Она вынимает из кармана перочинный нож, прорезает отверстие в полотне палатки.
Ей ясно виден адъютант Раглана, молодой, красивый шотландец. Дьявольская усмешка искажает ее прекрасное лицо. Она отходит и оглядывается. Никого! Никто не видит ее. На шкатулке лежит дорожное клетчатое покрывало.
С удивительной ловкостью княгиня расстегивает и снимает свою атласную юбку. Оставшись в короткой юбке и русских сапогах, она быстро отрывает полотнище покрывала, прикрывает им свою юбку, что делает ее похожей на шотландский костюм, а остальной кусок ткани перекидывает через плечо в виде пледа. С лихорадочной поспешностью она обрезает поля своей фетровой шляпы и делает ее похожей на шотландскую шапочку.
Это переодевание продолжается не более четырех минут. В соседнем отделении оживленно беседуют маршал и адъютант.
Чтобы дополнить свое превращение, княгиня вынимает карандаш, которым светские дамы подрисовывают себе брови и ресницы, и кладет легкую тень усиков на верхнюю губу. Готово! Поразительно по ловкости и хладнокровию.
Затем она прорезает ножом отверстие в задней части палатки, высовывает голову и смотрит.
С этой стороны нет никого. Только привязанные лошади кусаются и бьют копытом. Княгиня берет со стола сигару, закуривает ее, пролезает в отверстие и, подражая надменной осанке английских офицеров, подходит к лошадям.
Верный сторож Лебрэ медленно ходит взад и вперед перед палаткой маршала. Ему поручено сторожить даму в черном и некогда заниматься каким-то офицером в юбке, форма которого кажется ему смешной. Он отворачивается и продолжает свою прогулку. Княгиня отвязывает лошадь, вскакивает в седло и уезжает рысью, пока часовые отдают ей честь.
В этот момент маршал де Сент-Арно упал без чувств. Прибежавший штабной доктор оказал ему первую помощь. Найдя состояние больного серьезным, он распорядился послать за главным врачом.
Мишель Леви, личный друг маршала, совершенно расстроенный, заключил:
– Холера или отравление! Маршал не проживет и недели. Он погиб!
ГЛАВА VI
После битвы. – Среди неприятеля. – Раненый лейтенант. – Снова дама в черном. – Выстрелы. – Отчаянная погоня. – Мертвая лошадь. – Засада. – Французский главный штаб в опасности. – В сетях. – Бравада. – Под кинжалом.
Битва продолжалась недолго. В половине шестого все было кончено. Неприятель отступил. Все заняты ранеными, которые громко стенают и жалуются. Между ними много русских. Бедняги уверены, что для них наступил последний час. По опыту зная дикую жестокость турок, русские думают, что союзники обладают такими же кровавыми наклонностями.
Когда к ним подходят носильщики и лазаретные служители с окровавленными руками, несчастные смотрят на них с ужасом. Окровавленные и изувеченные, они покорно подставляют шею и просят покончить скорее. Но французы ласково наклоняются над ними, осторожно поднимают их, дают пить, говорят несколько участливых слов. Одному подают стакан воды, другому перевязывают искалеченную ногу, там – вытирают запекшуюся кровь или очищают наполненный землей и пеной рот.
Большая часть раненых начинают рыдать, как дети. Некоторые крестятся…
– Эх… дружище… тебя славно зацепили… что поделаешь! Война… сегодня – ты, завтра – я. Бодрись! Выпей глоток! Доктор живо поправит тебя!
Раненый не понимает слов, но угадывает смысл.
Печальная улыбка появляется на бледных губах, которые шепчут:
– Добрый француз!
Спаситель-француз ласково отвечает:
– Добрый Москов!
Эти четыре слова делаются основой всех разговоров между врагами. Такие сцены повторяются на каждом шагу. Медленно, шаг за шагом, тянутся печальные носилки к походному лазарету Поле битвы снова оживляется. Зуавы ищут Там брошенные мешки со своим скромным хозяйством. Там – пакет с табаком, трубка, несколько безделушек, письмо с родины… Солдаты веселы нервной лихорадочной веселостью людей, избежавших смерти. Курят, поют, шутят. Один из зуавов свистит и кричит: – Сюда! Азор! Иди сюда, лентяй!
Азор – это название мешка. Но Азор не идет.
Его находят среди других мешков, потерявших своих хозяев.
– Азор – сирота! Сиротка! – говорит один солдат, и в голосе его слышатся слезы.
Вдруг раздается долгий печальный вой.
– Постойте! Это настоящий Азор воет… надо посмотреть!
Сорви-голова и его неразлучные товарищи вышли из боя без малейшей царапины. Они стоят теперь около батареи. Тут какая-то каша из людей, лошадей, сломанных орудий. Трупы русских кавалеристов, пехотинцев, артиллеристов лежат кучами, свидетельствуя об ожесточенности битвы. Заслышав вой, Сорви-голова подходит ближе и находит собаку-грифона, старающуюся лапами и зубами разгрести груды трупов.
Собаке не удается это, она визжит, потом поднимает морду вверх, издает протяжный вой, затем снова возобновляет попытки. При виде зуава собачка настораживается и показывает острые зубы.
– Ах ты, моя храбрая собачка! Мы будем друзьями! – ласково говорит ей Жан.
С помощью Бокампа он поднимает трупы трех гусар и находит французского офицера. Очень юный, со шрамом на лбу, несчастный все еще сжимает рукоятку изломанной сабли. На нем артиллерийская форма. Собака бросается к нему, тихо визжа, лижет его залитое кровью лицо.
– Гром я молния! – вскрикивает Сорви-голова. – Это наш храбрый лейтенант! Тело еще теплое, но дыхания не слышно!
– Быть может, он жив? – говорит Бокамп.
Сорви-голова расстегивает мундир офицера, прикладывает ухо к груди и слышит слабое биение сердца.
– Надежда есть… скорее! Понесем его!
Но как быть? Лазарет – далеко, темнеет… Зуавы делают носилки из ружей, кладут на них русские шинели и помещают туда раненого. Словно понимая, что солдаты хотят спасти ее господина, собака перестает лаять и ворчать. Она виляет хвостом, бегает взад и вперед и начинает прыгать, когда шествие пускается в путь.
Два зуава несут ружья, два следуют позади, Сорви-голова поддерживает раненого. Кругом тихо и пустынно. На каждом шагу зуавы натыкаются на трупы.
Сильный толчок вырывает стон у раненого лейтенанта.
– И худое бывает к хорошему, – замечает Сорви-голова. – По крайней мере, мы знаем, что он жив!
– Хорошо бы дать ему выпить! – говорит Робер.
– Это мысль! – одобряет Бокамп. – Человек, который может пить, – наполовину спасен!
Носилки останавливаются. Сорви-голова вливает в рот раненого каплю водки, каким-то чудом найденной на дне котелка.
– Выпил! – произносит Бокамп. с интересом следивший за операцией.
– Это – молодец, держу пари, что он скоро поправится! Лейтенант шевелится, открывает глаза и видит лицо Жана, озаренное доброй улыбкой. Он вздыхает, узнает его и тихо говорит:
– Вы снова… спасли меня! Спасибо!
При звуках дорогого голоса собачка взвизгивает и скачет как бешеная.
– Только по милости собачки мы нашли вас, господин лейтенант! – говорит Сорви-голова.
– Митральеза! Верная моя собака! – шепчет раненый.
– Славное имя для собаки артиллериста!
Пока доброе животное старается всячески выразить свою радость, лейтенант спрашивает слабым голосом:
– Мы победили?
– Да, господин лейтенант, по всей линии!
– Я счастлив и могу умереть!
С ним опять делается обморок. В этот момент зуавы замечают в темноте сумерек скачущего всадника.
– Смирно! – говорит Сорви-голова товарищам… – Мне пришло в голову… увидите!
Он протягивает руки к лошади, останавливает ее, потом, отдавая честь, вежливо говорит офицеру английской армии, смотрящему на него сквозь дымок сигары.
– Простите, господин офицер! У меня к вам просьба… У нас тут умирает лейтенант… не можете ли вы послать ему на помощь… или не одолжите ли лошади, чтобы доставить его в лазарет? – Англичанин, флегматичный и холодный, спокойно курит и не отвечает.
Сорви-голова, от которого не ускользает ничто, замечает французскую упряжь лошади, всадника без шпор, в смешном костюме… Это очень странно.
– Что это? – думает он. – Шутка, измена?
Жан подходит ближе и, разглядывая всадника, видит тяжелые черные косы, едва прикрытые, подрисованные усики, портящие это лицо античной статуи с безукоризненно правильными чертами. Яростный взгляд больших черных глаз сразу объясняет ему все… Он схватывает лошадь за поводья и кричит:
– Черт меня побери! Это дама в черном! Во второй раз – вы – моя пленница!
Незнакомка наклоняется, сжимает колени и хлещет лошадь. Измученная с утра, возбужденная битвой, лошадь встает на дыбы, толкает Жана и летит стремглав.
Несмотря на атлетическую силу, Сорви-голова отлетает в сторону и слышит злобный хохот незнакомки.
– Проклятый! – кричит она. – Я убью тебя при третьей встрече!
Сорви-голова спокойно поднимается в то время, как его товарищи отчаянно ругаются, берет карабин, прицеливается в лошадь и стреляет. Лошадь подпрыгивает и стонет от боли.
– Готово! Через четверть часа конь падет! – кричит Бокамп.
– Надо бы погнаться за ней!
– Что ж! Ты, Жан – лучший стрелок в полку и лучше всех бегаешь! На твоем месте… я побежал бы за ней!
– Да, это хорошая мысль. Эта негодяйка еще наделает нам зла! Как же лейтенант?
– Не беспокойся! Мы доставим его в лазарет!
Этот разговор занял не более четырех минут. Сорви-голова решился. Он бросается бежать за незнакомкой.
На первый взгляд, эта погоня кажется безумием, но для Жана возможно невозможное.
Какая смелость! Какая твердость и выдержка! При этом умение бегать и легкие из бронзы! Сорви-голова прыгает через трупы, бежит и видит впереди себя коня, видимо замедляющего шаг. Благородное животное ранено, но будет бежать до последнего вздоха.