Так как возница и лошади сделали все, что было в их силах, - один с помощью кнута, другие с помощью ног, - незнакомец прежде всего расплатился, присовокупив монету в двадцать четыре су в качестве дополнительного вознаграждения к шести ливрам выданной основной платы.
Затем, видя, что метр Гамен неподвижно сидит за столом, прислонившись головой к стене, он поспешил спросить у хозяина пару бутылок вина и графин с водой, а сам распахнул окно и ставни, чтобы освежить смрадный воздух в кабачке.
Эта мера при других обстоятельствах могла бы вызвать подозрение. В самом деле, любой мало-мальски наблюдательный человек мог бы сказать, что только люди определенного круга испытывают потребность вдыхать такой воздух, каким его создала природа, то есть состоящим из семидесяти частей кислорода, двадцати одной части азота и двух частей воды, тогда как простой народ, живущий в вонючих лачугах, без всякого труда дышит воздухом, перенасыщенным углеродом и азотом.
По счастливой случайности поблизости не было никого, кто мог бы сделать подобное замечание. Желая услужить, хозяин торопливо принес вино, а уж потом, не спеша, принес воду, после чего удалился, оставив незнакомца наедине с метром Гаменом.
Незнакомец, как мы видели, прежде всего стал проветривать комнату и, не успев еще запереть окно, поднес флакон к раздувавшимся ноздрям слесаря, шумно сопевшего в отвратительном пьяном сне. Пьяницы навсегда бы излечились от любви к вину, если бы Всевышний ниспослал чудо, дав им возможность хоть раз увидеть себя спящими.
Едва почуяв резкий запах содержавшейся во флаконе жидкости, метр Гамен широко раскрыл глаза и яростно чихнул, потом пробормотал несколько невразумительных слов, понять которые смог бы лишь опытный философ, каким был его собеседник. Внимательно вслушиваясь, тот сумел разобрать лишь следующее:
- Подлец… отравил меня… отравил!..
Оружейник, казалось, был очень доволен тем, что метр Гамен по-прежнему находился во власти той же идеи; он снова поднес к его лицу флакон. Это придало силы достойному сыну Ноя: он прибавил к прежним своим словам еще одно, выдвинув обвинение тем более ужасное, что оно свидетельствовало и о чрезмерном доверии к злодею, и о его неблагодарном сердце.
- Отравить друга… друга!..
- Это в самом деле отвратительно, - поддакнул оружейник.
- Отвратительно!.. - пробормотал Гамен.
- Подло! - продолжал первый.
- Подло! - повторил другой.
- К счастью, - заметил оружейник, - я оказался рядом и дал вам противоядие.
- Да, к счастью, - пробормотал Гамен.
- Но одной дозы при таком сильном отравлении не хватит, - продолжал незнакомец, - вот, выпейте-ка еще.
Он добавил из флакона в стакан с водой пять или шесть капель жидкости, представляющей собой не что иное, как нашатырный спирт, и поднес его к губам Гамена.
- А! - пробормотал тот. - Это нужно выпить… лучше уж пить, чем нюхать!
И он с жадностью опрокинул стакан.
Однако едва он проглотил дьявольскую смесь, как глаза у него полезли на лоб. Он стал чихать и, улучив минуту, закричал:
- Ах ты разбойник! Ты что мне дал?! Тьфу! Тьфу!
- Дорогой мой! - отвечал незнакомец. - Я дал вам напиток, который спасает вас от смерти.
- A-а, ну раз это пойло спасает меня от смерти, стало быть, вы правы. Но вы зря называете это напитком.
Он опять чихнул, скривив рот и вытаращив глаза, словно маска в античной трагедии.
Незнакомец воспользовался этой минутной пантомимой, чтобы закрыть не окно, а только ставни.
Гамен не без пользы для себя во второй или в третий раз раскрыл глаза. При этом судорожном движении век, как бы ни было оно мимолетно, мастер успел оглядеться и с чувством глубокого почтения, которое испытывают все пьяницы к стенам кабака, узнал, где находится.
Место в самом деле было ему хорошо известно; ремесленнику частенько приходилось бывать в городе, и почти всегда он заходил в кабачок у Севрского моста. В определенном смысле эти остановки можно было счесть даже необходимыми, потому что вышеозначенный кабачок находился как раз на полпути к дому.
То, что он узнал место, возымело свое действие: прежде всего оно вселило в слесаря веру в то, что он находится на дружественной земле.
- Эге! Отлично! - сказал он. - Похоже, я уже проделал половину пути.
- Да, благодаря мне, - заметил оружейник.
- Как это благодаря вам? - пробормотал Гамен, переводя взгляд с предметов неодушевленных на предмет одушевленный. - Благодаря вам? А кто вы, собственно, такой?
- Дорогой мой господин Гамен! - ответил незнакомец. - Этот вопрос показывает, что у вас короткая память.
Гамен взглянул на собеседника с еще большим вниманием, чем в первый раз.
- Погодите, погодите… - сказал он, - мне и вправду кажется, что я вас где-то уже видел.
- Неужели? Как удачно!
- Да, да, да! Но когда и где? Вот в чем вопрос.
- Вы спрашиваете, где? Оглянитесь. Может быть, вам попадется на глаза какая-нибудь вещь, которая поможет вспомнить… Когда? Это другое дело. Возможно, нам придется дать вам новую порцию противоядия, чтобы вы могли ответить на этот вопрос.
- Нет, спасибо, - возразил Гамен, выбросив вперед руку, - не желаю я больше вашего противоядия. Раз я почти спасен, на этом и остановлюсь… Так где же я вас мог видеть… где я вас видел?.. Да здесь и видел!
- Ну, слава Богу, вспомнили!
- Когда же я вас видел? Погодите-ка, ну да! Это было в тот день, когда я возвращался из Парижа после… секретной работы… Можно подумать, я подрядился делать секретные замки, - со смехом прибавил Гамен.
- Отлично! А теперь скажите, кто я такой.
- Кто вы такой? Вы тот самый человек, что угостил меня вином, и, значит, человек порядочный. Вашу руку!
- Мне это тем более приятно, - отвечал незнакомец, - что от слесаря до оружейника не так уж далеко: достаточно лишь протянуть руку…
- A-а, да, да, да, теперь припоминаю. Да, это было шестого октября, в тот день, когда король возвращался в Париж; мы с вами тогда немножко о нем посудачили.
- И мне было чрезвычайно интересно с вами разговаривать, метр Гамен; вот почему я, пользуясь тем, что к вам вернулась память, хочу продлить это удовольствие. Я хочу вас спросить, если, конечно, вы не сочтете это нескромностью, что вы делали час тому назад, лежа поперек дороги в двадцати шагах от груженой повозки, которая уже готова была переехать вас надвое, не вмешайся я в эту минуту. Уж не горе ли какое-нибудь у вас, метр Гамен? Может, вы приняли роковое решение свести счеты с жизнью?
- Свести счеты с жизнью? Могу поклясться, нет! Что я делал, лежа посреди мостовой?.. Вы точно знаете, что это был я?
- Еще бы, черт подери! Вы только посмотрите на себя!
Гамен осмотрел одежду.
- Ого! - воскликнул он. - Достанется мне от госпожи Гамен! Она еще вчера мне говорила: "Не надевай ничего нового, надень старую куртку: для Тюильри и так сойдет".
- Как?! Для Тюильри? - переспросил незнакомец. - Так вы возвращались из Тюильри, когда я вас встретил?
Гамен почесал в затылке, пытаясь привести в порядок свои воспоминания.
- Да, да, верно, - сказал он, - разумеется, я возвращался из Тюильри. Ну и что? В том, что я учил господина Вето слесарному мастерству, нет никакой тайны.
- Кто такой господин Вето? Кого вы называете господином Вето?
- Разве вы не знаете, что так называют короля? Вы что, с луны свалились?
- В этом нет ничего удивительного! Я делаю свое дело и не занимаюсь политикой.
- Хорошо вам! А я, к несчастью, занимаюсь, вернее сказать, вынужден заниматься. Это меня и погубит.
Гамен поднял к небу глаза и вздохнул.
- Ба! Так вас вызвали в Париж для такой же работы, как в тот раз, когда я встретил вас впервые? - спросил незнакомец.
- Вот именно! Только тогда я не знал, куда иду, потому что у меня была на глазах повязка, а в этот раз я знал, так как никто мне глаза не завязывал.
- Вам, стало быть, не пришлось догадываться, находитесь ли вы в Тюильри или еще где?
- В Тюильри? - переспросил Гамен. - А кто вам сказал, что я был в Тюильри?
- Да вы сами, черт побери! Как же я узнал бы, что вы были в Тюильри, если бы вы сами мне об этом только что не сказали?
"Верно, - подумал Гамен, - откуда же еще он мог это узнать, если я сам ему об этом не сказал?"
- Я, может, совершил оплошность, - проговорил он, обращаясь к незнакомцу, - ладно, что поделаешь! Вы же не первый встречный. Раз уж я вам об этом сказал, не буду отнекиваться: да, я был в Тюильри.
- И работали там с королем, - подхватил незнакомец, - за что и получили от него двадцать пять луидоров, которые лежат у вас в кармане.
- Эге! Да, у меня и правда было в кармане двадцать пять луидоров… - согласился Гамен.
- Они и сейчас там лежат, дружище.
Гамен торопливо сунул руку в карман и выгреб горсть золотых монет вперемешку с мелкими серебряными и медными монетами.
- Погодите, погодите, - сказал он, - пять, шесть, семь… надо же! Я совсем запамятовал… двенадцать, тринадцать, четырнадцать… А ведь двадцать пять луидоров - солидная сумма… семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… Да, такие деньги в наше время на дороге не валяются… двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять! Ага! - с облечением вздохнув, продолжал Гамен. - Слава Богу, все на месте.
- Раз я вам сказал, вы могли положиться на мое слово, как мне кажется.
- На ваше слово? А почему вы знали, что у меня при себе двадцать пять луидоров?