- Мне страшно, Габриэль. Не страшно кого-то или чего-то. А просто страшно. Душа ноет внутри. Неужели всё это правда?!
- Да, ты весь дрожишь. Тебе нужно успокоиться, иначе снова случится удар. Я сейчас принесу тебе вина, чтобы ты расслабился, - поднялся Габриэль с травы, намереваясь отправиться за вином к остальным, но Иошу задержал его за руку.
- Не надо вина, просто не оставляй меня. Если у тебя имеется с собой то снадобье, что ты давал мне прежде при кровотечении…
- С собой нет. Его нужно приготовить.
- Тогда оставь это, - отмахнулся он. - Я сейчас справлюсь. Быть может, я просто замёрз?
Габриэль подсел к нему ближе и обнял, прижимая его плечо к своей груди.
- Почему-то рядом с тобой мне спокойно, - заметил Иошу, глянув в звёздное небо, - будто я обретаюсь под невидимой защитой, будто ты мне как старший брат или отец.
- Мне кажется, что твоё царствование нужно больше твоей матери, нежели тебе. Похоже, его жаждут все, кто вокруг тебя: твоя мать, твои сторонники и друзья, твой народ, Синедрион. Но ты противишься внутри себя, - задумчиво говорил Габриэль, также всматриваясь в небо. - Ты как агнец, идущий на заклание.
- Не знаю, но во мне словно два человека. Один хочет и стремится к власти, дабы освободить свой народ, а другой - хочет спрятаться в пустыне среди кумранских ессеев. Может, этот страх и сомнение и есть проклятие рода фараонов… наряду с кровосмесительными преступлениями и другими мерзостями? - и тут же Иошу перешёл на другую тему, высвободившись из его объятий. - Скажи, а откуда ты знаком с моей матерью, Габриэль? Она как-то по-особому относится к тебе, хотя и не особо жалует. Так откуда она знает тебя?
Габриэль уже открыл было рот, чтобы ответить, но Иошу сам предположил, ответив на свой вопрос.
- Ты лечил её? Или кого-то из её родственников или знакомых?
- Да, - охотно согласился он с версией Иошу. - Это не было значительное лечение, просто лихорадка небольшая. А она потом подносила мне воды из благодарности, что я помог её отцу, - сказал неправду Габриэль.
- А, понятно. Но ей не нравится, что ты влияешь на меня.
- Влияю? И сильно? - поинтересовался он, сощурив глаза.
- Думаю, да, раз она так волнуется. Понимаешь, я не просто хочу вернуть власть и право на царствие. Дело не в хотении.
- Ты хочешь завоевать Египет? Хочешь вернуть его своему народу?
- Я хочу спасти свой народ, - уклончиво ответил Иошу. - От голода, от болезней, от мнимых страхов и унижения, от произвола жрецов храма и ревнителей Закона. Именно поэтому я учусь у тебя не только врачеванию. Когда я стану царём, я сделаю тебя придворным лекарем. И ты обучишь всех лекарей, которых сочтёшь достойными, своим тайным знаниям, чтобы не умирали женщины и младенцы при родах, чтобы старики доживали свой век спокойно. Ты бы открыл школу лекарей и прославил бы этот город, как прославили иные учёные Рим и Афины, Александрию и Фивы. Ты согласен, равви Габриэль? - он снова заглянул в его глаза.
- Но я не равви, Иошу. Я просто странник.
- Нет, ты не просто странник, - хитро улыбнулся Иошу и покачал головой. - Ты великий мудрец и волшебник. И нашему народу повезло, что ты забрёл в наши края. Нам послал тебя сам Великий Дух. И думаю, не случайно. Может, ты поможешь вернуть величие моему роду? А возможно, вернёшь и в Египет?
- Ты смущаешь меня, Иошу, - засмущался Габриэль и опустил глаза.
- Мне бы не помешал такой советник при дворе, такой, что не раболепствует предо мной, но говорит то, что на самом деле в сердце имеет.
И Габриэля обеспокоили последние слова. Он отнюдь не собирался светиться на всеобщем обозрении у смертных. Иошу Варавва был неплохим человеком. И он знал, что Первосвященником ему не стать законно, ведь в его внешности были отчётливо видимые изъяны. Одним из таких изъянов была раскосость. А вот царём он мог быть даже очень. Но это тоже почти нереально…
- Скажи, Иошу, почему ты Иуду Шимона называешь Сикариот? Разве он наёмник или тайный убийца, а не богатый купец?
- О, нет, Габриэль. Не поэтому. Он ходит за мной всегда с мечом, как страж неусыпный. Говорит, что никогда не предаст меня и, если нужно будет, бросится лично защищать меня с мечом в руке. Он порой сам себя так называет, сикариот. Он верит в меня, как никто другой. А ты, равви, почему зовёшь его Кифаил?
- Он всегда недовольный, всегда норовит поссорить меж собой твоих соратников. Он как камень, брошений в пруд и укравший спокойствие. Он будто камень преткновения, о который я запинаюсь и чертыхаюсь.
- Не любишь его, - Варавва снисходительно улыбнулся и покачал головой. - Я понимаю, его сложно понять, особенно когда он пытается всех поучать и над всеми главенствовать. Предоставь эту блажь ему, не перечь. Если бы подле меня было больше таких твёрдых "камней", я бы выстроил крепость вокруг своего царства. Он один из тех, на ком я построю свой храм Истины… А брата моего, Иуду, почему зовёшь Фомосом?
- Он хороший человек. И вы с ним похожи, как близнецы.
- А меня ты как называешь в сердце своём? - вдруг поинтересовался Иошу.
- Я мыслю о тебе как о Варавве.
- Не как о Мелехе?
- А ты хочешь, чтобы я мыслил о тебе, как о царе Иудейском?
Варавва помолчал немного, будто обдумывал ответ, а потом ответил уже так, как ему хотелось, и что волновало его более всего:
- Мой народ может процветать, равви. Может. И тогда голод и болезни будут в прошлом. Народ увеличится. Мы будем торговать с соседними царствами, мы будем учить их заповедям праведности. Мы принесём им благоденствие без войны, без крови и смертей. Мы научим их быть богатыми и счастливыми. Но до этого нам самим нужно облагодетельствовать свой народ. Моисей, наверное, неспроста увёл народ подальше от Египта, от его разврата, грехов и злодеяний, заблуждений и дряхлости. Ведь прежде чем других учить быть богатыми и счастливыми, нужно самим стать таковыми. Сколько времён мы уже под гнётом завоевателей? Хватит! Мы когда-то были свободными, и должны вновь свободными стать. Согласен?
- Согласен, - кивнул Габриэль.
- Ты поможешь мне?
- На всё воля Божия, - уклончиво ответил Габриэль.
- Ты же не покинешь меня потом? - настаивал Иошу.
- Этого я не обещал тебе. Ибо я странник.
- Даже ради меня самого не останешься?
- Пока я буду нужен тебе, я буду с тобой, - заверил его лекарь, дабы успокоить Иошу, и чтобы у него перестала течь кровь из носа.
- Знаешь, прежде я не думал, что ноша правителя будет так тяжела… тяжела ещё до того, как я стану царём.
Габриэль дипломатично промолчал, как это он умел и любил делать.
Тут к ним приблизился Иуда, брат Иошу, молодой человек лет двадцати пяти.
- А, это ты Иуда? Или тебя Фомой теперь величать? - с улыбкой заметил Иошу. - Ты и в правду близнец, - вдруг подтвердил Иошу, вглядываясь в черты брата.
- Брат, там тебя уже спрашивают.
- А что такое?
- Вести пришли. Тебя ищут.
- Иду, брат мой. Иду, - он поднялся с травы и быстрым шагом направился к остальным соратникам.
- А ты, равви Габриэль, идёшь? - обратился Иуда к лекарю.
- Да, разумеется, друг, - ответил он, также поднимаясь с травы и направляясь вслед за братом Иошу.