Незваный гость
Несколько дней назад здесь прошли бульдозеры, подготавливая для нас зимник. Но снег покрыл колею пухлым слоем. Приходится двигаться ощупью, то и дело останавливаясь и вытягивая увязшие машины.
Мы "бьём" дорогу в сорок шестую партию. В кузове машин - трубы для бурения, продукты, солярка, патроны - словом, все, без чего геологи не могут жить в тайге.
Мы со Стрельцовым, сменяя друг друга, едем в головном вездеходе, торя колею для остальных машин. Они, растянувшись цепочкой, идут гуськом, стараясь ни на сантиметр не увильнуть в сторону от рубчатого глубокого следа.
Зимник, верткий, с крутыми поворотами и наклонами, вьется меж гор. Руль мотает из стороны в сторону, слезятся глаза.
Впереди, проступая из снега, голубеют наросты льда. Над ними стелется пар. Теплый ручей пробивается в склоне.
- Наледь, - шепчет Володька. - Будем проходить с хода.
Он набирает скорость. Колеса тяжело скачут по ледяным буграм, машину трясет, словно десятки снарядов взрываются под бортами. Нас мотает из стороны в сторону, как близнецов в зыбке.
Проскакиваем. Вслед за нами, переваливаясь и подпрыгивая, преодолевает наледь еще один ЗИЛ.
Потом красная ракета, оставив дымный след, повисает над кабиной. Шипя, утыкается в снег.
Остановка. Одна из машин пробила лед и увязла в дымящейся воде. Час-другой - и вмерзнут колеса.
Матвеич, водитель злополучного зилка, стоит на подножке в латаных валенках, опасаясь ступить в воду. Матвеич немолод, он и летом в валенках ездит - нажил на дорогах ревматизм.
Стрельцов объявляет очередной аврал. Андрей Иванович и Андрей Борисович, шлепая по лужам, заводят трос. Это девятнадцатилетние ребята, рыженькие, рябоватенькие, похожие друг на друга, как новорожденные котята. Величают их по имени-отчеству, чтобы не путать: у ребят одна фамилия - Косых.
- Цепляй к моему! - кричит Антон Паламарчук.
Ребята набрасывают трос на буксирный крюк. Грузовик взвывает и в бессильной ярости царапает ледяную корку.
Паламарчук, цыганисто-смуглый красавец с гвардейскими усами, выскакивает на подножку.
- Подгоняй свою таратайку, Стрелец!
Вездеход впрягается в упряжку.
- Давай за руль, а я буду командовать, - говорит мне Стрелец.
Новая неизведанная радость работы охватывает меня.
С того дня, как я приехал в Козинск, во мне словно жили два человека. Один, настороженный и недоверчивый, был действительно я. А второй - тот, который разговаривал, делал какие-то дела и совершал поступки, существовал сам по себе, как двойник.
И вдруг все слилось в одно целое и я живу по-настоящему.
- Давай, Михалев, трогай.
Осторожно отпускаю сцепление, чувствую: за спиной, как гигантская стальная пружина, натягивается трос. Машина словно в стенку уперлась. Вот подалась стенка. Быстрее и быстрее. Вытащили!
И снова тряский, неуверенный бег грузовика по заснеженному зимнику. Плохо подмерзшее болото пружинит под колесами, выгибается дугой. И снова один из грузовиков оседает среди кочек, пробив потревоженный торфяной настил. Аврал. Суета. Гомон. Потные лица.
Вот как они "бьются", зимние дороги в Саянах.
Колонна подтягивается к ведущей машине, чтобы приготовиться к новому рывку. В кабину заглядывает баянист Шукшин.
- Задержись, Стрелец. У Матвеича радиатор потек.
Там, в тайге, в поселке сорок шестой партии, геологи с нетерпением ждут нашего поезда. Но не только это заставляет спешить в "сорок шестую". Стрельцу удалось выяснить: в начале апреля Жорка Березовский действительно выезжал к геологам. Вместе с Пономарем. Матвеич видел: две машины готовились к дальней поездке. Березовский вез фураж для лошадей, а у Пономаренко кузов был закрыт брезентом.
Но удивительное дело - в записях этот рейс Пономаря не был отмечен. Матвеич, который хорошо знал местность вокруг "сорок шестой", помог неожиданной догадкой. В семи километрах от поселка геологов находилось одинокое зимовье, принадлежавшее родителям Пономаря. Зимовье давно пустовало.
Не туда ли отвез Пономарь загадочный груз? Это и предстоит нам проверить.
Темная, тяжелая туча показывается из-за сопки; стволы чахлых березок становятся вдруг ослепительно белыми на свинцовом фоне.
Матвеич спешит к нашей машине. Пот бисерными каплями стекает на его рыжую бороду.
- Кое-как залатали, Стрелец. Трогаем! Оттепель ожидается.
- Снегопад вижу, а вот оттепели не чувствую.
- Почувствуешь, когда поживешь с мое.
Колонна снова отправляется в путь. Щетки "дворников" смахивают крупные снежинки со стекла.
- Ну все, застряли, - с горечью говорит Стрельцов. - Поддувало не проскочим.
Через полчаса подъезжаем к Поддувалу. Так называется ущелье, в котором даже при тихой погоде бушуют сквозные ветры.
Сейчас Поддувало - как аэродинамическая труба. Метровые сугробы преграждают нам путь. Белый вихрь намертво закрывает густой творожной массой стекла. Стрелец выскакивает из кабины.
- Стоп!
Машины останавливаются впритык - буферами к буферу. Словно стадо белых слонов сгрудилось близ ущелья.
Стрелец устраивает "летучку". Становится совсем темно. Мокрый снег тает на лицах.
- Надо ждать бульдозера от геологов, - предлагает Матвеич. - Если посреди ущелья застрянем - засыплет.
С ним соглашаются. Оставляем у машин дежурного и идем к "шоферской избе". У самого входа в ущелье стоит этот просторный сруб, выстроенный для водителей, пережидающих непогоду.
Единственное окошко постепенно приваливает снегом. Зажигаем лампу. Ребята, кряхтя, расстилают на нарах полушубки и ватники.
Неунывающий Шукшин уже извлек из черного футляра свой баян и вполголоса напевает: "Ты не лякайся, що мерзнешь, лебедонько, от того витра та хмар".
- А у самого молодая жена дома. Вот такая она, шоферская долюшка, - бормочет Матвеич. - Не из рук в руки, а из мук в муки.
Постепенно обживаем избушку. Андрей Иванович и Андрей Борисович затевают вольную борьбу на нарах. Паламарчук читает приключенческий роман. Адам Лауринайтис извлекает из подкладки шапки иголку и начинает латать свой зипун. Время тянется мучительно медленно.
- А ну тихо! - говорит "близнятам" Матвеич. - Слышите?
Мы прислушиваемся. Ветер воет за окном.
- Машина!
- То Шукшин баян тронул…
- Машина, говорю!
Через минуту-другую слышим комариный гул мотора. По нашим следам пробирается чья-то машина. Не заблудилась бы в метели. В горах, накрытых плотным одеялом облаков, совсем стемнело.
- Андрей Борисович, Андрей Иванович! - приказывает Стрельцов. - Возьмите фонарик - и навстречу. Друг от друга не отходить.
Все явственнее шум двигателя. Хлопает дверца, приближаются голоса.
- Однако! - Стрелец с недоумением смотрит на меня. - Знакомый пожаловал!
В избушку, согнувшись под притолокой и оббивая снег, вваливается Пономарь.