Начиная с прп. Феодосия Печерского, нищелюбие является характерной чертой всех русских подвижников. Эту традицию можно видеть и в подвиге прп. Григория Пелынемского († 1451 г.), друга и ученика Дионисия Глушицкого. Она оказалась близкой по духу и Иерусалимскому Уставу, вошедшему в жизнь Русский Церкви с середины XIV века. Палестинцы находили время для служения миру, и Святая Русь, как уже говорилось, приняла это за образец.
К школе прп. Кирилла, базирующейся на Предании святых отцов, принадлежит также прп. Савватий Соловецкий († 1435 г.), выходец из Кириллова монастыря, положивший начало Соловецкой обители. Его учеником был архиеп. Геннадий Новгородский (1484–1504).
От прп. Кирилла получило вдохновение и все заволжское нестяжательное отшельничество: из его монастыря выходит Паисий Ярославов, старец и учитель великого подвижника того времени, созерцателя и исихаста преподобного Нила Сорского († 1508).
Преподобный Нил был "списателем" книг, "скорописцем", следовательно, принадлежал к культурному слою. Это явствует "из его слога, его исключительной тонкости чувств и его манеры выражаться с присущим ему лирическим даром".
Преподобный Нил был пострижен в Кирилловом монастыре, долго жил на Афоне, наблюдал скитскую жизнь, познакомился с учением прп. Григория Синаита и, вернувшись в свое отечество, в Белозерском краю на реке Соре основал первый на Руси скит. Скитское жительство – это форма подвижничества, средняя между общежитием и отшельничеством. Скит похож на отшельничество малым числом братий, живущих в двух-трех келиях, а на общежитие тем, что у братии пища, одежда, работы – общие.
Жизнь в скиту преподобного Нила была посвящена умному деланию. "Нил был строгий пустынножитель; но он понимал пустынное житие глубже, чем понимали его в древнерусских монастырях. Правила скитского жития, извлеченные из хорошо изученных им творений древних восточных подвижников и из наблюдений над современными греческими скитами, он изложил в своем Скитском уставе. По этому уставу подвижничество – не дисциплинарная выдержка инока предписаниями о внешнем поведении, не физическая борьба с плотью, не изнурение ее всякими лишениями, постом до голода, сверхсильным телесным трудом и бесчисленными молитвенными поклонами. "Кто молится только устами, а об уме небрежет, тот молится воздуху: Бог уму внимает". По учению преподобного Нила, "скитский подвиг – это умное, шш мысленное, делание, сосредоточенная внутренняя работа духа над самим собой, состоящая в том, чтобы "умом блюсти сердце" от помыслов и страстей, извне навеваемых или возникающих из неупорядоченной природы человеческой. Лучшее оружие в борьбе с ними – мысленная, духовная молитва и безмолвие, постоянное наблюдение за своим умом".
По уставу прп. Нила, истинное соблюдение заповедей состоит "не в том только, чтобы делом не нарушать их, но в том, чтобы и в уме не помышлять о возможности их нарушения. Так достигается высшее духовное состояние, та, по выражению устава, "неизреченная радость", когда умолкает язык, даже молитва отлетает от уст, и ум, кормчий чувств, теряет власть над собой, направляемый "силою иною", как пленник; тогда "не молитвой молится ум, но превыше молитвы бывает"; это состояние – предчувствие вечного блаженства, и, когда ум сподобится почувствовать это, он забывает и себя, и всех, здесь, на земле, сущих". Таково содержание скитского "умного делания" по уставу преподобного Нила Сорского.
Преподобный Нил известен в истории как нестяжатель. Его необходимо отметить и как учителя и старца, придающего особое значение старческому окормлению, совету "разумных и духовных мужей". В предисловии к своему уставу прп. Нил приводит слова прп. Симеона Нового Богослова: "Многие приобрели сие светозарное делание (духовную молитву), посредством наставления, и редкие получили его прямо от Бога усилием подвига и теплотою веры, и что не малый подвиг обрести себе наставление, не обольщающее нас, т. е. человека, стяжавшего опытное ведение и духовный путь Божественного Писания. Если же не обрящется, то должен стараться почерпать оное прямо из сего Писания по слову евангельскому: "испытуйте писания и в них обрящете живот вечный"".
Преподобный Нил был систематиком, он систематизировал и четко изложил учение о внутреннем делании. Преподобный Нил Сорский, прп. Паисий Величковский, святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, а также и Оптинские старцы являются звеньями одной и той же цепи писателей-подвижников, изложивших учение о внутреннем делании в применении к понятиям своих современников.
Перед смертью Нил завещал ученикам похоронить его "со всяким бесчестием", прибавив, что он изо всех сил старался не удостоиться никакой чести и славы ни при жизни, ни по смерти. В.О. Ключевский так подытоживает свой рассказ о прп. Ниле Сорском: "В тогдашнем русском обществе, особенно в монашестве, направление прп. Нила не могло стать сильным и широким движением… Нил Сорский и в Белозерской пустыне остался афонским созерцательным скитником, подвизавшимся на "умной, мысленной", но чуждой почве".
Отражение влияние заветов прп. Кирилла Белозерского о созерцательном подвиге видят также в житиях комельских подвижников.
Преподобный Корнилий Комельский († 1537), пройдя тяжелые аскетические подвиги в Белозерской обители (носил вериги), некоторое время странствует, потом 19 лет живет в лесу отшельником и только в 60-летнем возрасте основывает обитель. Его жизненный путь похож на путь многих других преподобных. Избранный Богом инок, пройдя в монастыре внешнюю аскезу, по благословению игумена или старца уходит в лесные дебри на подвиг безмолвия, на путь опасностей и скорбей, связанных с одинокой жизнью в пустыне, что возможно только при полноте веры и всецелом предании себя Промыслу Божию. Пройдя в уединении школу внутреннего совершенства, он вновь входит в общение с людьми, часто основывает монастыри, но при первой возможности снова стремится продолжать свое безмолвие.
Житие прп. Корнилия, писанное в 1589 году иноком Нафанаилом, лично знавшим святого, является одним из лучших памятников агиографии.
Преподобный Корнилий, устроив свою первую обитель, уходит на Сурское озеро с учеником своим Геннадием. Но уединенная жизнь преподобного продолжалась сравнительно недолго: великий князь Василий Иоаннович по просьбе братии принуждает его вернуться в обитель и награждает земельными угодьями. Но Корнилий, последуя заветам прп. Кирилла Белозерского, "не восхоте просити ничтоже, но токмо моли его дати близ монастыря земли мало с лесом, да от поту лица своего ямы, глаголю, хлеб свой".
Известно, что прп. Корнилий нес подвиг старчества. Агиограф приводит поучение святого о хранении чистоты, об "умной молитве", самонаблюдении и борьбе со страстями.
Житие повествует и о его милосердии к нищим. Корнилий раздавал милостыню по праздникам, не глядя на лица, "не зряшу на лица, но токмо руку простершему даяше". Некоторые возвращались за милостынею по пяти раз. Иноки сказали об этом преподобному: "неединою, но и вторицею взимаху, ин же и до пяти крат взят". Он же глаголаше: "Не дейти их: того бо ради пришли". Вечером преподобный Корнилий узрел в видении Антония Великого, который "нача класти в приполы (подол его одежды) просфиры и колачи, дондеже начата пресыпатися от преисполнения. Он же
(Корнилий), поведа нам со слезами и заповеда нам не токмо при своем животе творити милостыню неоскудно нищим, но и по своем преставлении".