Гуччо
не мог пошевельнуться, чтобы тут женезастонатьотболи;бальзамыи
эликсирымилосердныхбратьевжглиегоогнем,икаждаяперевязка
превращаласьвпытку.Никто,казалось,неспособенбылопределить,
затронута ли кость, но сам Гуччо чувствовал, что боль гнездится нетолько
в порванных тканях, а много глубже, ибо всякий раз,когдаемуощупывали
бедро и поясницу, он едва не терял сознание. Лекари и костоправыуверяли,
что емунегрозитсмертельнаяопасность,чтовегогодыотвсего
излечиваются, что господь бог творит немало чудес; взять хотя бытогоже
конопатчика, которого к ним не так давнопринесли,-ведьунеговсе
потроха наружу вывалились, и что же! После положенного времени он вышел из
больницы еще более бодрым, чем раньше. Но от этого Гуччобылонелегче.
Уже три недели... и нет никаких оснований полагать, что не потребуется еще
трех недель или еще трех месяцев, и онвсеравноостанетсяхромымили
вовсе калекой.
Он уже видел себя обреченным до конца своих дней торчатьзаприлавком
какой-нибудь марсельской меняльнойконторыскрюченнымвтрипогибели,
потому что до Парижа ему не добраться. Если только он не умрет раньшееще
от чего-нибудь... Каждое утро на его глазахвыносилиизпалатыдва-три
трупа, чьи лица уже успели принять зловеще темный оттенок, ибо вМарселе,
как и во всех средиземноморских портах, постоянно гуляла чума. Ивсеэто
ради удовольствия пофанфаронить, спрыгнуть на набережную раньше спутников,
когда они так счастливо избежали кораблекрушения!..
Гуччо проклинал свою судьбу и собственную глупость. Чуть линекаждый
день он требовал к себе писца и диктовал емудлинныеписьмакМариде
Крессэ, которые затемпереправляличерезгонцовломбардскихбанковв
отделение Нофля, а там старший приказчик тайком вручал их молодой девушке.
Гуччо слал Мари страстные признаниявнапыщенномстиле,изобилующие
поэтическими образами, на что такие мастера итальянцы, когда речьзаходит
о любви. Он уверял, что желает выздороветь лишьрадинее,радисчастья
вновь с ней встретиться, лицезретьеемилыйобликкаждыйбожийдень,
лелеять ее. Он молил хранить емуверность,каконивтомдругдругу
поклялись, и сулил ей все блаженства мира. "Нетуменяинойдуши,как
ваша, в сердце моем никогда иной и не будет, и, ежели уйдет она от меня, с
нею вместе уйдет и жизнь моя".
Ибо этотсамонадеянныйломбардец,будучитеперьиз-засобственной
неловкости прикован к постели в больнице для бедных, начал сомневатьсяво
всем и боялся, что та, которую он любит, не захочетегождать.Вконце
концов Мари надоест возлюбленный, который вечно находится вразъездах,и
ей приглянетсякакой-нибудьюныйрыцарьизихпровинции,охотники
победитель на турнирах.
"Мне повезло, - думал он, - что я ееполюбилпервый.Нопрошлоуже
почти полтора года с тех пор,какмыобменялисьпервымпоцелуем.