– А ты что, не носишь с собой деньги, чтобы выплатить залог в полиции?
– Нет такой привычки…
Коулмэн вывел их через главный вход и поставил под сиденье трехколесного велосипеда коробку со сливками.
– Я думал, у вас машина, – удивился Джим.
– Была, – сказал Коулмэн. – Я попал в аварию, а страховая компания отказалась платить, потому что у меня нет страховки.
– Смотрите, таксофон освободился! – сказала Вилма.
– А куда делась трубка? – удивился Джим. Коулмэн поехал вниз по улице; дружинники, как утята, засеменили следом. Он повернул налево, потом направо. Им помахал продавец из ломбарда.
– Эй, Коулмэн, что слышно?
Коулмэн помахал в ответ. Проехал еще два квартала. Под знаком "стоп" сидел мужчина и пил из бумажного пакета.
– Коулмэн! Почему за тобой ходят всякие лохи? Смотри, дерьмо на хвосте! Ха-ха-ха!
Коулмэн помахал ему и поехал дальше. У эстакады остановился и закричал мальчишкам:
– Это я, Коулмэн! Не бросайте кирпичи. Я хочу пройти.
– Лады, Коулмэн!
И они прошли.
Серж перешел бульвар Ганди и, как раз когда кофе выветрился, достиг супермаркета. Он снова забрался в "барракуду" и подъехал к краю стоянки. Высунулся из окна и в последний раз заснял Кросстаун-инн, где были припаркованы три седана под странными углами, кричали люди, слышались выстрелы.
Серж выехал на дорогу. Впереди на обочине что-то происходило. Серж взял левее и притормозил, увидев целую процессию пешеходов во главе с трехколесным велосипедом. Серж остановился перед велосипедом и бросил ключи Коулмэну. Тот открыл багажник. Коулмэн положил велосипед в багажник, завязал веревкой крышку и залез на сиденье рядом с Сержем. Все это делалось в полном молчании, как будто Серж каждый день подбирал Коулмэна в несусветной дали.
Серж оглянулся на остальных.
– Вы с нами, ребята?
Дружинники с готовностью залезли в "барракуду".
– Славная вылазка! – вздохнул Коулмэн.
– Как всегда, – отозвался Серж.
30
"Барракуда" завернула на улицу Спинорога и остановилась перед домом Сержа и Коулмэна. Дружинники выбрались из машины и поблагодарили водителя.
Орвилл остановился, указывая на что-то пальцем.
– Эй, Джим, смотри, что у тебя перед домом!
– Похожа на твою, угнанную, – заметил Сэтчел.
– Это и есть моя машина!
– Наверное, ее кто-то оставил.
– Надо же! – восхитилась Вилма. – Везет тебе сегодня!
Они зашли в дом. Джим сразу вызвал полицию, чтобы оформить документы для страховки.
– Хочу сообщить об угоне машины… Да, моя жена на этой неделе звонила… Нет, это была другая машина… Эта машина моя собственная… Сейчас она у моего дома… Нет, ее угнали в другом месте и пригнали сюда… Я понимаю, что обычно наоборот…
Марта сварила кофе и открыла пачку крекеров. Вилма, Орвилл и Сэтчел рассказали о своих злоключениях так, словно провели лучший вечер в жизни. Потом повторили рассказ и вызвали такси.
Орвилл высматривал такси, когда вдруг заметил что-то подозрительное.
– Джим, слушай, что он тут делает?
– Кто?
Орвилл указал на окно. Джим подошел и успел увидеть, как полицейский эвакуатор увозит его "субурбан".
Джим лежал в постели на животе. Марта массировала ему спину.
– И перестань себя винить, – сказала она. – У тебя был очень тяжелый день.
– Знала бы ты, на что я сегодня насмотрелся! Я, наверное, больше никогда не засну, если буду думать, что там происходит по ночам.
– Давай включим телевизор. Мне это обычно помогает заснуть.
Марта взяла с ночного столика пульт и включила телевизор, стоявший на шкафу.
Под аплодисменты аудитории двойники известных ведущих впаривали зрителям кухонные приборы. По низу экрана полз бесплатный телефонный номер.
– Невероятно! – удивился Джим. – И люди действительно это покупают?
– Видишь? Ты уже отвлекся.
– Как они нашли зрителей?
– Это же инфореклама, – объяснила Марта, массируя Джиму плечи.
– Я даже не знал, что такая бывает.
– Просто в это время ты всегда спишь.
– Как все нормальные люди.
А в доме напротив Серж и Шэрон били лампы, сбрасывали пепельницы, замахивались друг на друга ножами и прочими способами занимались любовью. Серж повалил Шэрон на спину, головой к изножью. Безжалостно подавляя всякое сопротивление, он вошел в нее. Еще и еще. Потом схватил пульт и включил стоящий на шкафу телевизор, чтобы во время более скучных моментов поразвлечься.
– Сильнее! Сильнее! Сильнее!! – кричала Шэрон. – Быстрее! Быстрее! Быстрее!!
Она задрала длинные изящные ноги; Серж схватил ее за щиколотки и прижал к постели, чуть ли не к ушам.
– Да! Да! Да! Трахай меня! Трахай! Трахай сильнее! Я животное! Трахай грязное животное!
Серж увеличил амплитуду, одновременно переключая каналы.
– Смотри, опять ведущие продают всякую ересь. Готов поспорить, половина этих кухонных приборов не работает.
– Сделай мне больно! Сделай мне больно, гадкий!
– Меня поражает этот аспект нашей культуры, – продолжал Серж, не замедляя ритма. – Ты только глянь на зрителей в студии. Хочешь знать, почему у нас такое ужасное правительство? Потому что у этих придурков есть право голоса.
– О боже! Где твой фонарик? Сунь фонарик мне в задницу!
– Не могу. Коулмэн его потерял во время кражи со взломом. А я говорил, он мне дорог как память!
– Еще! О боже, еще!!!
– И где они находят зрителей? Вот что меня больше всего удивляет. До чего же конченой и жалкой должна быть жизнь, чтобы предпочесть ей такое извращение?
– Кончаю! Кончаю! О боже, я кончаю!
– Им просто нужна любовь, пусть даже поддельная, в обмен на покупку миксера. Семья как ячейка общества в нашей стране в большом упадке…
– Кончаю! Вот оно!.. Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай!..
– И все-таки покупатели им звонят, иначе они не заказывали бы себе эфир. Интересно, кто их смотрит? Кто среди ночи покупает всякую ерунду?
За стеной Коулмэн сидел перед телевизором с пивом в одной руке и с телефоном – в другой.
– Да, я хочу заказать электрическую перцемолку…
31
В лестничном колодце дома на Буш-бульваре колыхалась желтая лента, какой полиция огораживает место преступления. Наверху разместились несколько полицейских нарядов, среди них – сержант тампской полиции. На ковре меловым контуром было обозначено место, куда приземлился мужчина в шелковом японском халате. Сержант сидел на диване и смотрел телевизор. Он щурился и наклонял голову набок, тщетно силясь различить в зашифрованном изображении сосок. Закурил и засунул зажигалку в карман. В открытую дверь постучали.
Сержант поднял глаза и увидел человека средних лет в помятых слаксах, розовой рубашке и твидовом спортивном пиджаке. На голове – заломленная под старомодным углом мягкая фетровая шляпа. Черный галстук с гавайскими танцовщицами.
Человек вошел и показал золотой жетон.
– Агент Махони, управление полиции Флориды.
Сержант встал и выключил телевизор.
– Нет, я сержант Драйсдейл. Не знаю никакого агента Махони.
– Махони – это я!
– Так бы и сказали.
Махони сердито посмотрел на сержанта.
– Тупой болван!
– Косноязычный дурак.
– Давайте начнем заново, – подумав, предложил Махони.
– Я не против.
– Так что у нас тут?
– На стоянку вышла голая женщина, истекающая кровью и плачущая. Это показалось соседям подозрительным. Наши прочесали дом и обнаружили труп человека в халате-кабуки. Был застрелен в наркопритоне напротив тематического парка.
Махони сокрушенно покачал головой.
– Если бы мне давали пять центов каждый раз, когда я это слышу…
– …у вас было бы много пятицентовых монеток.
– Мир меняется, – вздохнул Махони. – Помню, можно было не запирать дверь.
– А я помню, когда малолетними преступниками считались ребята, которые обматывали дом директора школы туалетной бумагой, – подхватил сержант.
– Я помню, когда магазины закрывались в одиннадцать, – сказал Махони. – Все, как порядочные, ложились спать.
– Я помню, когда по улицам можно было спокойно ходить ночью и не бояться, что к тебе прицепится полицейская под видом проститутки, которую ты пожалеешь, дашь денег на такси, а потом полгода будешь рассказывать об этом в каталажке.
– Времена были проще…
– Дал на такси – значит на такси. Никто не сомневался…
– Прошлое не воротишь…
– Нельзя оглядываться…
– Дважды в одну реку не войдешь…
– А как мне было понять в темноте, что ей всего пятнадцать…
Махони жестом указал на меловой контур.
– Что подсказывают тебе годы практики?
– Тут поработал какой-то шутник. Умник. Комик. Думал, он очень крутой. Небось убедил открыть ему дверь – признаков взлома не обнаружено.
– Какой-то пробивной малый.
– Со льдом в жилах.
– Крутой чувак.
Сержант указал на кровь на потолке.
– Потом что-то пошло не так. Наширялся и стал бояться.
– И сошел с роликов.
– И обалдел, – сказал сержант. – И достал свою штучку.
– То есть пушку?
– Револьвер.
Махони посмотрел на кофейный столик. На нем лежал пустой мешочек для улик, на котором черным карандашом было написано "зажигалка". Махони указал на него.
– Факс был про зажигалку? Я за ней приехал.
– Что? – переспросил сержант, потом заметил, что мешочек пустой. – А, извиняюсь. Я прикуривал. – Сержант вытянул ногу, засунул руку в карман и извлек зажигалку. – Вот.