Элек перечитал призыв Левы Н.: "Элек, помоги!" - и его осенило: "Может, их познакомить?…" Он испугался такой смелой мысли: как это он, железный робот, смеет распоряжаться будущим двух людей? Они оба страдают от одиночества, но ведь они люди, они должны сами решать свою судьбу…
Какое-то время он сидел неподвижно. Потом вставил в машинку чистый лист, задумчиво отстучал: "Дорогой Лева…" - и вынул, отложил в сторону. Вставил другой, написал: "Дорогая Наташа!.." Ясно, что венчать оба листа будет подпись: "Электроник". Но какие строки уместятся между началом и концом?
Он увидел что-то очень зеленое, спокойное, приятное - наверное, летний лес, пронзенный солнечными лучами, и немного успокоился. Потом представил себе яблоневый сад с ароматной пеной цветов, над которыми вместе с бабочками и шмелями порхают лукавые ребячьи записочки… Белые бабочки весны, экзаменов, летних каникул порхали в школах над партами. Теперь ясно: все записки должны прилетать точно по адресу.
Элек принял решение.
"Дорогая Наташа! Представь, что существует на свете одинокий человек, - быстро писал он, едва касаясь клавиш машинки. - Нет, не я - совсем другой. Зовут его Лев…"
А Леве Электроник написал, как относится его сверстница Наташа к прекрасной поре человечества, называемой детством, как вглядывается она со своего корабля, плывущего по веселой и беззаботной реке Детства в океан Будущего…
Он работал вдохновенно, выбирая из мешков по два разных письма, соединял подчас грустное со смешным, откровение с мудрствованием, лукавство с печалью. Главное было - не ошибиться, найти сходные натуры, заинтересовать друг друга общностью интересов, а главное - большой целью: истинной дружбой.
Пожалуй, психолог мог бы написать о поисках Электроникой сходных характеров целый научный трактат, хотя метод, который он применял, давно известен как метод "психологической совместимости". По этому методу подбираются экипажи космических кораблей, подводных лодок, полярных станций - словом, везде там, где люди должны в трудных условиях понимать друг друга с полуслова и поддерживать.
Электроник формировал "экипажи дружбы". Например, прочитав тревожное письмо Любы Олиной о том, что в их классе есть мальчишки, которые радуются и хохочут, увидев плачущую девчонку, Элек хотел сначала откликнуться открытым письмом к мальчишкам Любиного класса. Но потом подумал, порылся в почте и нашел письмо Славы Велика, которое начиналось знаменитым призывом французского летчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери: "Уважение к человеку! Уважение к человеку!.. Вот пробный камень!.." А дальше Слава писал, какие интересные личности встречаются среди девчонок его класса…
Так Электроник находил единомышленников в разных школах и городах, а иногда, неожиданно, и в соседних подъездах.
Позже Сыроежкин всерьез убедится, что существует "эффект Р.Электроника". А пока что снова позвонила Бублик и радостно выпалила в трубку:
- Ой, Сергей, у меня теперь неразлучная подружка Лена. Вот она рядом, дышит в трубку - слышишь? Передай от нас Элеку большое, пребольшое спасибо. Мы и не знали, что живем в одном доме…
- Передам, - сказал Сергей. - А ты напиши о себе и Лене Айзеку Азимову.
- Ты имеешь в виду "эффект Р.Даниэля"? - Бублик рассмеялась.
- И Электроника, - добавил Сергей.
Он вошел в комнату, сказал Элу:
- Тебе привет от Р.Электроника… И от Бубликов…
ВЗРЫВ ЭНЕРГИИ
В четверг утром, как обычно, шло совещание в министерстве просвещения.
Министр заглянул в сводки, отложил в сторону бумаги, задорно сказал:
- Это интересно! Что за взрыв энергии? Что скажете, товарищи?
- Разрешите, Георгий Петрович? - Из-за стола поднялся пожилой инспектор.
- Пожалуйста, Василий Иванович.
- Успеваемость в средних и даже старших классах неожиданно повысилась на восемнадцать процентов, - доложил инспектор.
Присутствующие оживились.
- Конкретные данные свидетельствуют, - продолжал инспектор, просматривая свои записи, - что процент четверочников и пятерочников возрос не только по математике, литературе, физике, но и по таким предметам, как прилежание, черчение и физкультура…
- И по пению! - прервал его инспектор по младшим классам.
- Да, и по музыке, и по рисованию, - подтвердил Василий Иванович.
Мимолетные улыбки участников совещания свидетельствовали, что опытный инспектор и его молодой коллега зарылись в сводках и цифрах, поверили приподнято-весенним рапортам школ и даже самого гороно - городского отдела народного образования, не перепроверили данные, перед тем как докладывать. Где это видано, чтобы ребята весной были прилежными, чтобы они пели хором, возились с красками и подтягивались на брусьях, когда каждый зеленый куст манит на улицу…
Василий Иванович сразу уловил ироничное настроение. Тем более, что со своего председательского места министр бросил реплику, мол, прилежание дело индивидуальное, а потому достаточно сложное для обобщения. Инспектор был начеку, во всеоружии. Он вытащил из кармана пачку мятых листов и огласил некоторые личные свидетельства учеников:
"Мы, девочки-хорошистки, дружно решили быть отличницами…"
"…Всем классом болеть за одного…"
"…Теперь к доске мы бежим бегом…"
"…А я решила догнать Электроника не только в учебе, но и в спорте".
Прочтя эти строки, Василий Иванович оглядел сидящих за столом и опустился на свое место.
- Позвольте, у меня тоже полно таких записочек! - проговорила заведующая гороно, роясь в объемистом портфеле.
- Это не записочки, уважаемая Ольга Сергеевна, а мысли вслух, - парировал инспектор.
За столом происходило нечто странное: участники совещания доставали из карманов, папок и портфелей листки с корявыми буквами и прилежными ученическими строками, передавали их министру.
- Что это еще за Электроник? - иронично спросил заместитель министра, вернувшийся только что из отпуска. - Насколько я помню себя в детстве, никто в школе не относился серьезно к музыке, рисованию да и к физкультуре. Одни лишь одиночки…
- Представьте, что сейчас все не так! - парировал инспектор. - Особенно в спорте.
Министр быстро просмотрел листки из школьных тетрадей, и глаза его сощурились.
- Как вы это оцениваете, Василий Иванович? - спросил он инспектора.
- Как метод Электроника! - высказался с места инспектор средних классов, наблюдая энергичные кивки инспектора младших классов. - Ребята называют именно его как пример для подражания.
Кое-кто приготовился записывать.
- Еще один метод? - вмешался в разговор заместитель министра, которому вкратце пояснили про Электроника. - На моей памяти были самые разные опыты… Может, хватит, товарищи?
Георгий Петрович встал с председательского места, обошел Т-образный стол заседания, остановился за спиной заместителя.
- Вы правы, Серафим Васильевич, - произнес он. - Делать эксперимент бесконтрольным мы не имеем права. Но и проходить мимо того нового, что подсказывает жизнь, не можем…
Опять авторучки потянулись к блокнотам и застыли. Министр молчал, отыскивая глазами нужного человека.
- Гель Иванович, какими еще гениальными, а точнее говоря - человеческими свойствами обладает ваш Электроник?
Только сейчас многие узнали знаменитого Громова - авторитетного специалиста в современной педагогической науке. Был он высок, осанист, спокоен. Но когда министр представил его собранию, Громов по-мальчишески покраснел, фальцетом ответил:
- Откровенно говоря, более никакими!.. Пока никакими, - поправился профессор.
- Что же тут изучать… - пробормотал негромко заместитель министра, но его услышали все.
- Должен вас разочаровать, товарищи, - продолжал спокойно Громов. - Процент успеваемости может упасть, когда ребята забудут об Электронике и перестанут ему подражать. Да он и создан не как киногерой, он решает другую важную задачу…
- Какую? - спросили сразу несколько голосов.
- Простите, может, это звучит слишком общо или с житейской точки зрения чуть наивно. - Громов оглядел присутствующих. - Но для науки чрезвычайно важно. Робот стремится стать человеком. Настоящим человеком во всех его проявлениях. Проще говоря, он учится у ребят, а ребята у него.
С минуту в зале стояла тишина: каждый осмысливал такую простую, доступную для любого из них и такую близкую и одновременно далекую для робота цель…
- А мы разве собрались здесь ради отметок? - спросил присутствующих Георгий Петрович. - Надеюсь, никто так не думает? Серафим Васильевич, - обратился он к заму, - скажи, пожалуйста: ты знаешь, что значит - настоящий человек?
- Вроде бы знаю… - Заместитель министра пожал плечами.
Участники совещания обменивались короткими репликами: что дальше, к чему ведет министр?
А тот сел во главе стола, постучал авторучкой по дереву крышки и метнул лукавый взгляд в сторону Громова.
- А я, представьте, так до конца и не знаю!.. - Министр неожиданно улыбнулся. - И хотел бы уточнить для себя это важное определение.
Все с удивлением уставились на него. А он нажал на кнопку звонка, вызвал секретаршу, спросил:
- Товарищи, кто будет чай?… - И, увидев, как все обрадовались, сказал: - Зиночка, чаю всем!
Когда принесли чай, Георгий Петрович уже по-деловому, по-министерски, продолжил:
- Итак, прошу высказываться: что значит, по-вашему, быть человеком?
Они шагали, по дворам - Электроник и Сыроежкин, и теперь, в ярком солнечном свете, друзей узнавали все встречные. Пестрый шлейф болельщиков тянулся за ними.