вам по секрету, с Рене даже я не стал бы связываться - он прекрасный фехтовальщик, прошел школу самого Ферро де Кальи в Сиене!
- Ого! Действительно, впечатляет… Они там, кажется, учатся сражаться без второго клинка?
- И это тоже. Но самое главное…
- Извините, господа гвардейцы, - громко вмешался в разговор Паскаль, - а не заказать ли нам еще кувшинчик?
- Ты что, все выпил?! - грозно нахмурился д’Артаньян, заглядывая в кувшин. - Так и есть! Полюбуйтесь, Анри, на этого нахального пьянчужку! Только и знает, что пить за мой счет.
- Да будет вам, Шарль! - добродушно усмехнулся де Голль. - Сегодня можно… Эй, любезный, подай-ка нам еще кувшин бургундского!..
Уже далеко за полночь друзья добрались до дома Анри пешком, ведя коней в поводу, по причине полной невозможности держаться в седле. Лошадей вел Паскаль, а господа гвардейцы, поддерживая друг друга, шли впереди и громогласно, перебивая один другого, пытались петь по памяти скабрезные куплеты про английского короля и испанскую королеву.
На пороге дома де Голль еще раз обнял д’Артаньяна и, воздев к ночному небу указующий перст, изрек:
- Никуда он от меня не скроется! Вот увидите, Шарль, не пройдет и трех дней, как я выведу на чистую воду этого прохвоста и задиру!
- Нисколько не сомневаюсь, мой друг, - серьезно сказал мушкетер. - Но сейчас вам лучше лечь в постель и хорошенько выспаться.
- Отличная идея, мой друг! Я так и сделаю…
Де Голль скрылся в доме. Д’Артаньян некоторое время постоял у двери, прислушиваясь, потом удовлетворенно кивнул и повернулся к Паскалю. Монах спал стоя, крепко держась за уздечки. Кони были военные, дисциплинированные и стояли как вкопанные, потому капуцину не грозило внезапное падение на грязную мостовую.
- Ах ты, плут! - негромко сказал д’Артаньян. - А ну, очнись! Дома доспишь.
Паскаль вздрогнул и судорожно вздохнул.
- Я не сплю, месье, - пробормотал он и поплелся за мушкетером, который решительным шагом, зигзагами направился в сторону Сены.
* * *
Следующее утро принесло господину д’Артаньяну не только головную боль, но и новые хлопоты. Едва он успел умыться и побриться с помощью расторопного и хитроватого слуги Планше, как примчался вестовой из приемной господина дез Эссара.
- Господин д’Артаньян, вам предписание, - выпалил он, совсем еще юный парнишка, раскрасневшийся от быстрой скачки и ответственного поручения, и вручил ему пакет.
- Что там случилось? - морщась, спросил Шарль де Бац.
Заботливый Планше тут же протянул хозяину кружку с горячим куриным бульоном. Прихлебывая целебный напиток, д’Артаньян вскрыл пакет, пробежал глазами по коротким строчкам и помрачнел.
- Все, Планше, кажется, наша с тобой мирная жизнь заканчивается.
- В самом деле, месье? Вы это называете мирной жизнью?
- По сравнению с тем, что нам предстоит в ближайшем будущем, да.
- А что предстоит, месье?
- Скажу, когда вернусь. Седлай коня!..
Верховая прогулка оказалась, как нельзя кстати. Скачка по оживающим улицам столицы до "мушкетерского дома", как называли сами мушкетеры место своих сборов - внутренний двор большого особняка на улице Риволи в двух кварталах от Лувра, - благотворно отразилась на самочувствии д’Артаньяна, и пред строгие очи начальства он явился бодрым и готовым к действию.
Лейтенант Александр дез Эссар, пикардиец по происхождению, был всего на четыре года старше д’Артаньяна, но, видимо, считал, что это обязывает его относиться к гасконцу по-отечески - снисходительно и строго.
- Вы опять опоздали к утренней поверке, месье, - мягко пожурил он Шарля. - Нельзя же так долго спать! Долгий сон расслабляет волю и мышцы, отягощает голову… Ну какой из вас после этого боец?
- Господин лейтенант, - искренне возмутился д’Артаньян, - я примчался сюда, как только ваш вестовой вручил мне предписание! Я летел как ветер, месье! Мой конь развил такую скорость, какой только возможно достичь на парижских улицах!..
- Ну хорошо, хорошо, мой друг, - замахал на него руками дез Эссар, - я верю, что вы преисполнены энтузиазма всем сердцем и душой служить на благо Франции и короля. Но вот кое-кто там, - он ткнул пальцем в потолок, - сомневается, что вы способны выполнить одно щекотливое и непростое поручение…
- Так поручите мне его, господин лейтенант!
- Непременно, но… чуть позже. А пока хочу довести до вашего сведения, что нашей роте дано высочайшее соизволение сопровождать их величества во время выезда в Амьен. Выезд состоится ровно через две недели!
- Прекрасно, господин лейтенант! Давно мечтал размяться в дальней прогулке…
- Это не прогулка, д’Артаньян! А очень ответственное и… беспокойное мероприятие. Кстати, вы будете возглавлять в нем авангард.
Шарль озадаченно подергал себя за ус.
- Наверное, придется подновить подпругу и стремена… Да, еще бы хорошо получить пару новых пистолетов. От щедрот, так сказать?..
- А вы, смотрю, своего не упустите! - прищурился дез Эссар. - Настоящий гасконец. Уважаю!.. Ступайте пока. Завтра с утра жду вас у себя - получите личное задание.
Д’Артаньян лихо отсалютовал лейтенанту и поспешил убраться с глаз долой, пока этот добросовестный служака не придумал еще какую-нибудь проверку или инструктаж.
По пути домой Шарль решил заглянуть на чашечку шоколада к одной милой и приветливой даме - госпоже Жаклин де Леви-Вантадур, двоюродной сестре могущественного герцога Генриха де Леви-Вантадура, наместника короля Людовика XIII в Лангедоке и основателя тайного братства Святых Даров. Мадемуазель Жаклин жила в Париже на полном содержании старшего брата и ни в чем себе не отказывала, в том числе и в приеме молодых дворян, разумеется, в приличествующее время суток! Жаклин также частенько посещала домик мадемуазель де Ланкло, втайне надеясь научиться у Нинон искусству независимости и обольщения. Д’Артаньян, кстати, и познакомился с Жаклин именно у Нинон, куда изредка заглядывал, когда ему становилось слишком скучно от бесконечных разговоров с сослуживцами о конской сбруе и толедских клинках или с господином Буонасье о перспективах галантерейной торговли в столице.
Жаклин оказалась неожиданно приятной собеседницей - весьма начитанной и не чуждой тонкой игры ума. Поэтому и д’Артаньян с самого начала знакомства отнесся к молодой женщине не как к объекту страсти, но как к другу и, возможно, советнику в делах.
Время для визита к незамужней даме уже было подходящим, и настроение Шарля не замедлило улучшиться лишь от одной мысли о предстоящей встречи. Он даже подумал, не купить ли Жаклин что-нибудь в подарок - какую-нибудь милую безделицу, чтобы сделать женщине приятное. Пока размышлял, нос уловил дразнящий аромат свежей выпечки, перебивший на время привычные запахи улицы.