* * *
Разобравшись с психологией и типами спелеологов, а заодно и с направлениями, возможностями и стилями в спелеологии, попробуем все-таки кратко ответить на тот извечный вопрос, что же такое спелеология в целом.
Отдых и развлечение? Да.
Наука? И да, и нет.
Спорт? Более нет, чем да.
Искусство? Вероятно.
Техника? Безусловно.
Склад характера? И это тоже.
Романтика первопрохождения? Вне всяких сомнений.
Образ жизни? Тоже да.
И действительно, не зря спелеологи-исследователи каменного века становились либо жрецами, либо художниками. Ничего другого от подобного сплава ожидать нельзя.
ЭПОХА ВАНДАЛИЗМА
… ибо не ведают, что творят
Новый завет
Есть спелеология любительская, связанная с исследованием пещер, а есть профессиональная, тем или иным боком связанная с их освоением. Пещеры представляют интерес для многих ведомств и коммерческих организаций - здесь и туристические возможности, и питьевое водоснабжение, и гражданская оборона. Гораздо реже, но встречается и чисто научный интерес организаций, имеющих финансирование. Многие спелеологи-любители лелеют тайную мечту превратиться со временем в профессионалов, пребывая в блаженной уверенности, что при этом будут заниматься чистыми исследованиями, в то же время приносящими некоторый доход. В этом нет ничего удивительного: все спелеологи - романтики по определению. И, как все романтики, глубоко заблуждаются в понимании некоторых особенностей реального мира. Пещеры - это многогранный мир, очень разнообразный, очень тонко сбалансированный, и потому очень уязвимый. Нарушишь что-то одно - и конец пещере. Нет и не может быть ни одного коммерческого проекта, учитывающего все особенности мира пещеры, поэтому все они в той или иной мере разрушительны.
Если не считать школьных и студенческих упражнений в катакомбах Подмосковья и нескольких вылазок в настоящие пещеры, что было чистой романтикой и не имело никакого отношения к исследованиям, моя спелеологическая карьера продвигалась обратным путем - из профессионалов в любители. При этом профессиональная спелеология в моем случае предстала, пожалуй, в наиболее мерзкой своей ипостаси. История разрушения величайших памятников природы - пещер Кугитанга происходила у меня на глазах, и даже с некоторым моим участием. К счастью, тогда были известны только небольшие части пещер и пострадали только они. История их спасения и сохранения, ставшая одним из главных достижений отечественной любительской спелеологии двадцатого века, также прошла у меня на глазах и с моим участием и была неразрывно связана с моим переходом из профессионалов в любители.
Когда я, как часто бывает у всех романтиков, пришел к идее поднабраться самостоятельности, поработав годик-другой в достаточно оторванной от мира экспедиции, мне предложили производственную экспедицию "Памиркварцсамоцветы", специализирующуюся по поискам, разведке и добыче пьезокварца и камнесамоцветного сырья на Памире и в некоторых прилегающих районах Средней Азии. Великолепные дикие горы, маленькие мобильные отряды, маленькие участки, полевой сезон 8-10 месяцев в году - словом, то, что нужно. Через месяц после устройства туда определилось, что мне преимущественно придется работать на Карлюкском месторождении мраморного оникса. Мраморный оникс - это полосчатый кальцит, довольно дешевый поделочный и облицовочный камень. Дешевый он из-за своей мягкости - царапается чуть ли не чем угодно, а так весьма и весьма красивый. В пещерах им сложена большая часть натечных кор, сталактитов и сталагмитов. Вместе с тем основная часть промышленных месторождений мраморного оникса с пещерами никак не связана - он часто выполняет трещины и полости в известняках, и даже в вулканических породах.
Про Карлюкское месторождение я тоже к тому времени читал и слышал, и потому согласился на этот вариант с тем большей радостью. Одна из лучших вышедших в нашей стране книг про пещеры - "С фотоаппаратом под землей" Танасийчука, которой, несмотря на ее наивность, зачитывались все, была чуть ли не наполовину посвящена фантастической по своей красоте и необычности Карлюкской пещере, и там отмечалось, что ее входная воронка вскрывала жилы мраморного оникса, послужившие сырьем для отделки некоторых помещений в древних мавзолеях Узбекистана. С точки зрения геологии все, что там было написано как о пещере, так и о месторождении, было полной ахинеей - автор не был геологом даже в первом приближении, но это только подогревало мой интерес - все-таки, на какие-то данные он должен был опираться. Не только мой - в Москве многие как новички в спелеологии, так и опытные спелеологи, слышали про Карлюк и мечтали там побывать, но я не знал никого, кому бы это удалось. И вот я оказался именно там, причем имея достаточно времени, чтобы увидеть все и понять многое.
Конечно, пещеры оказались хоть и в высшей степени необычными, но они были все-таки нормальными карстовыми пещерами, а не "зияющими щелями в некарстующихся гранитах", как об этом писал Танасийчук. И мраморный оникс, про который писал Танасийчук, был не во входной воронке, а в глубине пещеры, и это были никакие не выходы жил, а обычные натечные коры. И даже название "Карлюкская пещера", как оказалось, было неверным - пещер в районе Карлюка просто много, и та, о которой писал Танасийчук, называлась Хашм-Ойик (или Хаши-Муюк - однозначной транслитерации с тюркских языков на русский нет, и одни и те же географические названия в различных русских источниках пишутся по-разному).
Весь мраморный оникс в окрестностях имел исключительно пещерное происхождение. То есть то, чем мы собирались там заниматься (точнее, я, потому что участок уже существовал и действовал и без меня), было тем самым грабежом пещер, который порицается во всех спелеологических кругах, и даже в абсолютном большинстве профессиональных.
Раза два мне уже приходилось этим заниматься, но в несколько иной обстановке. В Хайдаркане, тоже в Средней Азии, есть огромный ртутный рудник, карьеры и шахты которого регулярно вскрывают небольшие карстовые пещеры с очень красивыми и необычными натеками. Пещеры эти все равно гибнут, поэтому во многих университетах распространено поветрие вывозить туда на практику студентов, а большинство музеев пополняют свои коллекции пещерных образований именно оттуда. И это вполне разумно - минералогия пещер чрезвычайно интересна, и если есть возможность форсированно ее изучать в автоматически обреченных пещерах, этой возможностью обязательно нужно пользоваться.
Здесь была несколько иная ситуация. Пещеры отнюдь не были обречены на уничтожение, были огромны и очень красивы. И было очень много возможностей их не трогать. Например, самое продуктивное на участке проявление оникса - Удача - не имело отношения к "наблюдаемым" пещерам. Породившая его пещера была до потолка забита щебнисто-пылевыми отложениями, и пласт покровного натека на полу брался обычным горнопроходческим методом (штольней), без разрушения каких бы то ни было уникальных образований. Собственно, Удача - не пещера, а бывшая пещера, и под понятие пещерного грабежа и вандализма не попадала никак. И таких было более чем достаточно.