- Я просто думаю, что адмиралу не хватило времени, чтобы прийти к тому же выводу. Я поднимался на вершину самой высокой горы, говорил с местными, живущими по ту сторону гор. Там, на юге - море... И на востоке, и на западе... Это остров.
Возможно, дон Диего де Арана и не вполне соответствовал громкому титулу губернатора Эспаньолы, но дураком он определенно не был. Поэтому, при всем нежелании вызвать на свою голову гнев человека, поклявшегося всеми святыми, что они наконец-то достигли вожделенного материка, он вскоре пришел к выводу, что доводы неграмотного пастуха, почти идиота, гораздо ближе к истине, чем заверения его превосходительства вице-короля Индий.
- Что мы скажем дону Христофору, когда он вернется? - спросил дон Диего, оставшись наедине с верным Педро Гутьересом. - Если это действительно острова, то мы можем находиться за тысячи лиг от Сипанго.
- Какая разница, острова это или Сипанго? - прозвучал безнадежный ответ. - Единственное, что мне нужно - это корабль, который вернет меня на родину, или священник, который даст мне возможность достойно умереть. Все кончено! Все кончено, для всех нас.
- Почему ты так думаешь?
- К Каноабо прибыли новые воины, а Гуакарани ушел в горы со всей семьей. Как по мне, это означает, что он умывает руки и не хочет давать объяснения адмиралу, если тот вдруг вернется.
Дон Диего де Арана, похоже, согласился с доводами королевского вестового, что все намного сложнее, чем он представлял. Он провел долгую бессонную ночь в размышлениях о шаткости своего положения и о том, что сил противостоять туземцам, если они решатся напасть, у него явно недостаточно. С трудом дождавшись рассвета, губернатор разбудил мастера Бенито из Толедо и попросил его встретиться с Кошаком, чтобы обсудить положение на нейтральной территории.
Поначалу рулевой наотрез отказался от встречи, опасаясь, что его хотят заманить в ловушку, но потом все же внял доводам оружейника, который втолковал ему, насколько серьезна грозящая всем опасность. Кошак согласился поговорить с доном Диего на пляже, на полпути между фортом и пещерами.
Горстка оборванцев, собравшихся группками, чтобы издалека посмотреть на бессмысленные переговоры лидеров, представляла собой жалкое зрелище. А за ними, в свою очередь, наблюдали воины с перьями в волосах, готовые в любую минуту выдвинуться со своими огромными луками, длинными копьями и тяжелыми каменными топорами.
- Сейчас их четверо или пятеро против одного, - мотнув головой в сторону туземцев, сказал губернатор. - Но если мы по-прежнему будем ссориться, то станет десять против одного, и у нас не будет никакой надежды.
- Всё просто, - спокойно ответил рулевой. - Нам нечего терять, кроме собственной жизни, а сейчас наша жизнь немногого стоит. Это вы стоите на своем, вы и должны уступить.
- В чем уступить?
- Уступить власть, - твердо заявил Кошак. - Никакого больше губернатора и "вашего превосходительства". Пусть люди решают, кто должен командовать.
- Это невозможно. Властью меня наделил вице-король, а его - короли, королей же - сам Господь. Кто ты такой, неграмотный рулевой, чтобы это оспаривать и претендовать на мое место?
Кошак поморщился, изобразив ироничную улыбку, его лицо приобрело то странное выражение, из-за которого он и получил свое прозвище.
- Только я могу помешать им сожрать нас живьем, причем они-то уж не будут спрашивать разрешения ни у вице-короля, ни у королей, ни у самого Господа Бога, - сказал он. - А если я вернусь ни с чем, вас съедят.
- И тебя не беспокоит, что ты подвергаешь опасности своих людей?
- Они согласны, - выражение лица рулевого изменилось, а глаза сверкнули. - У меня никогда не было кузины, которая спала бы с адмиралами, никто ничему меня не учил, разве что как помирать с голоду, но судьба предоставила мне возможность совершить нечто значительное, и я не собираюсь упускать такой шанс. И дикари, и поля вокруг только и ждут того, кто завладеет ими и заставит работать, чтобы обогатиться, - он ткнул себя пальцем в грудь. - И это сделаю я!
- По какому праву?
- По единственному праву, существующего с начала времен: по праву сильного.
- Сильного? - оторопел губернатор. - В нашем положении можно едва надеяться на выживание, о какой еще силе ты толкуешь? Боже ты мой! Да ты свихнулся! Совершенно помешался.
- Может, и так, - согласился Кошак. - Но беда в том, что я помешанный, готовый умереть, а вы в своем уме и испуганы до смерти, - засмеялся он. - Кто из нас может потерять больше?
Дон Диего де Арано тяжело поднялся и, покачав головой, пристально взглянул на собеседника.
- Когда мы будем лежать, вперив взгляд в небеса и с торчащим из сердца копьем, то все потеряем одно и то же, Кошак: жизнь. Это единственное, что на самом деле нам принадлежит.
13
Однажды душным и жарким августовским днем старик Стружка ворвался в хижину мастера Бенито из Толедо, которого застал храпящим прямо на столе. Стружка принялся отчаянно трясти оружейника, пока тот не открыл усталые глаза.
- Просыпайся, Бени! - велел Стружка. - Найди Гуанче и ждите меня на кладбище через полчаса.
- Зачем? - прорычал оружейник хриплым со сна голосом. - Какого черта?
- Сейчас не время для вопросов, поторопись! Это очень важно, - он уже направился к выходу, но на пороге обернулся и добавил: - И постарайтесь, чтобы вас никто не видел.
С этими словами старик исчез, как будто растворился в воздухе, а толедцу стоило немалых усилий снова не улечься на столе и не заснуть сладким сном. В конце концов он все же заставил себя подняться и направился в хижину Синалинги, где нашел Сьенфуэгоса и попросил сопровождать его на встречу с плотником.
- Зачем? - задал пастух все тот же вопрос.
- Понятия не имею, но если Стружка говорит, что это важно - значит, так оно и есть.
Несколько минут спустя они встретились со старым плотником на скрытом от людских глаз кладбище, где покоились Сальватьерра, Симон Агирре и Гавилан, а потом незаметно двинулись на северо-восток.
В какой-то момент им пришлось спрятаться в зарослях, чтобы пропустить дюжину вооруженных туземцев, направляющихся в селение Гуакарани. Затем они свернули на тропинку, петляющую между скал, которая привела их в маленькую закрытую бухточку, почти лагуну, с очень чистой водой.
Старик резко свистнул.
Вскоре ветви ближайших кустов всколыхнулись, открыв вход в пещеру, находящуюся почти у самой кромки моря, и оттуда высунулась лохматая голова Немого Кико, губы которого тут же растянулись в идиотской улыбке.
Они вошли, внутрь, и немой снова закрыл вход в пещеру ветками. Когда глаза привыкли к темноте после яркого дневного света, канарец не смог сдержать короткого возгласа:
- Черт! Это еще что?
Кандидо Рыжий, один из конопатчиков "Галантной Марии", помешивал что-то в котле над костром; от варева исходил кислый запах, от которого тут же защипало в носу. Кандидо поднял голову и насмешливо посмотрел на гостей:
- А ты что, сам не видишь? Корабль.
Это и в самом деле был корабль - около восьми метров длиной, он заполнил почти всю пещеру, и, хотя, безусловно, был весьма грубо сколочен из подручных средств, но все же выглядел крепким и надежным, с толстыми бортами из широких досок, пропитанных дегтем и рыбьим жиром.
- Вот это да! - воскликнул толедец, обходя вокруг корабля и придирчиво осматривая каждую деталь. Теперь понимаю, почему я никогда не видел вас в форте. И давно вы его строите?
- Почти два месяца, - ответил старик Стружка. - Вообще-то это детище Лукаса, он прятал его здесь. Собирался сбежать, прихватив с собой ту шлюшку, а когда его повесили, нам показалось неплохой идеей закончить работу. - Он немного помолчал и добавил: - Пять-шесть человек вполне смогут добраться до Испании на корабле вроде этого.
- Испания слишком далеко.
- Зато Каноабо слишком близко.
Оружейник пристально посмотрел на троих моряков, которые, казалось, ждали его одобрения, и спросил:
- Но почему именно мы?
- Ты - потому что мой друг и сможешь помочь с материалами, которых нам не хватает. А этот - потому что он силен, умеет работать и не станет бунтовать, - улыбнулся Стружка. - К тому же, если исключить людей Кошака, выбирать особо не из кого.
- Ну что ж, понимаю, - согласился мастер Бенито. - Вот только никто из нас не умеет управлять кораблем. Нам нужен капитан.
- У нас есть три возможных кандидата. Только мы не слишком им доверяем, а потому предпочитаем просто поставить перед фактом, когда им не останется другого выбора: либо выйти с нами в море, либо умереть.
- Так значит, ты тоже считаешь, что для нас все кончено?
- Только такой слепец, как Кошак, может этого не видеть. Это лишь вопрос времени.
- И сколько у нас времени?
Кандидо Рыжий на мгновение оторвался от работы и повернулся к задавшему вопрос Сьенфуэгосу.
- Тебе лучше знать, Гуанче. У тебя с ними полное взаимопонимание, а Синалинга от тебя без ума, - он помолчал. - Если хочешь, мы возьмем ее с собой, но нужно запастись едой в дорогу. Путь будет долгим.
- Она ждет ребенка, - признался Сьенфуэгос.
- Мы это заметили, но это будет не первый младенец, который родится в море, - пристально посмотрел ему в глаза корабел. - Ты в самом деле не знаешь, когда они собираются напасть?
- Я не знаю, собираются ли они вообще нападать. Наши бомбарды и аркебузы ввергают их в трепет, и мне порой кажется, что они хотят лишь напугать нас, чтобы заставить уйти. Они знают, что открытая борьба будет стоить им слишком многих жизней, да и вообще они мирные люди.
- И Каноабо тоже?