Некоторые из них были наги, другие едва прикрыты обрывками шкур. Они отрезали друг у друга куски мяса от рук и ног, жарили их на костре и ели. Я понял, что это великие колдуны, построившие пирамиду много веков назад.
Потом они увидели нас. Они вскочили и бросились к нам. В руках у них были острые каменные ножи, называемые «ицтли». Они хотели съесть нас живыми, чтобы взять себе нашу силу. Я сказал:
– Зачем вам еще сила, глупцы! У вас ее и так слишком много: вы даже не можете умереть, хотя давно пора.
Колдуны напали на нас. Мы стали защищаться. Мы защищались вчетвером: я, Кетиль и обе женщины. Торхалль и Хельги упали, хотя не были ранены, и лежали неподвижно. Скоро мы порубили нападавших в куски. Тогда Хельги поднял голову и сказал:
– Не знаю, как мне теперь смыть с себя этот позор. Когда оборотни повернулись к нам, меня охватил такой страх, что я стал точно мертвец и не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Здесь не обошлось без колдовства.
– Уж это точно, – сказал Торхалль норвежец. – Либо меня околдовали, либо я рехнулся. С чего бы мне терять голову от страха при виде этих уродов?
Сигрид сказала:
– По-моему, нам следует идти дальше на юг. Мне не хочется здесь оставаться.
Мы пошли вперед и шли еще три дня, не встречая ничего необычного.
ПОУЧЕНИЕ ЮНОМУ ИЦКОАТЛЮ
Жизнь большинства людей пуста. Они не делают ничего. Лучшие из них делают то, что хотят. Лучшие из лучших делают то, что могут. Но только дети Звезды делают то, что должны.
Со временем свет Анги в людях слабеет, и ее движение замирает. Жизнь тогда становится подобна увядшему цветку, от которого нет никакого проку. Это происходит быстрее, когда люди хотят накопить богатства или могущества, и когда пытаются во всем поступать разумно. Свет Анги нельзя накопить; чем больше его тратишь, тем сильнее он разгорается. Пусть твои поступки будут безумны, Ицкоатль.
V
Мы пришли к большому и красивому городу, где было множество жителей в разноцветных одеждах. Никто из нас не видел прежде таких больших городов. Торхалль сказал, что народу здесь куда больше, чем в Осло или Бергене.
Когда мы приблизились к городской стене, навстречу нам вышел большой отряд воинов. В руках у них были копья, дубинки и украшенные перьями щиты. Их предводитель обратился к нам на языке, которого мы не знали. Я ответил на языке винландских скрелингов, но они не поняли ни слова. После этого они подняли щиты и пошли на нас. По всему было видно, что они собираются нападать. Тогда я указал мечом на их предводителя и объяснил, как мог, жестами, что вызываю его на поединок. Это они поняли; предводитель выступил вперед и издал боевой клич. Я отразил удар его копья, а потом рассек его пополам вместе со щитом.
Тогда остальные воины легли на землю перед нами. Так они выражали свою покорность. Я показал, что хочу войти в город. Они принесли носилки, украшенные перьями, и хотели уложить нас на них. Но я запретил им приближаться.
Нас провели в город и поселили в большом доме. Нам дали старого и уродливого раба по имени Куитлатль. От него мы научились языку науа.
Мы провели в городе десять дней. Вокруг дома, где мы жили, все время стояли пятьдесят или более воинов. Мы были начеку и спали по очереди. Мы не знали, гости мы здесь или пленники. Когда мы выходили из дома, воины следовали за нами, а жители обсыпали нас разноцветными перьями птицы кецаль. Куитлатль приносил нам пищу: зерна маиса и собачье мясо. В этом городе, как и у северных скрелингов, не было никакого скота, кроме собак. Собак растили на мясо.
Когда мы стали немного понимать местный язык, Куитлатль объяснил нам, что правитель города не может решить: то ли мы боги, то ли люди, которых боги назначили себе в жертву.