Но поскольку "между типами художественного сознания не существует признанных и очевидных границ", то "можно говорить о типах художественного сознания эпох Древности, Средневековья, Возрождения и т. д.; классицизма, романтизма, реализма и т. д.; в пределах одной эпохи типы художественного сознания могут перекрещиваться (например, барокко и классицизм, романтизм и реализм) либо, напротив, еще более дробно дифференцироваться в различных направлениях (например, эпическом, психолого-драматическом, социально-бытовом, сатирическом и др. в реализме) и у отдельных писателей. Предварительно и в известной мере условно – в качестве всеохватывающих и особенно значимых для исторической поэтики – нами выделяются, однако, три наиболее общих и устойчивых типа художественного сознания: 1) архаический, или мифопоэтический, 2) традиционалистский, или нормативный, 3) индивидуально-творческий, или исторический (т. е. опирающийся на принцип историзма). Хронологические рубежи между этими типами сознания определены в целом двумя важнейшими социально-культурными переворотами в мировой истории: в VI–V вв. до н. э. (т. н. "осевое время" Древности, характеризуемое возникновением новых форм государственности и идеологическими движениями, которые изменили интеллектуальный климат в различных частях тогдашнего цивилизованного мира) и в конце XVIII века (время утверждения "индустриальной эпохи" в ее глобальном масштабе)" (с. 3–4).
Следует обратить внимание, что, несмотря на выделение как основополагающего понятия "литературной эпохи" того или иного типа художественного сознания, "претворяющегося в поэтике", границы между тремя типами сознания авторами определяются все же "важнейшими социально-культурными переворотами в мировой истории": возникновением новых форм государственности, идеологическими движениями и временем утверждения "индустриальной эпохи". Иными словами, исследователи признают влияние "социально-культурного фактора" на формирование художественных систем как в целом (поскольку в "художественном сознании" эпохи отражается и ее "историческое содержание", и "ее идеологические потребности и представления"), так и в части определения их границ.
Совершенно очевидно, что внутри выделенных глобальных "литературных эпох", охватывающих тысячелетия, постоянно происходят изменения, формирующие определенные эстетические системы в продолжение столетних периодов.
"Очевидно, что внутри каждого из указанных общих типов художественного сознания "укладываются" несколько традиционных и общепризнанных периодов и направлений развития литературы (устная и архаическая письменная словесность – для первого типа; древность, средневековье, возрождение, классицизм, барокко – для второго; романтизм, реализм, символизм и др. – для третьего), и ни в коей мере нельзя пренебречь различиями их поэтик. Но, наряду с выявлением этих различий, главную задачу составляет изучение и определение тех константных черт в литературном процессе, которые обнаруживаются в длительной временной перспективе; наряду с анализом преемственной эволюции способов и средств художественного творчества (а также по ее ходу разного рода "ретардаций", "предвосхищений") – выделение тех кардинальных, сущностных изменений в них, которые характерны как раз для смены типов художественного сознания" (с. 4).
1.2.2. О принципах развития русской литературы
1.2.2.1. Еще в конце 70-х годов А. Гуревич указал на слабую взаимосвязь (и даже ее отсутствие) между "социально-историческими условиями" и определенными литературными направлениями в России. Точнее, на их несоответствие аналогичным явлениям в Западной Европе.
Исследователь приходит к выводу, что "одни и те же литературные направления могут складываться в разных общественных ситуациях, и тогда ни о каком "сходстве социально-исторических условий" говорить не приходится" (с. 166). На примере взаимосвязи "общественно-исторической ситуации" с появлением классицизма во Франции, Англии, Германии, Италии и т. д. А. Гуревич указывает на различие условий для появления классицизма в этих странах и что, исходя из этого, нельзя говорить об "общеевропейской модели" классицизма, поскольку в каждой стране это литературное направление имело свое национальное своеобразие (с. 174).
Пример России еще более красноречив. "Пусть "социально-эстетическая почва" была в России во многом иной, классицизм стал все же вполне реальным и весьма влиятельным направлением русской литературы, утвердившим в ней – под воздействием французских образцов – принципиально новую художественную систему" (с. 182).
Здесь следует особо подчеркнуть, "что классицизм был первым в России литературным направлением, первым серьезным шагом по пути европейского художественного развития" (с. 179) и он был чисто рационалистическим направлением, т. е. осознанно усвоенным из чужого опыта и привнесенным литераторами в русскую литературу.
Это рационалистическое начало в осмыслении творческого метода русскими писателями очень важно для понимания различия (и границы) между переходным периодом от средневековой литературы к новой (в котором, несмотря на секуляризацию сознания и заметный рационализм, литературного направления еще не было) и собственно литературой Нового времени со сформированным литературным направлением.
Дальнейшее развитие русской литературы в XIX веке так же "нетипично". На это обратил внимание в вызвавшей много откликов статье "О принципах построения истории литературы" В. В. Кожинов. А. Гуревич поддерживает на определенных этапах позицию В. В. Кожинова: ".Рассматривая XVIII век и даже первые десятилетия XIX как эпоху русского Возрождения, В. Кожинов (и это вполне логично) пытается обнаружить последующие литературные направления лишь в более позднее время – в 1840-1870-е годы, когда Россия находилась примерно на той же стадии общественного развития (курсив мой. – А. У.), что и передовые европейские страны во второй половине XVIII – начале XIX столетия. И действительно, в русской литературе той поры возникают явления, в духовном и эстетическом отношении довольно близкие западным просветительству, сентиментализму, романтизму. Но самостоятельными литературными направлениями они все-таки не стали" (с. 185).
Здесь сам собой напрашивался вывод о независимости или, по крайней мере, не прямой зависимости литературного направления и "социально-экономической стадии (фазы)" развития общества.
Становится очевидным, что литературное направление формируется не столько общественно-исторической (экономической) формацией, сколько самобытным мировоззрением писателей. Именно поэтому в начале XIX века в русской литературе присутствуют и классицизм, и сентиментализм, и романтизм.
Эта "неправильность" и "неклассичность" в развитии русской литературы и позволяет ставить вопрос об иных номологических законах развития литературы и говорить не о типологических соответствиях социально-экономических формаций и литературных направлений в разных странах, а о типологических соответствиях в развитии мировоззрения и литературы.
Кроме того, несмотря на напрашивающуюся аналогию между исторической категорией – "общественно-экономической формацией" и литературоведческим понятием – "литературным направлением", "обозначающим стадиальность литературного развития и проявляющийся именно в этой стадиальности его закономерный характер", Е. Н. Купреянова указывает на методологическое размежевание двух понятий: ".. Понятия общественно-исторической формации и литературного направления не могут рассматриваться как методологически абсолютно тождественные. Первое распространяется на всю историю человечества, второе же применимо к истории литературы только нового времени (курсив мой. – А. У.)".
К тому же "понятие общественно-экономической формации заключает в себе основополагающий критерий периодизации общественного развития согласно тому способу производства, который является для данной формации господствующим. Через господствующий способ производства определяются как ее типологические особенности, так и связь с предшествующей и последующей формациями, обуславливаемая развитием производительных сил и их соотношением с производительными отношениями".
Е. Н. Купреянова делает весьма существенный для нас вывод: "К сожалению, понятие литературного направления подобной разрешающей силой не обладает. Оно не несет в себе общего для всех направлений критерия периодизации литературного развития (курсив мой. – А. У.), который в каждом отдельном случае отвлекается от особенностей данного направления и потому оказывается лишенным общего основания".