Анархизмъ - ученіе свободы! Не отвлеченной, призрачной свободы, но жизненной, реальной... Въ основѣ всѣхъ построеній анархизма - свободный человѣкъ, свободный отъ гнета учрежденій, отъ власти законовъ, которые для него придумали другіе. Но свобода -анархиста есть свобода всѣхъ. Разъ есть рабъ, онъ - несвободенъ. Анархистъ долженъ бороться до тѣхъ поръ, пока не будутъ свободны всѣ. Нѣтъ идоловъ для анархизма, ничего абсолютнаго, кромѣ самого человѣка, его свободы, его правъ на безграничное развитіе. Каковъ бы ни былъ общественный порядокъ, анархистъ всегда будетъ стремиться дальше, къ новому, болѣе совершенному, полнѣе и чище говорящему его анархической совѣсти.
Анархизмъ - ученіе равныхъ! Всѣ - равны въ свободѣ. Каждый - творецъ своего дѣла. И сфера личной его свободы - неприкосновенна.
Анархизмъ-ученіе культуры! Ибо анархизмъ зоветъ не къ разрушенію, но преодолѣнію культуры. Не къ безсмысленному разгрому и расхищенію достоянія народнаго, но бережному храненію цѣнностей, въ которыя заключены творческія достиженія человѣка, которыя - необходимы, какъ средство къ послѣдовательному, непрерывному нашему освобожденію. Анархизмъ - наслѣдникъ всѣхъ прошлыхъ освободительныхъ стремленій человѣка и несетъ отвѣтственность за ихъ сохранность.
Анархизмъ-ученіе любви! Ибо онъ учитъ любить не себя только и свою свободу, но каждаго и всѣхъ. Онъ зоветъ къ подвигу, зоветъ къ великому дѣлу, чтобы плоды его собрали не только наши современные, но и будущіе, далекіе отъ насъ братья. Онъ зоветъ къ борьбѣ, разрушенію насильнической системы, но не къ мести и безстыднымъ самосудамъ противъ отдѣльныхъ лицъ.
Анархизмъ - ученіе радости! Ибо онъ вѣритъ въ человѣка, вѣритъ въ его неограниченныя возможности, вѣритъ, что своимъ подвигомъ для всѣхъ, онъ связуетъ всѣ времена и всѣхъ людей. Такъ родится радость творца - величайшая изъ возможныхъ для человѣка радостей!
Примечания
1
Однако, Штирнеріанству неопасны обычныя "разъясненія" его изъ лагеря марксистовъ. Попытки характеризовать его, какъ "буржуазную отрыжку", бьютъ мимо цѣли. Въ Штирнеріанствѣ есть элементы, совершенно чуждые "капиталистической культурѣ". А чисто анархическіе моменты отрицания, разумѣется, не могутъ быть восприняты Бернштейномъ, Плехановымъ и пр.
2
О Ницше и особенно "системѣ" Ницше надлежитъ, впрочемъ, говорить съ чрезвычайной осторожностью, дабы "упрощеніями" и "стилизаціей" не исказить подлиннаго Ницше. Въ замыслахъ его - исключительно глубокихъ, сложныхъ и художественно значительныхъ - легко открыть любое "міросозерцаніе" и найти любое "противорѣчіе". Внѣшне, въ планѣ общихъ проблемъ индивидуализма, Ницше доступенъ любому "приспособленію". И моя задача здѣсь - заключается не въ общей характеристикѣ ученій Ницше, не въ выявленіи ихъ essentialia, но лишь въ указаніи на неизбѣжность моральнаго тупика для неограниченнаго индивидуализма, поскольку онъ имѣетъ мѣсто у Ницше.
3
Индивидуалистическiе приципы лежатъ въ основанiи и либеральнаго мiровоззрѣнiя. Но либеральный индивидуализмъ не имѣетъ ничего общаго с анархическимъ, ибо въ основу его легли разнообразныя формы ограниченiя личной свободы - право эксплоатацiи однихъ другими при добровольномъ признанiи власти, какъ начала, обезпечивающаго "общее благо".
4
Курсив вездѣ - П.Л. Лаврова.
5
Необходимо отдать справедливость Дюркгейму - весьма далекому отъ анархистскаго міровоззрѣнія - въ томъ, что, утверждая статистическую закономѣрность, онъ, тѣмъ не менѣе, не склоненъ утверждать детерминизма для отдѣльной личности, полагая ее, такимъ образомъ, свободной. Ходъ его разсужденія таковъ: Постоянство демографическихъ явленій порождается силой, лежащей внѣ индивидовъ. Сила эта требуетъ опредѣленнаго количества актовъ, но ей безразлично, исходятъ ли эти акты отъ этого или отъ другого индивида. Число покоряющихся ей компенсируется числомъ успѣшно сопротивляющихся ей. Выборъ, такимъ образомъ, принадлежитъ самой личности. При этомъ личностей, предрасположенныхъ къ акту самоубійства, въ любой общественной организаціи въ каждый данный моментъ болѣе, чѣмъ дѣйствительно совершенныхъ актовъ. Смыслъ общей концепціи Дюркгейма заключается въ томъ, что помимо физическихъ, химическихъ, біологическихъ и психологическихъ силъ, существуютъ еще силы соціальныя, которыя оказываютъ свое вліяніе на индивидовъ извнѣ, такъ-же, какъ и силы выше упомянутыя. Поэтому, если первыя не исключаютъ человѣческой свободы, то нѣтъ основанія думать, что дѣло обстоитъ иначе со вторыми.
6
Contra, напр., Б. Сидисъ: "Сила личности обратно пропорціональна числу соединенныхъ людей. Этотъ законъ вѣренъ не только для толпы, но и для высоко организованныхъ массъ. Въ большихъ соціальныхъ организаціяхъ появляются обыкновенно только очень мелкія личности. Не въ древнемъ Египтѣ, Вавилонѣ, Ассиріи, Персіи слѣдуетъ искать великихъ людей, но въ маленькихъ общинахъ древней Греціи и Іудеи". ("Психологія внушенія".).
7
Въ философствованiи Гердера вообще не мало анархическихъ мотивовъ, несмотря на то, что подъ его эмпирическимъ нарядомъ жилъ подлинный рацiонализмъ.
8
Нѣкоторые изслѣдователи, впрочемъ, протестуютъ противъ чрезмѣрнаго подчеркиванiя антиисторизма въ естественно-правовыхъ ученiяхъ.
9
Ни одно умственное теченіе не было жертвой такой легкой и жестокой критики, какъ романтизмъ. Его чрезвычайная и быстрая возбудимость, его иногда чрезмѣрная чувствительность, его гипертрофическое представленіе о своихъ способностяхъ, его апологія смутныхъ настроеній, его податливость химерамъ давали богатую пищу пародіямъ и злымъ каррикатурамъ. Интересныя и въ своемъ родѣ талантливыя работы Леметра, Ляссерра, традиціоналистовъ, неомонархистовъ и особенно Мегрона пытались уничтожить романтизмъ. Имъ удалось осмѣять частности, но они были безсильны противъ общечеловѣческаго значенія всего теченія.
10
И, быть-можетъ, менѣе остро, но еще болѣе полно, болѣе примиренно со всѣмъ, болѣе радостно - въ "человѣкобожествѣ" Достоевскаго (Кирилловъ въ "Бѣсахъ".).
11
Бергсонъ, съ присущей ему тонкостью, различаетъ въ интеллектуализмѣ - "мысль, черпающую изъ ея глубокихъ источниковъ", и мысль, закоченѣвшую въ формулѣ. "Есть два рода интеллектуализма: интеллектуализмъ истинный, который переживаетъ свои идеи, и ложный, который подвижныя идеи превращаетъ въ неподвижныя, затвердѣвшія понятія, чтобы пользоваться ими, какъ жетонами". (Психофизическій параллелизмъ и позитивная метафизика"".)
12
См. объ этомъ мою брошюру - "Революціонное творчество и парламентъ. Революціонный синдикализмъ)". Москва, 1917.
13
Необходимо, однако, различать "утопію" и "соціальный мифъ" Сореля. Утопія - разсудочное построеніе, плодъ выдумки, вдохновенія кабинетнаго мудреца. И тѣмъ безжизненнѣе и отвлеченнѣе становится утопія, чѣмъ болѣе доказательствъ приводитъ въ ея защиту авторъ. Самыя остроумныя и проницательныя схемы не могутъ охватить жизни въ ея многообразіи. И жизнь всегда смѣется надъ безсильными фантазіями человѣческаго мозга. Соціальный мифъ не есть разсудочное построеніе, онъ - цѣлый, живой, недѣлимый образъ, созданный интуитивно, субъективно - достовѣрный, но не доказуемый логической аргументаціей. Соціальный мифъ не можетъ быть изложенъ въ терминахъ науки. Таковъ, напримѣръ, мифъ о наступленіи царствія божія на землѣ, таковъ наиболѣе популярный и властный у Сореля мифъ о "Всеобщей стачкѣ" - соціальной революціи. Мифъ трепещетъ полнотой подлинной и цѣлостной жизни; онъ - неразложимъ на раціоналистическія клѣточки, но самъ является источникомъ творчества. Мифъ, одушевляющій революціонера - идентиченъ религіозному огню, владѣвшему первымъ христіаниномъ. Онъ - внѣ контроля интеллекта, ибо, по словамъ Сореля, онъ не "описаніе вещей, но выраженіе воли".
14
Это противоположеніе - существенно для современной хозяйственной формы. Торговый капитализмъ, нѣкогда открывавшій дорогу промышленному, когда то безспорный и могучій хозяинъ рынка, пріучается нынѣ къ скромной роли агента промышленнаго капитала, олицетворяющаго современное производство.
15
Болѣе полную мою рецензію этого труда Кропоткина см. въ журн. "Голосъ Минувшаго" за 1912 г.
16
См. объ интересномъ спорѣ Р. Михельса и Лагарделля о роли "вождей" въ синдикализмѣ въ моей брошюрѣ: "Революціонное творчество и парламентъ". гл. V-я.
17
Обычное возраженіе противъ классовой теоріи государства, заключающееся въ томъ, что государство способно въ отдѣльныхъ случаяхъ подняться надъ интересами господствующей группы и дѣйствовать даже вопреки имъ, нисколько не колеблетъ доказательности общихъ защищаемыхъ здѣсь положеній. Господствующая классовая группа никогда не дѣйствуетъ съ фанатической слѣпой силой. Она ведетъ "политику". Поэтому, и у нея бываютъ дни уступокъ, компромиссовъ и подачекъ. Ея политика столько-же опредѣляется "эгоизмомъ" и жестокостью, сколько коммерческой расчетливостью и сентиментами.
18
См. подробнѣе "Революціонное творчество и парламентъ". гл. III-ю.
19
Разумѣется, политическія партіи могутъ существовать и существовали внѣ парламентскаго представительства. Тѣмъ не менѣе въ условіяхъ современной государственности участіе въ парламентской жизни является для партіи не только существеннымъ, но иногда неустранимымъ признакомъ.