- Да, честное слово!
- Хм, немного…
- Да, принимая во внимание, что бульвары длинные и что на них начиная от кафе Сент-Оноре и до самой Бастилии не один дом с большими воротами и крыльцом.
- Значит, вы не смогли бы узнать дом?
Слесарь на минуту задумался.
- Нет, признаться, не мог бы, - отвечал он.
Как ни владел незнакомец своим лицом, на нем невольно промелькнуло удовлетворение тем, с какой уверенностью отвечал слесарь.
- Вот как? - произнес он и, внезапно переходя на другую тему, спросил: - А что, разве в Париже больше нет слесарей? Почему люди, которым нужно заказать потайную дверь, посылают за слесарем в Версаль?
С этими словами он налил своему собеседнику полный стакан вина и постучал пустой бутылкой по столу, чтобы хозяин заведения принес еще.
II
МЕТР ГАМЕН
Слесарь поднес стакан к глазам и принялся любовно рассматривать его на свет.
С наслаждением отпив глоток, он проговорил:
- Ну почему же, в Париже тоже есть слесари.
Он отпил еще немного.
- Есть среди них и мастера.
Он сделал еще глоток.
- Я тоже так думал! - заметил незнакомец.
- Да, но мастера бывают разные.
- О! - улыбнулся незнакомец. - Я вижу, вы как святой Элигий: вы не просто мастер, но мастер из мастеров.
- И мастеров учитель. Вы тоже из ремесленников?
- Можно сказать, что так.
- И кто же вы по профессии?
- Оружейник.
- У вас есть при себе что-нибудь сделанное вашими руками?
- Вот это ружье.
Слесарь принял из рук незнакомца ружье, внимательно его осмотрел, проверил пружины, одобрительно кивнул, услышав сухой щелчок курка; потом, прочитав имя, выгравированное на стволе и платиновой пластинке, заметил:
- Леклер? Простите, дружище, но этого не может быть. Леклеру лет двадцать восемь, самое большее, а мы с вами примерно одного возраста, нам обоим под пятьдесят.
- Вы правы, я не Леклер, но это все равно, как если бы я им был.
- То есть как все равно?
- Конечно, ведь я его учитель.
- Здо́рово! - со смехом вскричал слесарь. - Так и я мог бы сказать: "Я не король, но все равно что король!"
- То есть как? - переспросил незнакомец.
- Ну, я же его учитель! - заметил слесарь.
- Ого! - присвистнул незнакомец, поднимаясь и по-военному приветствуя слесаря. - Уж не с господином ли Гаменом я имею честь разговаривать?
- С ним самым! - отвечал слесарь, довольный произведенным эффектом. - Всегда к вашим услугам!
- Ах, дьявольщина! - продолжал незнакомец. - Я и не знал, что имею дело со столь известным человеком.
- А?
- Со столь известным человеком, - повторил незнакомец.
- Вы хотели сказать: "Со столь значительным"?
- Да, простите! - со смехом подхватил незнакомец. - Знаете, простой оружейник не умеет выражаться так красиво, как мастер, да какой мастер! Учитель короля Франции!
Потом он продолжал серьезно:
- Скажите, наверно, не очень приятно быть учителем короля?
- Почему?
- Да как же, черт подери! Вечно быть начеку: как поздороваться, как попрощаться?
- Вовсе нет.
- Обдумывать каждое слово: "Ваше величество, извольте взять этот ключ в правую руку!", "Государь, пожалуйста, возьмите этот напильник в левую руку!"…
- Да нет! С ним очень приятно иметь дело, потому что, знаете, в глубине души он добряк! Если б вам довелось увидеть его когда-нибудь в кузнице - в фартуке и с засученными рукавами, вы бы ни за что не поверили, что перед вами тот, кого называют старшим сыном Людовика Святого.
- Да, вы правы, невероятно, до чего короли похожи на обычных людей.
- Да, да, правда! Те, кто видел их вблизи, уже давно это заметили.
- Ну, если бы это замечали только те, кто их видит вблизи, было бы полбеды, - как-то странно усмехнулся незнакомец. - Но это начинает бросаться в глаза тем, кто постепенно от них отдаляется.
Гамен бросил на собеседника удивленный взгляд.
Однако тот, на минуту забывшись и по-своему истолковав услышанные слова, спохватился и не дал Гамену времени задуматься над сказанным; он поспешил вернуться к прежнему разговору.
- Это лишний раз подтверждает мою мысль, - заметил он. - Я считаю, что унизительно говорить "ваше величество" и "государь" человеку, который ничем не лучше других.
- Да не приходилось мне так его называть! В кузнице все это исчезало. Я его называл "хозяин", он меня - "Гамен"; правда, я обращался к нему на "вы", а он ко мне - на "ты".
- Ну да! А когда наступало время обеда или ужина, Гамена посылали поесть в лакейскую вместе с прислугой, верно?
- Вот и нет! Никогда этого не было! Наоборот! По его приказанию мне в кузницу приносили уже накрытый стол, и частенько, особенно во время обеда, он оставался со мной и говорил: "Пожалуй, я не пойду к королеве: тогда и руки мыть не придется!"
- Что-то я не совсем понимаю…
- Что же тут непонятного? Когда король работал со мной, когда он имел дело с железом, черт возьми, у него руки становились как у всех нас, и что же? Это не мешает нам оставаться честными людьми, верно? Ну а королева ворчала: "Фи, государь, у вас грязные руки!" Как будто, работая в кузнице, можно не испачкать рук!
- И не говорите! - подхватил незнакомец, - Просто ужас!
- Словом сказать, ему по-настоящему бывало хорошо или в его географическом кабинете, или со мной, или с библиотекарем; но думаю, что со мной ему нравилось больше всего.
- Ну и что? Для вас-то невелика радость быть учителем плохого ученика?!
- Плохого? - вскричал Гамен. - Ну нет, не скажите! Ему, знаете ли, не повезло, что он родился королем и вынужден был тратить время на кучу всяких глупостей, вместо того чтобы совершенствоваться в своем искусстве. Путного короля из него не получится, он для этого слишком честен, а вот слесарем он мог бы стать отменным! Там есть один… ух, терпеть я его не мог! Сколько же времени он отнимал у короля! Господин Неккер! Уж сколько из-за него времени ушло впустую, ах, сколько времени!..
- Верно, из-за его отчетов, а?
- Да, из-за этого вранья, этих детских сказочек.
- Ну и что же, дружище… а скажите…
- Что?
- Должно быть, вы недурно зарабатывали на таком ученике?
- Нет, вот тут вы как раз ошибаетесь, за это я и сердит на этого вашего Людовика Шестнадцатого, на этого отца народа, на этого вашего кормильца французской нации. Все думают, что я богат, словно Крёз, а я беден, как Иов.
- Вы бедны? Куда же он тогда девал деньги?
- Половину раздавал бедным, а другую половину - богатым, так что у него не оставалось ни единого су. Семейства Куаньи, Водрёя и Полиньяков вгрызлись в него как черви! В один прекрасный день он решил уменьшить жалованье господину де Куаньи. Тот подкараулил его под дверью кузницы. Выйдя на пять минут, король возвратился весь бледный и говорит: "Ах, Боже мой, я думал, он меня ударит". "А как же жалованье, государь?" - спросил я его. "Я все оставил по-старому, - отвечал он, - я ничего не могу изменить". В другой раз он хотел сделать королеве замечание за то, что она дала госпоже де Полиньяк приданое в триста тысяч франков для новорожденного; как вам это нравится?
- Ничего себе!
- Это еще не все! Королева заставила его дать пятьсот тысяч. Вы только полюбуйтесь на этих Полиньяков! Всего десять лет назад они были нищими, а теперь уезжают из Франции и увозят с собой миллионы! Не жалко было бы, если бы они хоть что-нибудь умели делать! А то ведь дай этим бездельникам молот да поставь их к наковальне - так они же не сумеют даже конскую подкову выковать! Дай им напильник и тиски - они не смогут винт для замка изготовить… Зато говоруны, кавалеры, как они сами себя называют. И вот толкнули короля на это дело, а теперь он должен вместе с господином Байи, господином Лафайетом и господином Мирабо выпутываться как сумеет. Уж я-то мог бы ему присоветовать что-нибудь путное, если бы он пожелал меня послушать, так нет же: мне, своему учителю, он назначил всего полторы тысячи ливров ренты, а ведь я ему друг, ведь я вложил ему напильник в руки!
- Да… Однако, когда вы с ним работаете, это все-таки какой-то приработок.
- Да разве я сейчас с ним работаю? Прежде всего я мог бы опорочить свое имя! Со времени взятия Бастилии ноги моей не было во дворце. Раза два я встречал его на улице. В первый раз было много народу, и он мне только кивнул. В другой раз это случилось на саторийской дороге: мы были одни, он приказал кучеру остановиться. "А, Гамен, здравствуй", - со вздохом проговорил он. "Что, все идет не так, как вам хотелось бы, да? Ну, ничего, это послужит вам уроком…" - "А как твоя жена, дети? - перебил он. - Все хорошо?.." - "Просто превосходно! У детей зверский аппетит, так-то вот…" - "Постой, постой, - сказал король, - передай им от меня подарок". Он обшарил все карманы и наскреб девять луидоров. "Это все, что у меня есть, Гамен, - сказал он, - мне очень стыдно за такой скромный дар". Оно и верно; согласитесь, тут есть чего устыдиться: у короля оказалось при себе всего-навсего девять луидоров, вот что он мог предложить приятелю, другу - девять луидоров!.. Ну уж…
- И вы отказались?
- Нет, я сказал: "Брать надо всегда, а то найдется какой-нибудь нахал и все равно возьмет!" Но это ничего не значит. Он может быть спокоен: ноги моей не будет в Версале, если только он сам не пришлет за мной, да и то еще поглядим!
- Какое признательное сердце! - пробормотал незнакомец.
- Как вы сказали?
- Я говорю, очень трогательно, метр Гамен, видеть преданность подобную вашей, противостоящую ударам судьбы! Последний стаканчик за здоровье вашего ученика!