* * *
В отличие от других пещер и других команд, у нас не принято уделять особое внимание вопросам связи. Если организуется несколько лагерей, телефонная связь используется в одном единственном случае - если один из лагерей стоит за сифоном, а другой обеспечивает его поддержку снаружи - просто чтобы синхронизировать прохождение сифона при посещениях. Для того чтобы идущий в одиночку человек получал страховку при прохождении сифона. И то не всегда. Независимость групп на разных лагерях не противоречит хорошей спланированности экспедиции. Все и так знают, что на глубинный лагерь всегда полезно прихватить пару модулей, а обратно - пару сепулек помойки. Вместе с тем независимость иногда приводит к моментам, наполняющим жизнь смыслом и удовольствием. Как-то раз мы завершили работу на нижнем лагере и высепулились в верхний, где стояла группа Михаила Переладова. С тем, чтобы на следующий день начать уезжать домой. Высепуливание было легче ожидаемого, запас сил остался хороший, и мы сразу пошли на выход по верхней части, забазировав в лагере барахло и Таню (одну из уже фигурировавших в эпизоде с Колей). Она решила сразу привести себя в поверхностный вид, благо от этого лагеря до входа идется пешком, помылась, переоделась, и, никого не дождавшись, залегла спать. Возвращаются с выхода Миша с командой, обнаруживают на жрательном холме наши сепульки (но не Таню), ужинают, оставляют единственную горящую свечку, принимают наркомовскую, и, расслабившись, начинают травить анекдоты. И тут, в неверном свете единственной свечи, лежащая между ними куча мешков начинает шевелиться, и - появляется Таня. Чистая. В снежно-белом пеньюаре! И все это в пещере, где стирать одежду не принято, так как грязь толщиной в один сантиметр отваливается сама. Ребята минуты три щипали себя за самые разнообразные места, пока она вежливо не осведомилась, вечер у них, или утро.
* * *
Одной из самых тяжелых проблем в подземном лагере является, как это ни странно, вода. Кап-Кутан, в отличие от нормальных пещер, предельно сух, и все озерки можно пересчитать по пальцам. То есть, воды, конечно, сколько угодно - во влажном воздухе, во влажной глине, словом - везде. Но - никак не в свободном состоянии. Кроме того, в половине из даже имеющихся озер вода не питьевая из-за высокого содержания сульфата магния, который имеет неприятный вкус, да и несет с него основательно. Из многих соображений лагеря никогда не ставятся в непосредственной близости от воды. Во-первых, следует полностью исключить возможность загрязнения питьевого озерка бытовыми отходами. Во-вторых, озера имеют гнусное свойство бывать только в красивых залах с богатыми натечными образованиями, в которых ставить лагерь просто преступно. В-третьих, одним из главных критериев при выборе точки постановки лагеря является ветер. Мы категорически не любим причинять пещере неоправданного ущерба, а лагерь сам по себе не есть безопасная штука. Количество тепла, выделяемого кухней, достаточно велико, чтобы при концентрированном попадании в красивый зал уничтожить наиболее деликатные натеки. Поэтому для постановки лагеря выбираются только залы, имеющие достаточно мощные ветра и большие объемы по соседству. А в таких местах озер не может быть теоретически - их бы просто высушило.
Количество воды в питьевом озере на некоторых лагерях достаточно для объявления на воду коммунизма, а в некоторых настолько мало, что приходится вводить режим жесткой экономии. Так, для лагеря в зале Варан питьевого озера хватает на 10 дней на 4 человек, и не больше. В резерве есть лужицы еще на пяток человеко-дней. И все. Выпитое озеро наполнится обратно только через полгода.
Забавно, но лагерь в Б-подвале, чуть ли не в самой дальней и, безусловно, самой некомфортной части пещеры, где воды нет вообще, является единственным, не имеющим с водой проблем. Когда в Б-подвале только начинались раскопки, и лагерь был поставлен впервые, воду доставляла специальная группа обеспечения. Через 600-метровый, весьма гнусного характера шкурник. Одна ходка туда-обратно с единственной канистрой - более или менее предел человеческих ресурсов на день. Естественно, такое времяпрепровождение группы обеспечения совсем не вязалось с идеей, что в пещеру мы ездим отдыхать. Решено было построить водопровод. На водокап над озером, откуда бралась вода, пристроили ведро-воронку, протянули 600 метров полихлорвинилового шланга (40 метров перепада по высоте вполне обеспечивало напор), прососали и запустили. Объема воронки и шланга как раз хватило для буферизации подачи воды, гидростатическое давление было достаточным, и на потолке в лагере появился нормальный кран, так что хоть под душем купайся. Смешно, но уже в следующей экспедиции водопровод пришлось ремонтировать. За полгода в шланге развелись колонии каких-то бактерий, начисто забивших просвет в десятках мест. Прокачать не удалось. Пришлось выносить шланг на улицу, свешивать со стенки каньона и под большим давлением продувать сжатым воздухом из акваланга. Потом шланг был проложен опять и действует по сей день, хотя по завершении каждой экспедиции водопровод теперь консервируется - из него сливается обычная вода и заливается кипяченая с добавлением марганцовки. На чем Степа Оревков, как автор конструкции, и получил пожизненное звание главного сантехника пещеры.
* * *
Так же как и на поверхности, и даже в большей степени, лагерь терроризируется собирающимися со всей окрестности грызунами. Мыши, полевки, хомяки и еще черт знает кто. Природа устроена гораздо умнее, чем о ней пишут. Всем известно, что в полупустынях мелким грызунам живется вполне комфортно. Считается, что пить им не обязательно, хватает сочных растений. Вот только где их взять, если на полгода вся растительность выгорает? Не знаю, как в других пустынях и полупустынях, а на Кугитанге все они просто идут на водопой в пещеры. На такие глубины, что представить себе, как они возвращаются, весьма затруднительно. Нигде в литературе не отмечено, что вся эта мелочь может спускаться по щелям вертикально вниз на 200–300 метров только для того, чтобы попить, но это именно так. В любом новооткрытом районе пещеры около любой лужицы из всех щелей выходят мышиные тропки. И везде лежит мышиный помет. Замечать это стали недавно, только когда специально стали присматриваться. До того просто затаптывали.
Понятно, что в воздухе пещер, обычно абсолютно лишенном запахов, кухня подземного лагеря перехватывает идущих на водопой мышей в огромном радиусе. На второй-третий день все они в лагере. Причем в пещере эта живность почему-то ничего и никого не боится. Даже известный своей пугливостью дикобраз, возвращаясь с водопоя, может прошествовать мимо сидящих при свете и при кипящем чайнике спелеологов на расстоянии всего метра. И не обратить на них никакого внимания. Впрочем, дикобразы - публика цивилизованная, чужим продовольствием они не интересуются. Чего совсем нельзя сказать о более мелких грызунах.
Когда мы впервые обнаружили (на лагере Баобаб), что кто-то жрет наши запасы, и мысли не могло возникнуть о возможных гостях с поверхности - слишком далеко и глубоко. Мы как раз страшно гордились открытием первой в фауне СССР слепой рыбы и естественно сразу стали вспоминать всяких лысых и безглазых крыс американских пещер. Устроили на всю ночь дежурство по кухне. Рано утром дежурил я. От пакета с гречкой послышалась грызня. Около него сидело нечто бесхвостое с крысу ростом. Оно сосредоточенно жевало, не обращая ни малейшего внимания на фонарь, которым я его со всех сторон освещал. Руками брать было страшновато, а пока я нашел сепульку с вертикальным снаряжением и достал брезентовую страховочную рукавицу, зверь ушел. Стало совсем интересно. Вопреки всем и всяческим правилам разбудил Олега Бартенева и охоту продолжили уже вдвоем. Должно быть, это выглядело забавно - сидят молча при минимальном свете два эдаких усатых троглокота и поджидают трогломышь (все, что под землей летает есть трогломоль; все, что кусается, есть трогловошь; все, что грызет, есть трогломышь; все, что на трогломышей охотится, есть троглокот). Один со страховочной рукавицей наизготовку, другой - с кружкой наперевес. Мышь не появилась. Зато еще через несколько часов приполз с визитом с верхнего лагеря Миша Переладов. Будучи биологом, страшно всем этим заинтересовался и только подлил масла в огонь. Согласно его вердикту, вынесенному после часового изучения следов в пыли, тварь была либо шестилапая, либо поперек себя шире, и вполне возможно - действительно слепая.
В следующую экспедицию Переладов приехал с целой батареей мышеловок. Это была даже не просто поэма, а - эпическая. Он решил их расставить во всех местах, где заметили помет грызунов, связал веревочкой в одну связку и пополз ставить. Метров через сто веревочка перетерлась сразу в нескольких местах. Дальше каждая мышеловка ехала отдельной сепулькой. Миша, ползущий по шкурнику и перекладывающий перед собой два десятка мышеловок - зрелище поистине незабываемое. Кстати, никто в них так и не попался.