- Пусть так… И прочему, что могло бы им пригодиться в повседневной жизни. И только Иуда-Фома и Мариам знали, через что мне предстоит пройти в ближайшие дни, ибо Саломия уже совершила свою месть, и меня повсюду искали ищейки Иродиады. Мне нужно было действовать быстро.
- Но почему ты просто не ушёл? - недоумевал Лука.
- Я устал от погонь и преследований. Этому нужно было положить конец.
- Всё равно не понимаю, - помотал головой Лука. - А что ты ещё знаешь о Сарре?
- Знаю, что её точно звали Сарра. Весьма темнокожа, как царица Савская, но не африканка, просто очень тёмная. Служанки называли её Сара-Кали. Она была старше Иошуа. Но не на много. Детей у неё не было от прежнего брака. Она была из рода Грааля, как, впрочем, и мать Иёси, Саломия. Я уже говорил об этом.
- Да, она из рода Вениаминова. Ты говорил… И всё же я хочу возразить. Варавва и Христос это разные люди! Это всем известно! А ты пытаешься доказать обратное! - возмутился Яков.
- Напротив, я согласен с тобой. Ибо так и есть, был Варавва, которого звали Иосиф бен Пентари, но мать ласково звала Иеся, что некоторые расценили как Иешуа, потому и звали его иногда так. А может, потому, что он был ессеем. Может его путали с Иешуа. Кто знает? Но сам он взял прозвище "Сын Отца", что, как я уже говорил, звучит как "Бар Авва", то есть… Варавва. Именно так он сам себя называл. И никак иначе. Но некоторые саддуккеи увидели в этом прозвище богохульный намёк на причастность к очеловечению Бога, и объявили Иошу умалишённым. К тому же они боялись, что желание Вараввы доказать своё родство с Первосвященником путём провокаций и отрицанием некоторых иудейских законов подорвёт влияние жрецов на народ. При слабом царе Ироде Антиппе сильными были жрецы. Если бы царь стал сильным, была бы неминуемой война с Римом во-первых, а во-вторых, жрецы лишились бы своего главенства в государстве. Теперь понятно? И я вовсе не говорю, что он был тем Христом. И понимаю, как тебе, Яков, тяжело всё это слышать.
- Сомневаюсь, - огрызнулся Яков. - То есть тот, о ком ты сейчас говоришь, есть Варавва. И он же Царь Иудейский? - уточнил священник.
- Совершенно верно. Грааль мечтал соединиться с бессмертными, чтобы, как я уже говорил, захватить власть в Палестине. Сначала в Палестине, - многозначительно пояснил он. - Либо просто захватить власть без помощи генов бессмертных. Грааль, узнав о планах иудеев объединить потомков всех двенадцати колен, решил использовать их в своих целях, притворившись их союзниками и единомышленниками. Надеюсь, ты, Лука, не собираешься завоёвывать Израиль и Египет? - усмехнулся Гэбриэл.
- Но однозначно мне следует туда поехать. На свою историческую родину. И я это сделаю в ближайшее же время.
- Хорошо… А вот Иошу согласился на переворот, согласился начать войну против римлян. Но потерпел неудачу. Так иногда бывает. И фарисеи и саддуккеи боялись бойни своего народа. А вот ессеи, или как их сегодня называют, кумраниты, тайные почитатели богов и их религии, грезили апокалипсисом о конце света и катастрофе. Потому не особо задумывались о ценности человеческой жизни.
- То есть уже в то время были своего рода шовинисты? - спросил Лука.
- Вроде того, - подтвердил Гэбриэл.
- Но Варавва был всё-таки из рода Давидова или нет? - поинтересовался Яков.
- Тут дело не в роде Давида, а в роде неберов, в роде Ормуса, роде куда более и более древнем. А Давидом всё это только прикрывалось для простолюдинов. Как и сейчас новый передел мира прикрывается демократией. Главная идея Грааля заключалась в появлении наследника, который соединил бы в себе кровь Грааля с кровью люциферов. Сначала они с помощью иудеев хотели объединить Израиль как колена Грааля, чему способствовал Иошу бен Пентари, а потом соединиться с неберами. Еврейский народ это был народ пёстрый, кочевой. Здесь были и иудеи, и эфиопы, и бедуины, и греки, и галлы, и римляне, и египтяне, и метисы всевозможных оттенков кожи… И прежде евреи не были нацией. Евреи - это те, что переселяются с одного места в другое. Это кочевники из Египта. Точнее… Это отдельная история. И я обязательно её расскажу, ибо это важно. Но, боюсь, тебе, Яков, это снова не понравится, ибо евреи и иудеи - это не одно и тоже.
- Тогда молчи, ради всего святого! - буркнул Яков.
- И что было дальше? Кто же на самом деле есть Христос?
- Дальше. Наследники Иошуа отбыли в Галлию вместе с его престарелым отцом Тибериусом, сёстрами Иошу и другими беглецами, а Саломия осталась с оставшимися сыновьями, Симоном, Иаковом, Иудой. Она почему-то в последний момент отказалась покидать Иерусалим.
- И она присутствовала при твоём распятии? - спросил Лука.
- Да. Странная была женщина. Ей богу, странная. После всего случившегося она сильно изменилась. Видно было, что она страдала. Вот только не понятно, страдала отчего: то ли по сыну убивалась, то ли по гибнущему "богу", а то может и по несбывшейся мечте о Царстве? Но похоже, её страданиям на самом деле не было конца. Она осунулась, сильно похудела, побледнела, даже постарела. Она оставалась со мной до последнего.
- Может, она раскаялась, что выдала тебя? - предположил Лука.
- Хотелось бы верить… - вздохнул Гэбриэл.
- Или проклянала судьбу, что встретила тебя, - снова пробурчал Яков. Но Гэбриэл не стал реагировать на комментарий обидчивого старика, он понимал, как тяжело менять привычные взгляды и убеждения людям в столь преклонном возрасте.
- Так, стало быть, ты и есть Христос? - констатировал Лука.
- Не думаю, что это я. Скорее это Креститель разбудил народ Израиля.
- Как же всё запутано… - задумчиво проговорил Лука.
- Просто если бы люди изначала говорили и писали правду, то сегодняшнего разговора может и не было бы. Ибо все давно бы уже знали эту историю и не рассматривали бы её как нечто сверхъестественное, а видели бы только историю некоего рода… Уф! Что-то я устал сегодня, - пожаловался Гэбриэл и погрустнел. - Позже продолжим.
- Хорошо, - согласился Лука. А Яков задумчиво промолчал.
12
На самом деле Гэбриэл не устал, он просто не хотел вспоминать всё минувшее, переживать его заново. Но лавина воспоминаний против его воли хлынула с яростной силой из недр прошлого, вопя, подобно бурлящему потоку горной реки о переживаниях и страстях, будто они терзали его ещё совсем надавно, будто те события произошли лишь вчера, а не две тысячи лет назад.
Шествуя по улицам Новосибирска, Гэбриэл задумался, не в силах отринуть воспоминания тех последних дней, остановился и присел на скамейку в попавшемся на пути парке.
* * *
В Гефсиманской роще Иошу отдалился от остальных учеников лекаря, чтобы побыть наедине. Тут же к нему подошла мать и ласково обняла за плечи.
- Ты такой печальный, сын мой. Что омрачаяет твой царственный лоб, дорогой? - спросила Саломия.
- Я в сомнении, - ответил он.
- Отчего же?
- Правильно ли мы поступаем, подвергая свои жизни и жизни нашего народа опасности? Сегодня казнили ещё троих моих сподвижников, - сокрушался Иошу. - Не о таком царстве я мечтал. Не о таком. Мы гибнем, а наши враги только крепчают. Мы сражаемся, а Антиппа договаривается с ними. Народ разрознен, в нём нет согласия. Чтобы одолеть римлян, нужно объединиться. Но Антиппа будто безумен, он предаёт своих, чтобы только не расстроить цезаря.
- Ты слишком близко принимаешь к сердцу слова Габриэля. Он всего лишь лекарь, он чудак и философ, и только. Он не видит всей глубины наших страданий и не понимает до конца наш народ, ведь он чужак. Ты же иной. Ты готовишься стать царём. А царь не может быть слабым и чувствительным. Всегда есть жертвы и были прежде. Всегда будет кто-то, кто станет противиться тебе, сомневаться в тебе, - пыталась вразумить его мать. - Или станет говорить наперекор тебе, лишь бы сбить тебя с твоего пути, дабы ты не достиг желаемого.
- Ты сомневаешься в его преданности?
- Вовсе нет. Но он не ты, и его ум занят не столь важными делами, как твои.
- Но в его словах истина. Можно мир обрести и без крови.
Саломия дёрнула плечом при словах сына о лекаре Габриэле.
- Я вижу, этот чародей сбивает тебя с истинного пути. Это скверно.
- Нет, вовсе нет. Но он заставляет меня задуматься. Мы что-то делаем не так.
- Но на твоей стороне Синедрион. Даже Хананна, Александр и Каиафа не смеют перечить тебе. Сауль и Гамалиэль тоже. Даже они склонны подчиниться тебе… если ты займёшь трон Иудеи. Тебе нужно только свергнуть Ирода. Народ за тебя.
- Но Ирода Антиппу поддерживает Рим. Ты хочешь, чтобы я выступил против Рима? Это самоубийство.
- Медлить нельзя! Сегодня или завтра до Ирода дойдут слухи о том, что ты набираешь силы для его свержения. И тогда будет поздно. Нужно просто окружить его и низложить, низложить тихо, без особой огласки. А Риму всё равно, кто сидит на троне в Иудее, лишь бы сидел тихо и не доставлял цезарю хлопот. Они не станут вмешиваться в наши внутренние распри. Они ничего не смыслят в наших традициях и не пытаются их уразуметь. Это нам на руку. Люди алчут царя, людям требуется машиах. Ессеи и зелоты тебя поддерживают во всём. Фарисеи тоже. Ты сможешь объединить колена Израилевы. И тем станешь Машиахом, о котором грезит народ многие времена.
- Когда я стану царём, ты изменишься? Ты подчинишься Риму?
- Нет, конечно же. Но с Римом спешить нельзя и дразнить льва тоже не пристало разумному.
- Оставь меня теперь, матушка, я хочу поразмыслить, - сказал Иошу и стал удаляться от остальных ещё дальше вглубь рощи.
- Хорошо, сын мой. Подумай о том, что я сказала. Антиппа жиреет и глупеет с каждым днём. Не такой царь нужен нашему народу. Не такой. Он позорит наш народ. Подумай об этом, - добавила она ему вслед.